Небо над Норвегией

Apocalypse Now, 1979 - открытые источники

Небо над Норвегией
или Ядерная Ницшеанка

Дневник Смита-10 

«01» декабря 2009 г.

На Запад, Северо-Запад. Полный ход в тяжелой экипировке. В ледяные пустыни, в страну молодых вулканов, туда, где остались лютые морозы, обеспечить глобальное доминирование. Мне нравятся погодные обороты: «сильный ливневый снег», «штормовое предупреждение», «ледяной шторм». 

У меня теория Северо-запада, Дикого запада, культ, ядерные дела и лесная лексика. «Дикой» Ницшеанке: ты соответствуешь моей теории, крошка.

– Расскажи мне о нем...
– Боевой блок. Специализируется на урбанистических драках. Винтарь на взводе. Егерь. Латифундист. 

В Ледовитой стране обжигающий, тонизирующий холод, что прекрасно. Очень удобно стрелять с Северного полюса... ФАУ для обстрела Англии. Реактивные системы залпового огня «Смерч». Смерш вне форума! Я осуществляю поиск харизматичного противника и не нахожу.
Холод давит пока. Там (то есть здесь), в зеленых, холодных и белых пустынях волки и луна, там хорошо... Там Волчий остров, под островом – окна!

Вглядываюсь в небо Дананга. Северный Вьетнам – это желтые, вьетконг, продажные коммунисты: «смотри, не перепутай!». Смит очень нетолерантен и далек от немецкого либерализма 2010-го... Мигранты, спидоносцы, наркоманы, гомосеки. Таков набор в странах «ориентации». В аэропортах уже началась вербовка специалистов по подозрительному поведению. Таким образом мы придем к «отбору».

Нужна глобальная, нормальная military теория, не связанная с patriots и уж тем более – с немецким национализмом, покорежившим и омрачившим всех и вся (я имею в виду теоретические белые представления). Нацмены и «гегемоны» проиграли в metal-битве. Немецкий (с подачи «чухонца») антибелый национализм был глобальной – и потому катастрофической – ошибкой в теории. Германия-ошибка: историческая ошибка, биологическая ошибка, и, главное, теоретическая ошибка. Вот уже к чему пришли.

Что это за SS, толпящееся на Великом студеном тракте (Great Trek)? Форма одежды номер... Немецкие пленные в платочках (феминизм?). Неблагоприятные погодные условия плюс глубокая (поражения-мироощущения) травма? Почему не застрелился? Это же позорно.

Колонна немцев на Невском проспекте в Ленинграде, август 1942 г. Немцы на разборке руин на заводе, 1948 г. Марш (?) пленных в Москве, 1944 г.
Тем не менее, умудрялись даже в каменоломнях (и куда смотрит охрана?). Как говорил старина Мюллер, «у нас в деревне таких называют немецкими овчарками». 

Отрывок из дневника Ганса, зима 1946-47 г.г.:

 «28 января. Он убеждает нас в неизбежности коммунизма (и это имеет успех! – потому что очень, очень холодно).
 29 января. Беспредельный, варварский холод. В Свердловске, говорят, 45 градусов! Сохрани нас, господь, от таких морозов». Да, не очень героическая запись.

Нет, это не SS. Отдает несерьезностью от этой трели. SS еще далеко до Смерш...
Неудивительно, что были поражены в правах и путь закончили на холерном кладбище. И как метафизики, и как военные стратеги, и как теоретики. Немцы оказались слабыми, ограниченными,  не «теми» (кого ждали), биологически бесперспективными.

Для «дикой» Ницшеанки совершенно неинтересными – прав тот, кто прав; кто победоносен, кто ломом опоясан всегда и везде. Чухонская,  бабуина-отщепенца’ «подача» оказалась как нельзя кстати для «толерантов».
(И где русофобия теперь? Где же они? Вздернуты на рею – за «бесперспективность».)

Чрезмерно национально «борзеющих» жизнь, военная жизнь, арийская жизнь ставит на «место». Таким образом, немцы уже навсегда вылетели из «процесса» ни много ни мало – за концептуальную порочность.

Сторонник Валгаллы не может сосредоточиваться и заостряться на конкретике национала. Это уже не арийские вопросы, не концепция арийского героя (все это сказал теоретик Смит, Джон Смит: черный плащ, свирепые ботинки, культовое оружие – обрез-пулемет).

На противостояние! Кто сильнее и злее? Истинное господство? Кто в противостоянии оказывается white, а кто и non-white?

Кто из белых... на тот господствующий момент, в действительности знал и осознавал метафизическую цену крови – ее Принцип, который маячит в новейших мифах-доктринах?

Наверное, должен существовать какой-то Принцип, метафизический принцип крови... – рассуждают... при внимающем сталкере, лежа на болотах, на черных плащах, Писатель (Солоницын) и Ученый (Гринько). Примечательно, что Тарковским образ Сталкера (Кайдановский) кинематографично размазан и «плаксив» – в отличие от литературного Рэдрика Шухарта. В этот типично по-женски «переделанный» образ (я даже не говорю – реконструированный) Тарковский вложил свою «женскую», «мятущуюся» рефлексию на всех и вся (жить, кстати, вообще «тяжело», не только режиссерам) и даже эмигрантскую  «космополита-мира-гражданина» душу. Неудивительно, как неоднократно отмечалось, что, уехав «обиженным» из России (на обиженных воду возят), ему уже ничего не удалось создать – там, в сытости, безмятежности и благополучии итальянских штатов.

«07» декабря 2009 г.

Мэр Дрездена запретила изображать себя голой, раскинувшей руки на фоне проектируемого моста Вальдшлоссхен (Waldschlosschen) с одной лишь цепью градоначальника на шее и в розовых чулочных подвязках на бедрах, сообщает FAZ.

«Сексуально распущенный», «никогда не плативший за секс» sex-мачо Сильвио Берлускони был избит неизвестным; пишут, что ему выбили зуб и сломали нос (что это за харизма секса, «дающая» себя «стукать-бить»?). Теперь он настаивает на принятии кардинальных карантинных (?) мер: «Кинотеатры, злачные места, пивнушки – все должно быть закрыто. Закройте все, найдите способ!» – цитирует The Manchester Guardian.

«Нет, это не То!» – вскричал Сартр, воочию увидев ничем неприкрытый секс-разврат-разгул на революционных французских  улицах. Как это не «То»? Самое, что ни на есть «То» – к чему призывали и что готовили. А готовилась европейскими леваками либеральная, радикальная порноситуация.    

Зашел на сайт знакомств Южного Бронкса и стало душно. Похоже, что там почти одни проститутки, публичные кидалы; роботы, рекламирующие порносайты, виртуальные дома терпимости и феминистки. И вот к чему мы и здесь пришли: на «аллею сто пиастров». За три тысячи можно два часа кувыркаться с биологической гаитянкой с железкой в носу под молчаливое осуждение викингов, норманнов и валькирий, зарабатывая себе букет все новых и новых желтых,  неизлечимых порноболезней.

Нормальному парню в каком-нибудь урбанистическом Хайфу уж лучше с РД за плечами «на марше», по пересеченной местности, чем трястись в ночном порноклубе, отплясывая babylon. Чем должен заниматься настоящий? То есть Мужчина? Настоящий мужчина должен покорять континенты – прочь от «позы феминизма»!

Не то все, брат, не То!

«14» декабря 2009 г.

Пляжи Карибу... Пиастры, пиастры! Там повсюду мелькал Вьетнам в духе «Цельнометаллической оболочки» – Full Metal Jacket (1987):

– Убей вьетконговца! Вьет Конг – это Чарли. А Чарли – это вонючий азиат, это Вьет Конг, начинённый взрывчаткой.
– Журналист-колонизатор Салли больше не будет замечен на Рю Катина за поеданием нашего вьетнамского риса...
– Пусть в мире увидят, что мы пришли осчастливить вьетнамцев.

Белые плантаторы и главарь Вьетминя Хо Ши Мин. Во время новогоднего, 68-го года наступления-Тет-commie-сил во Вьетнаме активизировалось военное крыло комми-партии Колумбии. Туннель под Ла-Маншем. Около двух тысяч человек оказались заперты в пятидесятикилометровом туннеле.

Норд-Фантом. Бомбардировки севернее 19-й параллели.

... В черных секретных туннелях Пхеньяна Джон наблюдал... как на лбу у Харри пляшет красный зайчик лазерного прицела. Красного зверя красный рассвет... Red Dawn, 1984.

Это было время... в Южном Вьетнаме. Все слушали этих северо-вьетнамских подстрекателей (а где сейчас вьетконговцы?). В конце 1961-го во Вьетнам был послан Максвелл Тейлор (Рудольф Гесс) со специальной миссией – выяснить, что еще сделать, чтобы воспрепятствовать переходу страны в руки Вьетминя.
Down with commies! – Долой коммуняк! What are the commies up to now? – Что там еще затеяли эти комми? We must deal somehow with the commie problem – Мы должны, наконец, решить, что нам делать с комми-режимами.

Вьетнамские партизаны (bandits) перекапывают важнейшие магистрали, оставляя огромные, вырытые вручную ямы. Землю старательно уносят с собой, заставляя тем самым французские войска разыскивать материал для засыпки канав. Когда вьетнамцы перерезают железнодорожную линию, а делают они это часто, они уносят с собой не только рельсы и шпалы, но и гравийное покрытие полотна...

Каждый крестьянин-partisan был агентом, осведомителем Вьетминя.

В конечном счете военые теоретики-колонизаторы стали все больше и больше полагаться на удары с воздуха и напалм. Это наносило Вьетминю большой урон.

«17» декабря 2009 г.

Вооруженный до зубов Уиллард продвигается вниз по тропической реке. Французская Плантация на камбоджийской границе – осколок-Анклав славного колониального индокитайского Настоящего.

«Apocalypse Now» (1979).

...

– Это Бодлер. Очень жестокая поэма для детей. Но им это надо, потому что жизнь тоже иногда бывает очень жестокой. Это Плантация нашей семьи. Она наша вот уже семьдесят лет и будет нашей, пока не умрет последний.

– Вот, посмотрите (передает планшет Уилларду) – нападения, отраженные Анклавом. Только за эту войну: вьетконговцы – пятьдесят восемь, северные вьетнамцы – семнадцать, южные вьетнамцы – одиннадцать. Американцы... шесть. Да, я понимаю вас, но, возможно, это были недоразумения.

– Как надолго вы останетесь здесь?

– Навсегда.

– Нет, нет, я имел в виду... Почему вы не возвращаетесь во Францию? домой?

– Наш дом здесь.

– Но рано или поздно...

– Вы не понимаете нашего мироощущения, Уиллард, – мироощущения рейнджера, поселенца, норманна. Во-первых, мы проиграли вторую мировую войну. Я не говорю, что американцы выиграли эту войну, но мы проиграли ее. В Дьенбьенфу мы проиграли, в Боливии проиграли, в Индокитае мы тоже проиграли, но здесь мы не проиграем ни за что. Это кусок Арктики и он наш! Мы никогда его не отдадим. Никогда! Never!

– Американцы... в сорок пятом, да, после японской войны, ваш президент Рузвельт не хотел, чтобы французы оставались в Индокитае и вот... вы, американцы, вторглись во Вьетнам.

 – Что это значит?

– Да, это правда. Вьетконговцы были втянуты в войну американцами.

– Американцами?

– А теперь вы приходите сюда вместо французов и вьетнамцы бьют вас. Что вы сможете сделать? Ничего, абсолютно ничего.

– Вьетнамцы хитрые как сто китайцев, вы никогда не узнаете, что они думают о вас. Комми-плутократы из экваториальной Гвинеи, которые помогают им, дают им деньги; Нигер и китайцы вооружают их. Они все тут братья-коммунисты, «они все спят друг с другом». Да, они ненавидят китайцев. Они, наверное, ненавидят американцев даже меньше, чем черных и китайцев (кстати, как и некоторые африканеры к «своим», «традиционным» зулусам в отношении англичан). Если завтра вьетнамцы станут коммунистами, то они будут вьетнамскими коммунистами. Есть еще одна вещь, которую вы, американцы, никак не хотите понять...

– Ну не знаю, может, в будущем, мы сможем сделать что-нибудь с вьетнамцами.

– Не понимаете? Вьетнамцы сказали – уходите. Уходите! Это конец для всех белых в Индокитае. Будь вы французом или американцем, для них это все едино. Уходите! Они не хотят знать вас.

– Будучи в Сайгоне, я разговаривал с одним американским политиком. Он очень хорошо это объяснил. Он сказал: «Смотрите, вчера была Корея, сегодня – Вьетнам. Завтра будут Таиланд и Филиппины. А затем, может, и до Европы дело дойдет.

– Да ладно, почему бы и нет. Посмотрите как с Чехословакией обошлись, еще перед второй мировой войной. Американцы всегда точно знали, что происходит.

– Вы знаете о Дьенбьенфу?

– Yes...

– Нет, вы не знаете. Не совсем. Дьенбьенфу – это торжество и улыбка, восторг и злорадство Хо Ши Мина. Дьенбьенфу – это зверь-Вьет Конг, оседлавший высоты. Осажденные даже гранатами не могли воспользоваться... Да, это была бойня!

– Дьенбьенфу был ошибкой, ошибкой военной.

– Ошибкой? Преднамеренной ошибкой, преднамеренной.

– Каждый знает, что умрет.

– Эти умники (военные банкроты) верили, что желтые не смогут поднять орудия туда, в горы, но они смогли. И тогда они дождались дождя, чтобы напасть. Когда идет дождь, самолеты не летают, и десантники должны были прыгать с девяноста метров, именно так, с девяноста метров, даже с семидесяти метров – это безумие, ни одна армия в мире не смогла бы сделать это, и все погибли. Французскую армию принесли в жертву жирные политиканы, отсиживающиеся в своих кабинетах. Они поставили армию в безвыходное положение, когда не смогли победить. Студенты в Париже устроили демонстрацию протеста, а они их гнали штыками. А сверху... кидали листовки: «Союз французских женщин. Мы – за вьетнамцев!». Предатели! Наши собственные коммунистические шлюхи.

– Ну ладно, Дьенбьенфу, Франция облажалась. Никому нет дела до этого – Франция облажалась!

– Почему американцы никак не хотят учиться на наших ошибках? Бог мой, с вашей армией, с вашей силой, с вашей мощью вы смогли бы победить, если бы захотели. Вы можете победить. 
– Мы останемся на Плантации, здесь. Знаете, я уверен, что мы здесь кое-что в состоянии изменить. Я в этом уверен, ясно вам?

– Видите ли, Уиллард, когда мой дед и мой дядя приехали сюда, тут ничего не было, вообще ничего, и вьетнамцы были никем. Мы работали не покладая рук. Привезли каучук из Бразилии и начали выращивать его здесь. Мы выучили язык, чтобы работать с ними. Мы всего добились сами, абсолютно всего, что здесь есть. И теперь вы спрашиваете меня – почему мы хотим остаться здесь? Мы хотим здесь остаться, потому что это наше – это все принадлежит нам! Это держит наш Анклав, и мы будем за это сражаться. А вы, американцы – за что сражаетесь вы? За величайшее Ничто в истории? Простите, Уиллард, если вашим людям понадобится какая-нибудь помощь, починить катер, например, – я помогу вам, но это ваша война.

Наедине с Ницшеанкой.

– Вы устали от войны. Я вижу это по вашему лицу. У нас таких называют «потерянный норманн».   Если хотите, могу предложить вам коньяк.
– Нет, мне нужно проверить как там мои люди и...
– Война ведь завтра не закончится?
– Да, вы, пожалуй, правы.

...

– Вы после Войны вернетесь в Америку?
– Нет  (!)
– Тогда вы похожи на нас. Ваш дом здесь.

...

– Самое главное – ты жив, жив. И пока это и есть правда. В тебе два человека – неужели ты не видишь? Один тот, который убивает, второй – тот, который любит.

«18» декабря 2009 г.

Город на Красной реке, тропические муссоны, режим пассатов,  экваториальная депрессия, хайфонская группа Тяу, заброска в Ханой, Винь, Намдинь. Лесные одиночки, лесные наемники по одиночным программам... 

Как из «партизана» стать непартизаном – как из партизана стать нормальным, военным егерем, охотником за partisans.

Каждое «холодное утро», берсеркер, начинается с марш-броска по сугробам-бездорожью на тридцать километров – по кружке шоколада – и обратно на «ту сторону».

Хайфонская группа... запредельная минусовая температура, егери кувалдами разбивают громадные валуны, все перемещения с обломками бегом (тонизирует). А на прибрежных скалах...

Хайфонская группа... Hi! Военная машина-404, груз-404 (что они там прячут, в серебристом ящике?) – все то же, листья коки («сосут только сосуны» – вот почему не нужно курить).

Читая ежедневные сводки и донесения, убеждаюсь в том, что единственный выход для мужчины – это освободить Вьетнам от вьетконга в составе экспедиционного корпуса. Мир совсем не стал совершенней, прекрасней и добрее только оттого, что красно-желтый (или желто-красный?) карлик расползся по планете. Здесь... в ледяных заповедных пустынях любой безусловно мертвый волк – вьетконговец. (Вот так ты умеешь считать, Смит.)

Меридиан Шпицбергена. Вглядываюсь в небо Дананга – высматриваю стреляющую по желтолицым «Кобру».
«Ибо душа моя в Сайгоне» – Bredford Brekke. 

... Охочусь на commie-the-reds-актив:  с вертолета, каждый раз отмечая для себя, что каждый мертвый вьетконговец – это, несомненно, вьетконговец; что каждый вьетконговец (Грядущий Хам) подозрителен по определению, и, действительно, нет вьетконговца, который бы не был здесь желтым (продажным) коммунистом...

Это было, есть и будет время энергии, становления и военного куража – на противовес проституированным событиям и тенденциям, глупым тенденциям. Это было, есть и будет время и бремя белых людей в Индокитае.

Наша западная граница — это районы джунглей и гор, — заметил Оскар-латифундист.

«Дождь шумит, а я слышу джунгли, и гул самолётов впридачу...» Как там, Северо-Запад? «Очарование воздушных рейдов над трехъярусными джунглями и крошево партизан с Борта, прелесть перестрелок и рукопашных, поисковых операций и ночных засад», очищение белых песчаных пляжей, танцевальный серфинг на волнах Южно-Китайского моря...

Мы с тобой – валькирия, русалка, Ницшеанка – на одной волне. Пролив Лаперуза, Камень Опасности, ритмы войны и обуздание commy-зла, нордические настроения – все это следует вернуть. Готова ли Ты к безумству? Когда мы, наконец, будем принадлежать друг другу?

На запад, на ядерных, фосфорных приоритетах – расчищать границы для белых поселенцев. «А тебя хорошо надрессировали» (Surf Nazis Must Die, 1987). Нас всех хорошо надрессировали.   
Будь Америка Прекрасной Америкой, Нордической Америкой – не было бы всего этого...

«22 декабря 2009 г.

Танцевальный танковый бросок – власть от лингвистики: расчищая путь посреди «лунных», ядерных минных полей Европы, лязг железа, грохот брони и отдаленные взрывы. «В массивные стальные отбойники, установленные у старта, уже двое суток бьют раскаленные газовые струи... Цель – Британские острова. Через двадцать минут после взлета... стена огня закроет от мира Лондон... ...Чья-то добрая рука отключает какой-нибудь рубильник, дезактивируя огромные ядерные минные поля в Европе, чтобы пропустить армады танков. Двадцать пять тысяч боевых машин ревут дизелями, вылетая с разворотом... К переправам подъезжает техника, грохочут понтоны и  вперед по автобанам. Горит Европа…»

Пять минут, пять долгих и счастливых минут – на радость экзистенц-милитаристам – в ночном небе над притихшей, либеральной и окультуренной Норвегией вихлялась и раскачивалась, смеялась и танцевала многотонная Ядерная махина, расцвеченная синим. Ракета пошла «на самоопознание». Думаете, ястребы, куда? – Да в никуда. Into The Fire! (Deep Purple). Into The Future! Лучше заранее, чем никогда. Траектория зла – траектория добра. Злая траектория – добрая траектория. «Закончим свой путь в Калифорнии!» – нет, малышка-Ницшеанка, не закончим. (Только не надо меня, как в «Мизери», заставлять финал романа менять, пытать на вершине холма.) Возможен гидравлический удар. Взбодриться в рывке – на запад! Гигантская упреждающая Волна, всего лишь одна, – цунами по Америке! – и путь к Полюсу расчищен.      

«23» декабря 2009 г.

Рейнджер (Клинт Иствуд) в «Непрощенном» (1992) спрашивает у биографа английского наемника:

– Ты кто?
– Писатель.
– Письма пишешь?

Так что... в каком-то смысле, day by day, письма.

А зачем женщине теплокровное животное? Мужчина – это Мужчина.

... Я знаю, что ты не только красива, но и талантлива, хотя для меня было бы достаточно и красоты...

На Побережье из-за нормальных диких (?) холодов заметно поубавилось праздношатающихся медведей. На материк к тебе пойду пешком, бегом, и никаких навигаторов! (Не с этого ли начинается Разложение?).
... снег нужен, а еще лучше жить «во льдах». Давай завербуемся. В голове появляются черные мысли, когда ты замолкаешь. Хочу за руку тебя подержать...
... потому что я тоже «человек» – не только теоретик. Я не дал бы тебе «покоя». Вот так.

Будуар...
Войти в Будуар...

«24» декабря 2009 г.

В чем отличие автора от автора? Должны появиться хлесткие рубящие слова – твои коды. Затем в силу вступает компоновка, выстраивается индивидуалистическая, коварная композиция (композиция, как и женское коварство – опасная Вещь...).

Want To Be A Star? – Хочешь быть Звездой? Нужен новый, повышенный – при полной его безусловности – латифундистский тип, «морализаторский тип» (морализация – вот что сегодня необходимо!), в общем – моральный тип. Что такое – моральный тип? Это необычный, стильный, стальной и обязательно победоносный колонизаторский тип, звездный тип.

Я почти сразу же увожу Экзистенцию «на-диалог» (жестокий, очень жестокий), чтобы не быть заеденым дикими зверями... с обязательным «да» в пику «страдальчеству» и плутократии, возвышая движение и утверждение...

Философа отличает высокая стойкость к «неправильным» и мешающим составляющим. Ему нравится бесконечная последовательность – полет – жесткая линия, ультиматум на-цель. И все это на приоритетах, фосфорных приоритетах, под экзистенциальный небосвод.
 
Вот мои выводы по жизни здесь, в бункере, на Побережье: биологическое и ядерное, ударные наступательные системы, последние и мучительные попытки танцевать, цена праздника и восторга, смеющиеся когда-нибудь пошлют к чёрту «утешительство», кураж – великолепный танец.

Норманны всегда навязывают свою схему боя.

К «бытию»... ко всем «этим» нестыковкам... постановкам, фрагментарности... следует относиться «пренебрежительно», в дискриминирующей манере «оккупанта». Ты как специальная пуля в фантастическом фильме, бронированный штурмовик.
Надо иногда посылать к черту «заградации», мы пойдем дальше Ницше – дальше,
дальше! Иногда подумаешь: откуда все «это»? – Оттуда! Умирать не «больно»!

Я на верном, контркатастрофическом пути.

Грядет новое поколение дистанции – гиперболоидов инженера Гарина. Плюс метафизический бунт «Бесов» Достоевского с харизмой инженера Кириллова (можно всю жизнь быть рядом и не догадаться, не «опознать» его потенциал). Плюс концепция жизни и смерти постницшеанца.

Как там, на материке? Не ушла ли Ты в Подполье? Здесь же... колорит военной драмы, Магистраль. Мне нужна Ты. With you, с тобой, любовь моя – «дикая» Ницшеанка – не «стыдно» и вдоль Побережья пройтись... и на материке появиться (со мной тоже, не забудь...). Харизмат и Муза...

Как все переплелось и в теории, и в жизни – войны, «металл глаз», Побережье и белые субмарины нового поколения, трассеры, полет валькирий над северным холодным морем, ежедневные зрительные обращения в сторону Северного Ледовитого океана в Ожидании...
Герои всегда... в тяжелой, металлически-черной экипировке.

Износ ствола, усталость металла и «симптом испуга». Мятущаяся толпа. Заклиненные двери. Локомотив, утянувший за собой весь состав. Кто сказал? По эшелонам!  Грядет новый класс специалистов, экзистенц-специалистов...

У лесного рейнджера есть сила, есть «текстуальность», есть настроенность, бесконечные варианты силы.
Тебя ждет текстология на острых элементах конструкции, Ницшеанка с «рваными зубцами металла». Грядут новые нордически настроенные теоретики, жизнеутверждающие теоретики, пройти сквозь систему шлюзовых дверей. Философия... теория... это, с одной стороны, – «зонтик», а с другой, – и генератор. Этот «блеск» (на четких нравственных правилах) дорогого стоит.

Философ может позволить себе то, чего себе не может позволить никто, например – метод двойного, тройного подрыва... попадать в стоп-листы и «динамический диапазон». «Тексты напряженного бетона» должны буквально взорвать философию (свободу воли отнести не в академию...). Экзистенц-теории, «при подрыве которых срывает башни танков» устроят... гонки на красивой трассе. Nordic фейерверк! Nordic-Russian pilots! Да это красиво...

Заячьему, либеральному, обкуренному западу следует помочь: штаты упразднить, ликвидировать как устройство; Аляску вернуть, конфисковать пляжи и северные районы Чикаго – для воспитания будущих и победоносных, для воспитания боевых одиночек – личных наемников Ницшеанки... Ты столкнулась с ядерным метафизиком, Ассоль... (он же «идейный»!).

Освободить либеральные «немецкие» – уже неевропейские орды комми-индейцев, освободить погрязшую... Европу-мулатку от биологического яда, либерального яда – яда либерализма. Мы пока еще слишком гуманны... В своих танцевальных проектах герой Смит видит «блеск Европы» – вновь молодой и перспективной... чистой...

«25» декабря 2009 г.

Мощный ледяной пояс. На север – в ледяные оковы, в «переплетенье стали и неба», на север – «каждую ночь полет мне снится – холодные фьорды, миля за милей». Нескованное море, темно-синяя вода – ты призрак сна...

Дрейф льда, туманная завеса, неясные контуры ледяных торосов и глыб, зоны сжатий и разрежений. Здесь, в студеной прекрасной Стране мне хорошо... Все эти годы я пользовался полной духовной свободой. Дневники Смита. Меморандум Бормана. Акватория-Полигон для отработки рискованных идей. Площадки Полигона. Тема-242: «… рванули только пятьдесят мегатонн. А первоначально планировали все сто, но стали опасаться за состояние земной коры – не проломить бы…». Дневник Шпенглера: водородная бомба – танцевальный варварский проект, европейский проект. При прочтении сжечь. Доктрина Смерша, лесного Смерша. Ствол-винтарь. «Личной безопасности не гарантирую» (драма, 1980). «А как мы, егери, лазаем по тайге, в одиночку, среди банд – и ничего» (В августе сорок четвертого...). Небо над Испанией. Небо над Норвегией. Небо над Техасом. Небо над Берлином! Ангелы Берлина. Фосфорная бомба. Кобальтовая бомба. Царь-Бомба, – Tsar Bomb. Белый фосфор как воплощение. «Булава» как воплощение. Заглавная тема боя. «Над всей Испанией безоблачное небо». «В Сантьяго идёт дождь». Ядерное беломорье – Новая Земля. Пропуск в Индокитай. Булава-варяг. «Над пропастью во ржи». Две страны – две пропасти. Вот придет босс – military boss – он и рассудит.

«26» декабря 2009 г.

Я одинокий белый мужчина...
А ты белая одинокая женщина...
Мы могли бы помочь друг другу, моя белая одинокая женщина...
Мне нужны Отношения...
Холод и теория, и красивая женщина – вот что нужно... Мне не дает покоя, уже снится, твой таинственный Будуар...

«29» декабря 2009 г.

Сумерки сгущаются и одеваться нужно агрессивно. В тайге и на материке прошлое не имеет значения. Важно только то, какой ты сейчас – отогнать стаю огнем. Белокожие Континента, чистота человеческая против индустриального уголовного сброда. Никому не советую попадать под тяжелый, как свинчатка, кулак белого человека, кулак егеря, кулак треккера. Кто-то должен струсить – это неоспоримый закон войны.

«Холодное утро 53-го...», берсеркер, начинается с несовершенства Европы. «Холодное, новогоднее утро 2010-го...», берсеркер, начинается в сугробах, без черного плаща, обнаженным по пояс, с двумя зигзаг-кинжалами – на границе хвойных лесов Европы с ландшафтными метками, – отжаться пятьдесят, потом еще пятьдесят, затем еще столько же. На кулаках, на пальцах, а также на тыльных сторонах ладоней... Укрепление кистей рук – это так важно! Никакой статики, только динамика!

Из ориентировки: «Предпочитает обрез и северные направления». 

Береговые страны Северной Европы. Полярный холод, штормы, крутые скалы. Громадная гранитная глыба, спиной в гранит. Удержаться в камнях на краю обрыва. Удары прикладом, лязг стволов и короткие взмахи кинжалов.

Смерш-зигзаг на белом теле! Улыбочку, пожалуйста. Черная, грубая экипировка и резкие, смертельные удары.

«Дикая» Ницшеанка ведает «идеологическим» отделом на плантаторских территориях, работает со «спящими», идейными (личными) Наемниками. «Спящие собаки» (Sleeping Dogs, 1977). Огненное шоу. Ангелы и романтики войны. Отравление вредными теориями, вредной, катастрофической литературой возможно сравнить с отравлением токсичным дымом. Да, «жизнь» захвачена оборотнями, отравителями, мы все под колпаком (как говорил старина Мюллер), но никто не отменил... еще существует безупречный Напалм. Свирепая борьба. Культовое оружие: вместо так называемого холодного пламени пламя взметнулось вверх.

Расовый мир и безоблачность, расовый идеализм возможен только в северной латифундии, в пещере с выходом на океан. Зеленая холодная страна. Все это великолепие будет нашим! Белый контроль на арктических переправах. Категория «жизнь» как захватчик – мой личный Бункер. На запад идут лютые морозы. Я меж фьордов, в черном плаще, с обрезом-пулеметом, Смит-латифундист, егерь Смит. Из ориентировки: «при перемещениях как на пружинах, слегка пританцовывает; никогда не танцует вокруг женщины – только пританцовывает; в бункере в белых неглаженных рубашках, вдоль Побережья – только в черных». Сейчас на Шпицбергене, отбиваюсь от медведей нитроглицериновыми шашками, моя Муза. Я, Джон Смит, из твоих снов... 

***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором.