Галина Щекина. Развалины. Поэма

      Новый цикл стихов Г. Щекиной под общим названием "Развалины" при первом же прочтении вызвал рукоплескания. Случилось это на занятии студии "Лист". Галина Щекина, автор, известный острой социальной прозой, никогда не отказывалась от поэтических опытов. Не позиционируя себя, как поэта, в результате остаётся незамеченной в поэтических кругах. А заявить о себе - стоит.
     Если в прозе писательница Щекина годами нарабатывала собственный, неподражаемый авторский язык, то поэтическая сторона её творчества статична в своей манере, в приверженности классическим канонам. Тем удивительнее появление новых приёмов у автора, особенно в тяжёлые моменты, когда глаза - в глаза с горем, некой личной трагедией... Вот, и в стихах "Развалины" ощущается надлом. Здесь нет истерики, нет паники, но есть констатация жизненного краха, пусть не личного, но пережитого не менее ярко.
     Внешне, судя по рифме, чёткой, классически - правильной, стихи не новаторские. Задевает ритмика стихов - рваная, нервная, при внешней благопристойной сдержанности эмоций.

     "Печальный рот ворот зажат щеколдой,
      Решёток ржавых сомкнуты ресницы..."

      Вроде бы, описание церковной ограды... А, ведь, это - портрет немолодой женщины, очутившейся на задворках жизни.

     "Кричала церковь окнами пустыми
      И куполами в копоти и саже.
      А пред нею женщин застыла
      С душой спалённой, мёртвой даже".

     "Развалины" - как следствие безбожной жизни. "Все умерли, и к лучшему..." Эта простая фраза - об Апокалипсисе. Какое личное крушение надо пережить, чтобы так сказать? "Все", - это и дети тоже... Почему же - "к лучшему"? Да потому, что "никто не звал её мамою". Женщина, сознательно отказавшаяся от материнства, безусловно, преступница - перед своим родом! "Поделом вору мука!" - говорится в народе. "Поделом" - то есть, по делам... Надрывом заканчиваются стихи:

     "И порой одинокой, тоской нездешней
      Вспомнить - бабка, дед, и отец, и мать".

      Бывшие - до неё. А, после её?..
      
      Эта маленькая поэма, вместившая чью-то реальную судьбу, по идее своей - велика. Можно ставить в упрёк автору разностилие строф, нарушение ритмики стиха и даже обнаружить отсутствие поэтичности… После поэтически многообещающего начала:

     "Огонь крапивный полыхал по плечи..."

      Резкий переход от конкретики повествования - к абстракции:
 
     "Страшитесь зла, оно сильнее холода
      От тех, кто мог непрошено явиться..."
      
      На этом стилевом изломе и начинается вакханалия всего... Временных категорий - настоящего, прошедшего и будущего. Речей - от изысканных фраз:

     "Кто ты, женщина, кто тебе равен,
      И кого ты видишь сквозь пыль извёстки?

      И зачем ты, женщина, родилась такая,
      Как пеняла бабка - не святая, не божия?

до просторечных:

     "А мои, отец, непросты грехи - ой, лихо -
      Мой довёл по пьяни вовсе до зла -
      Пожелала смерти. Скончался тихо.
      Но домой с могилы чуть доползла..."

      Описаний - от благостных картин:
      
     "Вокруг святых летали ангелочки,
      Мария-дева кротость излучала..."

до непотребных:

     "Где раньше пели музыку, молились,
      Теперь бродяги, пьяницы и нищие,
      Пображничав, разбили здесь бутыли..."

      Начинаешь понимать, что разностилие – не случайно. Это приём, намеренно избранный автором для усиления какофонии звуковой, остаточно звучащей в заброшенной церкви.
      Приходит на ум блоковское - "Двенадцать", где ритмика поэмы нарушена врывающимися уличными голосами... Вот и в "Развалинах" Галины Щекиной внешнее - бомжеватое, безобразное - буквально вламывается в ткань стиха:

     "Так и живи: всё выжжено и стыло,
      Под мусором житейским задыхаясь..."

      Безобразная жизнь - и есть жизнь без "образа", без иконы, без Бога. А, «без Бога – до порога»… Что дальше – каждый решает сам.