173 годовщина со дня смерти Пушкина

По мотивам второго издания книги А. Штаркмана
«Пушкин в ермолке».


«Я женат – и счастлив»; одно желание моё, чтобы ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь». «Не можешь вообразить, какая тоска без тебя», «Жена моя прелесть», «Милый мой Ангел!», «Друг мой», «Жить с тобой в разлуке так же глупо, как и тяжело» - из писем Пушкина.

Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моём, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель –

Она с величием, он с разумом в очах –
Взирали, кроткие, во славе и лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести, чистейший образец.*

Придворная интрига в Петербурге конца 1836 начала 1837 года развивалась по классической схеме. С одной стороны – популярный в народе, но неугодный двору поэт и его молодая красавица жена; с другой – обольститель женских сердец, офицер императорской гвардии российского царя иностранец барон Дантес-Геккерен Жорж Шарль. Ревность, пасквили, клевета, тайная встреча, объяснение в любви, предательство близких…. Интрига, как и следовало ожидать, закончилась дуэлью. Поэт был смертельно ранен.
Совсем недавно, в девяностых годах двадцатого века стали известны новые подробности российской трагедии 1837 года. Профессору Миланского университета госпоже Серене Витали посчастливилось быть допущенной к семейному архиву семьи Геккеренов. В письме Дантес – Геккерену: «Я верю, что существуют мужчины, потерявшие из-за неё голову, она для этого достаточна красива, но что она на это отвечала – нет: потому что никого не любила больше меня,
-----------------
*А. С. П. т. 3. с. 175. Мадонна – опубликовано в 1831 г. 

а в последнее время у неё не было недостатка в возможностях отдать мне всё, и всё же, мой дорогой она  – ничего, никогда! Она оказалась гораздо сильнее меня; более двадцати раз просила меня пожалеть её, её детей и её будущее, и в эти мгновенья была так прекрасна (какая женщина не была бы?), так, что если бы она хотела быть переубеждённой, то не говорила бы с таким пылом, поскольку я уже сказал тебе, она была так прекрасна, что её можно было принять за ангела с небес; нет такого мужчины на земле, кто не помог бы ей в этот момент, так велико было уважение, которое она внушала; и она осталась чиста и может ходить с высоко поднятой головой».*
Можно ли обвинять Дантеса при тех свободных нравах при дворе, что он влюбился в самую красивую женщину? Можно ли обвинять молодую жену Пушкина, что она влюбилась в одного из самых интересных и красивых мужчин? Извечные вопросы без ответа. Сердцу не прикажешь. Но факт, что Наталья Николаевна «осталась чиста и может ходить с высоко поднятой головой», говорит о моральных качествах жены Пушкина, и он верил ей от начала интриги до своего смертного ложа.          
«Русская толпа» не простила Пушкину его «Родословной», не простила «я по кресту не дворянин»…. Смысл интриги сформулировал сам Пушкин за пару месяцев до роковой дуэли: «Напрасно я бегу к сионским высотам, грех алчный гонится за мною по пятам... Так, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий, голодный лев следит оленя бег пахучий». Кто этот лев нетрудно догадаться, не Дантеса имел в виду Пушкин, а царя Николая Первого.
-----------------
*Сирена Витале. Пушкин в западне. М. 2008. с.78

У льва такая методика: он отбивает от стаи жертву и расправляется с ней. Так случилось со многими, к примеру, судьбы кантонистов. Дантес и его приёмный отец - всего лишь попутчики при царе в стремлении сделать карьеру. Царь их использовал - они помогли ему избавиться от неугодного иудея, может быть, сами того не понимая.
Когда, казалось, напряжение интриги спало, и появились слабые надежды на  мирный исход, Пушкин  получает  последний удар:
«Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена,  его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена.
        Непременный секретарь граф И. Борх».*   

Под этим грязным письмом подписан (есть разница между словом «подписан» и «подписался») еврей или бывший еврей на службе у царя Иосиф Михайлович Борх. Впрочем, вероятнее всего, что подпись его подделана. Борх от слова Барух, что на иврите - преклонить колени, благословлять. Еврея евреем – антисемитский патент под флагом царя, а царь в стороне. Знал ли царь о дуэли? Письмо-пасквиль да ещё с масонскими знаками печаталось в типографии, пистолеты покупались в магазине – обо всём немедленно доносилось в Третье отделение – глаза и уши царя, но они не хотели видеть, не хотели слышать. Жертва была уже приготовлена.
-----------------
*Сирена Витале. Пушкин в западне. М. 2008. с.150

Российский царь Николай Первый постоянно получал информацию о здоровье смертельно раненного Пушкина. Придворный доктор Арендт по шесть раз в день и по несколько раз ночью приезжал навестить обречённого.
Сначала затравить, а потом торжественно похоронить – старый приём разных эпох. Вспомните, как относительно недавно во времена И. В. Сталина власти убили в Советской России артиста Михоэлса, а потом торжественно похоронили.
Похоронами ведала церковь. Негативное отношение Пушкина к церкви было общеизвестно, но не потому, что он был атеистом, он верил в единого Бога и всюду подчёркивал это. Тем не менее, царь посылает через доктора Арендта записку: «Если бог не приведёт нам свидеться, посылаю тебе моё прощение и последний совет: умереть христианином. О жене и детях не беспокойся; я беру их на свои руки». С каким христианским «благородством» поэту была предложена взятка!  С таким же «благородством» московский царь Иван Грозный топил предков Пушкина в Новгороде. Те, кто приняли христианство остались живы, одному из них дали христианское имя Пушка, в дальнейшем превратившееся в Пушкин. Император Николай Первый знал, что Пушкин не христианин, знал, что муза его в «израильском платье», что поэт и муза неразделимы, знал, что не увидятся. Ответ Пушкина был настолько важен для него, что, несмотря на позднюю ночь, внизу стояла приписка: «Я не лягу и буду ждать».* Арендта оставили наедине с Пушкиным. Вскоре позвали священника и наскоро причастили умирающего – так пишут маститые биографы Пушкина. Присутствующие при постели умирающего Жуковский, Арендт, Спасский…нигде не упоминают фамилию священника. Со временем присочинили для биографии из тетради сестры поэта церковь, в которой крестили младенца Пушкина. Потом придумали дворянское фамильное кладбище на заброшенном плывуне-холме при дороге. В конце концов, нашли и фамилию священника, причащавшего Пушкина,  Петра Песоцкого – священника народного ополчения С. Петербурга 1812 года. Придуманный зыбун.
Сразу же после отъезда Арендта поэт Жуковский поспешил распустить слух, что Пушкин просил передать царю: «Если бы я остался жив, я весь был бы его». Когда Жуковского упрекнули в неправде, он ответил: «Я заботился о судьбе жены Пушкина и детей». Со временем «заботливых» появилось много; с их заботами родился другой Пушкин, «любезных уст улыбкою довольный, царю небес и Господу-Христу».
-----------------
*Записка эта, как документ, не сохранилась, содержание её приводится со слов свидетелей её подачи Пушкину.

В 1852 году в германском Бадене к больному и ослепшему Жуковскому бумерангом вернётся 1837 год в царских обещаниях заботиться о его молодой жене и детях в обмен на предсмертное причастие. «Я Агасфер - вот исповедь моя» - признаётся Жуковский, «Мы весь гибнущий Израиль» - провозглашает поэт в своём предсмертном произведении поэме «Блуждающий жид». 

Граф Строганов, стоящий во главе опеки над детьми и имуществом Пушкина после его смерти, упросил престарелого митрополита Серафима содействовать местным властям и не препятствовать благопристойным похоронам. Отпевать поэта должны были в церкви в здании Адмиралтейства. Друзья поэта, не без согласия царя, от имени жены Натальи Николаевны разослали пригласительные билеты в дипломатический корпус и главам иностранных миссий.
«Наталья Николаевна Пушкина, с душевным прискорбием извещая о кончине супруга её, Двора Е. Н. В. Камер-юнкера Александра Сергеевича Пушкина, последовавшей в 29 день сего января, покорнейше просит пожаловать к отпеванию тела в Исаакиевский собор, состоящий в Адмиралтействе, 1-го числа февраля в 11 часов до полудня».*
Казалось бы, всё было согласованно, но случилось непредвиденное. Тело Пушкина положили в гроб по желанию вдовы не в камер-юнкерском полосатом мундире, по определению Пушкина «шутовском кафтане», а в чёрном фраке. «Он не любил мундира», - объяснила жена Пушкина. Царю немедленно донесли, он понял. Пушкин остался верен себе. Приглашенные и желающие отдать последний долг поэту пришли утром в Адмиралтейство, но с удивлением нашли двери запертыми.
Отпевание происходило в Конюшённой церкви, куда тайно под покровом ночи полиция перенесла тело. Название церкви говорило само за себя: она стояла в центре полукруга конюшен (в современном понятии – гаражей) и предназначалась для конюхов. Столпилось огромное количество людей, но разрешали заходить немногим.
Третьего февраля в полночь гроб с телом Пушкина заколотили в просмоленный ящик и в сопровождении жандармов отправили в вечную ссылку в Святогорский монастырь.
На вынос тела из дома Наталья Николаевна не вышла и не пришла в церковь на отпевание. Случай из ряда вон выходящий. Княгиня Вяземская, неотлучно находившаяся при ней, рассказывала в воспоминаниях, что «она не хотела показываться жандармам, и что после кончины мужа страдания её были настолько сильны, что ноги в конвульсиях этой гибкой станом женщины доходили до головы». Та же княгиня слышала, что перед самой смертью Пушкин сказал жене: «Носи по мне траур два или три года. Постарайся, чтоб забыли про тебя. Потом выходи опять замуж, но не за пустозвона».
После смерти мужа Наталья Николаевна провела безвыездно два года в своём имении на Полотняном Заводе в Калужской губернии. Весной 1839 года она возвращается в Петербург и сразу же приступает к осуществлению только ей известного плана. В канун 1840 года она «случайно» сталкивается в английском магазине с царём Николаем Первым, приехавшем покупать новогодние подарки. Царь приглашает её на новогодний бал в Аничковый дворец. На бал Наталья Николаевна приходит в древнееврейском костюме библейской Ревеки. «Длинный фиолетовый бархатный кафтан, почти закрывая широкие палевые шальвары, плотно
-----------------
*Викентий Вересаев. Пушкин в жизни. т. 2. с.438

облегал стройный стан, а лёгкое из белой шерсти покрывало, спускаясь с затылка мягкими складками, обрамляло лицо и ниспадало на плечи. Появление её во дворце вызвало общую волну восхищения. Как только начались танцы, император Николай Павлович направился к Наталье Николаевне, взяв её за руку, повёл её к императрице и сказал во всеуслышанье: «Смотрите и восхищайтесь!» Царь не отходил от неё ни на минуту, а императрица заказала для будущих поколений портрет прекрасной Ревеки – Натальи Николаевны.
Имя Ревеки не было чуждо Наталье Николаевне Гончаровой. Её прадед со стороны отца Абрам Гончар основал при Петре Первом полотняный завод для пошивки парусов. Но не только со стороны отца. В письме к П. П. Ланскому, своему второму мужу, Наталья Николаевна пишет о своей родословной: «…В своём письме ты говоришь о неком Любхарде и не подозревая, что это мой дядя. Его отец должен быть братом моей бабки – баронессы Поссе, урождённой Любхард. Если встретишь где-либо по дороге фамилию Левис, напиши мне об этом потому, что это отпрыски сестры моей матери. В общем, ты и шагу не можешь сделать в Лифляндии, не встретив моих благородных родичей…».*
В фамильном списке Натальи Николаевны чуть ли не вся еврейская история. Нет смысла, настолько это общеизвестно, объяснять происхождение фамилии Левис; Любхард состоит из двух широко известных еврейских образований: Люб – европейское (Любавичи, Любачов по имени белорусского еврейского местечка, центра цадиков, хасидов), Ард (Ардит, Ардот) – испанское;
-----------------
*И. Ободовская. М. Дементьев. Вокруг Пушкина. М. 1978.  с..261
*Е. Э.  т. 12. с.  314. 

корни Поссе тянуться к городу Пассау из восточной Баварии, в середине 14 века многие евреи этого города погибли мученической смертью; на иврите ;;; - - паса – распространяться, пас – невеста, конец.* Известны древнееврейские фамилии Пас, Пасман, Пассер, Паскаль, Пассовер…. Сочетание фамилии Поссе с Левис и Любхард не оставляет сомнения в еврейских корнях носителей их. Дворянство Гончаровы получили только при Екатерине Второй. Знал ли Пушкин о еврейских корнях своей жены? Без всякого сомнения, знал, потому и писал о своей жене – мадонне под пальмою Сиона.
Покорив царский двор, Наталья Николаевна приступила ко второй части своего тайного замысла. Не советуясь и не прося ни у кого денег, она связывается с мастерами гранильной фабрики в Петергофе братьями Александром и Львом Пермогоровыми и заказывает надмогильный памятник мужу. Выбор на них пал не случайно: они были выходцами из Голландии, им не нужно было объяснять значение шестиконечных звезд  на  могиле.
В  январе  1841  памятник был доставлен в Святогорский монастырь. 19 мая 1841 года Наталья Николаевна с детьми впервые приехала в Михайловское на могилу мужа. В письме к брату Дмитрию 20 мая, то есть на следующий день после приезда, Наталья Николаевна сообщает: «Сейчас я еду в монастырь на могилу Пушкина. Г-жа Осипова была так любезна одолжить мне свой экипаж».**
-----------------
*Словарь Иврит-Иврит. Автор Сапир
**И. Ободовская. М. Дементьев. Наталья Николаевна Пушкина. М. 1987. с. 248 и далее до 267.

Могилу Пушкина описал Псковский губернатор в стихотворении собственного сочинения, которое он преподнес Наталье Николаевне во время его визита в Михайловское.

В тени дерева в Святых горах,
Близ храма, скромная могила
Любимого поэта прах
Покоем вечным осенила.
И крест без надписи стоит,
Зарос травой в забвеньи диком.
Но сердцу что-то говорит
Здесь о родном и о великом…
И скоро гордый Мавзолей,
Украсив холм уединенный,
Укажет, где в тени ветвей
Лежит поэт наш вдохновенный.*

Вспомните описание П. А. Плетнёва: «чёрный крест, на котором из белых букв складывается имя: Пушкин». Кто из них  глаголет истину?
Захоронение находилось на узкой полоске холма между почтовым трактом и глухой церковной стеной. Место для кладбища неподходящее, тем более, для дворянского: холм обваливался, плыл.
Неужели кроме Осиповой с весны 1837 года и до приезда Натальи Николаевны в мае 1841 года никто из родных, я имею в виду отца, брата и сестру, не навестили в Святогорском монастыре могилу жены, матери, сына, брата? Трудно в это поверить, но факт заброшенности могилы, «зарос травой в забвенье диком», подтверждается Псковским губернатором в 1841 году.
-----------------
**Семён Гейченко. Пушкиногорье.М. 1981. с. 242.

Как велись монтажные работы по установке надмогильного памятника, с какими трудностями сталкивалась Наталья Николаевна во время этих работ и её взаимоотношения с монастырём, посетили ли дети вообще могилу своего отца, не освещается ни в одном воспоминании или достоверном документе тех времён. Авторы книги «Наталья Николаевна Пушкина» И. Ободовская и М. Дементьев, снова же, не ссылаясь ни на какие документы, позволяют себе очень осторожно выразить частную мысль, что, «несомненно, была отслужена торжественная панихи- да, на которой, кроме семьи Пушкиных, вероятно, присутствовали и Осиповы, а также дворовые и крестьяне».
В то же лето в Михайловском находился отец поэта Сергей Львович Пушкин, однако Наталья Николаевна в письмах к брату намекает довольно прозрачно о сложных с ним взаимоотношениях: «Мой свёкор находится здесь уже несколько недель, и я пользуюсь минуткой, пока он отлучился, чтобы написать тебе эти несколько слов»,- и далее поспешно, - «Прощай, вот уже  свекор возвращается домой…». Сложные отношения сложились у Натальи Николаевны и с хозяйкой Тригорского, но в конце пребывания наладились. Задумывалась ли Наталья Николаевна, почему могила её мужа не посещалась родными? Можно предполагать, иначе быть не может, что вскоре она узнала правду, которая не позволяла Наталье Николаевне в дальнейших письмах к брату упоминать могилу мужа и взаимоотношения её с монастырём.    
Когда всё было готово, в сентябре «на  поклонение к  живой и мёртвому» приехал в Михайловское П. А. Вяземский.
В 27 выпуске «Михайловская пушкиниана» за 2003 год исследователи Д. Гдалин и М. Иванова пришли к выводу, что «события, связанные с заказом и изготовлением надгробного памятника, происходят после 31 декабря 1839 года», то есть после возвращения Натальи Николаевны в Петербург, после бала в Аничковом дворце. «Утверждения многих авторов о более ранних сроках работы над надгробием не нашли подтверждения и должны быть оценены как недостоверные». «Документальных сведений об авторе эскиза не сохранилось», однако «к первому марту 1840 года он уже существовал».
«Изготовление памятника осуществлялось полностью за счёт его вдовы», «опекуны не нашли возможным изыскать 3 тысячи рублей, не урезая при этом отчисляемых ей сумм, и это не делает им чести».* 
Существует мнение, что спроектировали памятник Строганов, Жуковский, Вяземский, Тургенев, Вильегорский, и под их руководством он был изготовлен. Эти люди настолько боялись царя, что даже в самых смелых мыслях не могли позволить себе изобразить еврейский символ, или, как некоторые утверждают, масонский, на могиле неугодному двору поэту в разгар анти еврейской реакции Николая Первого.
В письме к другу Пушкина Павлу Нащёкину Наталья Николаевна пишет:
-----------------
*Михайловская Пушкиниана. № 27. Пушкинские горы – Москва. с. 92-98

«Моё пребывание в Михайловском, которое вам уже известно, до- ставило мне утешенье исполнить сердечный обет, давно мною предпринятый. Могила мужа моего находится на тихом, уединённом месте, местоположение не так уж величаво, как рисовалось в моём воображении; сюда прилагаю рисунок, подаренный мне в тех краях. Вам одним решаюсь им жертвовать…» * (пр. авт.: «рисунок землемера Иванова. 1837 год».) Итак, «сердечный обед, давно мною предпринятый» и могила в «уединённом месте» не так уж величавом…. Сердечное обязательство конкретизировано и даётся самым близким людям. Во второй половине 1836 года травля Пушкина достигла зенита. Не случайно появляются стихи о родовом кладбище «Когда за городом задумчив я брожу...» - Пушкин, судя по письмам из Тригорского, имел в виду кладбище в Ворониче, рядом с Тригорским и  Михайловским, «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» и, совсем близко к трагической развязке, «Напрасно я бегу к сионским высотам, грех алчный гонится за мною по пятам…».
В этих стихах заложены мотивы памятника. Обелиск на могиле Пушкина архитектурно соответствует «Александрийскому столпу»; «Муза в израильском платье» и «Сионские высоты» взаимосвязаны со Щитом или Звездой Давида. Во все века, в том числе и в 19, Щит Давида был известен как еврейский символ, именно он изображён на обелиске. Часто свои стихи поэт сопровождал рисунками. Поэтому не трудно догадаться, что Наталья Николаевна располагала эскизом памятника, нарисованного её
-----------------
*И. Ободовская. М. Дементьев «Наталья Николаевна Пушкина». М. 1987. с. 250

мужем, и дала «сердечный обет» установить подобный на его могиле, слово «давно» подтверждает это, ибо такая необычная конструкция и символика спонтанно не приходят. Похоже, что к проекту памятника приложил руку художник Брюллов. У него на могиле тоже лавровый венок, но вместо шестиконечной звезды – палитра. Братья Пермагоровы помогли приспособить эскиз для изготовления.
Памятник сделан из светлого мрамора. Устремлённый в небо обелиск со звездой Давида в лавровом венце выше средней линии впитал в себя далёких предков Раши, прадедушку Авраама (Петровича) и прабабушку Сарру (Ржевскую), поэму «Монах» - Пушкину тогда было 13 лет, ермолку в 18, может быть, и раньше, и до конца жизни, «Возрождение» в 19, «Руслан и Людмила» в 20, музу в «израильском платье» в 21 году, «лавки грязные жидов» и стремление провести жизнь «в Париже Ветхого Завета» в 24, «Талисман» - кольцо с надписью на иврите в 25 лет и до конца жизни, «В еврейской хижине лампада» в 27, «Шестикрылый серафим» и «Моя родословная», и «Два чувства дивно близки нам» в 30, «Скупой рыцарь» в 31 год, «Когда владыка ассирийский» в 36, «Напрасно бегу я к Сионским высотам» в 37….
Нижняя часть обелиска покоится на небесном своде из двух арок – на каждой по десять шестиконечных звёзд. Небесный свод в шестиконечных звёздах не редкость в древних еврейских склепах-захоронениях и означает единоначалие, монотеизм. Над звёздами – скрещённые, обращённые к земле факелы подчёркивают торжественность и преклонение. Урна под сводом – старинный символ захоронений погибших в битвах героев, а траурный плащ на ней - скорбь живых.
Шестиконечные звёзды и факела вытесаны в мраморе и неотделимы от памятника. Все элементы в памятнике символичны, даже число шестиконечных звёзд 21 означает совершенство, а в картёжных играх – выигрыш.
Свод опирается на массивный цоколь из полированного лабрадора. На нём надпись:
Александр Сергеевич
Пушкин
Родился в Москве 26 мая 1799 года
Скончался в С.-Петербурге 29 января 1837 года

Изготовление столь символичного памятника Наталья Николаевна смогла осуществить только с молчаливого согласия царя. Не мог Николай Первый не знать, что делают  в Петергофской гранильне, но закрывал глаза.
Время появления креста в верхней части обелиска неизвестно, но смотритель музея Семён Гейченко писал, что уже после изготовления царь приказал «присочинить христианский символ на этом прожекте». Насколько слова Гейченко имеют под собой документальные доказательства мне неизвестно. На гравюрах 1880 года крест показан, а шестиконечный Щит Давида (Звезда Давида) превращён в семиконечную Вифлеемовскую. В книге «Свято-Успенский Святогорский мужской монастырь Псковской Епархии» за 2003, то есть спустя более 10 лет после падения атеистической советской власти, крест на могильном памятнике Пушкину отсутствует.
Осенью 1841 года Наталья Николаевна покинула Михайловское и больше никогда на могилу мужа не приезжала. Через три года она вышла замуж за генерала П. П. Ланского. Царь прислал ей на свадьбу в подарок великолепный бриллиантовый фермуар, а когда родила – приехал на крестины.
«Я слышала, что один из дней недели, именно в пятницу (день кончины поэта – пятница 29 января 1837 г.) она предавалась печальным воспоминаниям и целый день ничего не ела. Однажды ей пришлось непременно быть у Пащенко в одну из пятниц. Все заметили необыкновенную её молчаливость, а когда был подан ужин, то вместо того, чтобы сесть, как всё остальное общество, за стол, она ушла одна в залу и там ходила взад и вперёд до конца ужина. Видя общее недоумение, муж её потихоньку объяснил причину её поступка, сначала очень удивившего присутствующих».*
Правнучка Пушкина, Наталья Сергеевна Шепелёва, вспоминает: «Мой дедушка, Александр Александрович Пушкин, очень любил мать. В молодости, офицером, даже в ту пору, когда он был уже женат, сын поэта каждую субботу проводил у Натальи Николаевны. Суббота была для них днём памяти Пушкина. Вдова Александра Сергеевича делилась с сыном своими душевными невзгодами, печальными воспоминаниями о последних днях Пушкина. Она была предельно откровенна с Александром. Вот почему он знал об отце гораздо больше, чем другие дети поэта».**
-----------------
*Друзья Пушкина. Составление Кунина. М. 1984 т.2. с.516.  Л. Н.  Спасская. 1855-1856 годы.
**В. М. Русаков. Потомки А. С. Пушкина. Лениздат. 1978. с. 25

Рядом с надмогильным памятником А. С. Пушкину на мраморной доске в 2005 году было записано: «Здесь на родовом кладбище Ганнибалов-Пушкиных покоятся Иосиф Абрамович Ганнибал (1744-1808), Мария Алексеевна Ганнибал (1745-1818), Надежда Осиповна Пушкина (1775-1836), Сергей Львович Пушкин (1770-1848). В Успенском соборе похоронен брат поэта младенец Платон (1817-1819)».
Николай Первый и его советник по похоронам Пушкина Жуковский не знали даже место рождения Александра Сергеевича, не говоря уже о нахождении фамильного родового кладбища Ганнибалов-Пушкиных. Своих неугодных служивых Российские цари или убивали, или ссылали в беспросветную глушь, или прятали за монастырской оградой. Александр Первый сослал живого Пушкина в Михайловское, его брат Николай Первый спрятал тело Пушкина за монастырские стены Святогорского монастыря в шести километрах от Михайловского. Сопровождающий по царскому приказу гроб Пушкина Тургенев А. И. перед тем, как предать тело земле (вернее – зарыть в снежный сугроб), осмотрел церковь, ограду, здания. Однако родового кладбища Ганнибалов-Пушкиных на территории монастыря не упоминает в дневнике, который вёл очень скрупулёзно и с мельчайшими подробностями. П. А. Плетнёв, один из самых близких друзей Пушкина, в 1838 году посетил могилу, описал место погребения и, как и Тургенев, не упомянул наличие могил рядом с холмиком-могилой А. С. Пушкина. Наталья Николаевна, установив надмогильный памятник мужу в 1841 году, тоже ни единым словом не вспоминает о могилах матери мужа, его деда и бабушки, и, как я уже упоминал об этом, после этого ни разу не навестила холм-плывун за монастырской оградой и надмогильный памятник мужу. Отец поэта и Лев Сергеевич вместо того, чтобы навестить могилу сына и брата навещали поместье Тригорское, возле которого, метров в 200-х, через овраг, находилось и сегодня находится старинное кладбище городища Воронич. Вплоть до 20-го века оно было в веденье Святогорского монастыря, на нём хоронили и сегодня хоронят Михайловских и Тригорских. Во времена ссылки Пушкина уже существовали могилы отца Осиповой – Александра Максимовича Вындомского и мужа Осиповой – Ивана Сафоновича Осипова. В 1825 году в посвящении Полине* Осиповой, хозяйке Тригорского, Пушкин имел в виду именно это кладбище.
……………………………………
Но и в дали, в краю чужом
Я буду мыслию всегдашней
Бродить Тригорского кругом,
В лугах, у речки, над холмом,
В саду под сенью лип домашней.

Когда померкнет ясный день,
Одна из глубины могильной
Так иногда в родную сень
Летит тоскующая тень
На милых бросить взор умильный.
 
Монастырь и могилы родных на его территории Пушкин не упоминает.

В 1899 году писатель В. П. Острогорский и академик В. М. Максимов подробно описали место захоронения Пушкина в монастыре, отметив, что «ничья заботливая рука, как видно, не прикасается к памятнику. Обелиск порастает травой, грязен и испещрён надписями посетителей, которые даже отметили на памятнике свои имена».
Читатель вправе подумать, какие чёрствые люди Пушкины и Гончаровы, которые не навещали, не ухаживали за могилами своих родных на плывучем заброшенном холме у подножья Святогорского монастыря. Не нужно торопиться с выводами.
В то время, когда Пушкин хоронил свою мать, фамильное кладбище Вульфов-Осиповых в Ворониче относилось к Святогорскому монастырю, там он, судя по его письмам к друзьям, похоронил её. Не успели обозначить место захоронения Надежды Иосифовны, как грянула новая беда – был убит её сын и насильно тайно захоронен на бросовом месте у забора под стенами Успенского собора Святогорского монастыря. В будущем, играя словами «Святогорский монастырь», легко было фальсифицировать правду о могилах Ганнибалов-Пушкиных.
Захоронение произвели настолько небрежно, что, когда весной снег стаял, содержимое могилы оголилось. Никого эта могила в округе не интересовала, кроме единственного любящего и понимающего душу поэта хозяйки Тригорского поместья Полины Осипой, она же по фамилии Вындомская по имени небольшого еврейского местечка, она же Вульф - тётушка Анны Керн. На неё пал жребий сделать то, что никто из друзей и родственников поэта, боясь царя, не решился. В могиле находился просмоленный ящик, в нём гроб с телом А. С. Пушкина. Эта героическая женщина вынула тело Пушкина из гроба и захоронила его в могиле матери,
-----------------
*В официальную Пушкиниану она вошла под именем Прасковья.

судя по всему, в просмоленном ящике из-под гроба. Ящик этот бесследно исчез после вскрытия могилы Осиповой. Однако, без свидетелей не обошлось, поэтому в народе, по рассказу хранителя Пушкинского заповедника Гейченко, пошли бродить легенды о перезахоронении. Нет дыма без огня.
Наталья Николаевна Пушкина, жена поэта, до появления её в Михайловском в 1841 году не знала об этом, а когда узнала, то тоже промолчала, как понимает читатель, из-за боязни за родных, посмевших нарушить волю царя. Ей ничего не оставалось, как установить памятник над пустой могилой и больше не подходить к ней, чем и объясняется более чем полувековая запущенность официальной могилы поэта. Низкий поклон и этой женщине, не побоявшейся изобразить для будущих поколений в памятнике истинный образ поэта, его душу и его музу в израильском платье. 
Могила Пушкина вскрывалась четыре раза. Первый раз Осиповой весной 1837 года. Во время вскрытия бесследно исчез просмоленный ящик, в котором находился гроб поэта. Но это ещё не всё. Крест с надписью "Пушкин" белой краской был заменён на крест без надписи, что позволяет предположить об отсутствии тела в могиле (вспомните стихи псковского губернатора в 1841 году "И крест без надписи стоит"). Второй - женой поэта в 1841 году. В третий раз могилу вскрыли в 1902 году, есть даже фотографии, не относящиеся к содержимому гроба. Из публикации Назимова в газете «Новое время» за 14 ноября 1902 года известно, что «гроб не открывали, он сохранился внешне хорошо, и даже парча была целой», «на память взят кусочек парчового позумента с поверхности гроба». В четвёртый раз гроб вынули из могилы в 1953 году. Хранитель Пушкинского заповедника С. С. Гейченко подробно описал строительный процесс по укреплению памятника и холма-плывуна. В могиле оказались ещё несколько скелетов, «прах Пушкина сильно истлел. Нетленными оказались волосы» - далее следует многоточие. «Нетленными оказались волосы», в 1953 году фраза эта казалась безобидной и была пропущена цензурой. В начале 21 века волосы человека могут рассказать о многом. По образцам волос Наполеона узнали не только Наполеона, но и чем его травили. Трудно представить, чтобы в России не провели скрупулёзных исследований о соответствии тела в могиле с именем Пушкина. Опубликование их привело бы к крушению мифов и громадной идеологической и материальной индустрии, так как, судя по многоточию Гейченко, «прах Пушкина» и «нетленные волосы» этого праха ничего общего с родом Пушкиных не имели.
Дополнением к намёкам Гейченко и противоположностью к молчанию науки читателю является ясная запись в дневнике А. Н. Вульфа, сына Осиповой и друга Пушкина.
«1842 год. 21 марта, в Малинниках. Весь февраль прожил я в Тригорском в ожидании снега и только в конце оного дождался; это было на масляной неделе. Его было, однако, так же мало, что с трудом доехали мы с братом до Острова, где и провели неделю с сёстрами очень весело. Первым удовольствием для меня была неожиданная встреча с Львом Пушкиным. На пути с Кавказа в Петербург, разумеется, не на прямом, как он всегда странствует, заехал он к нам в Тригорское навестить нас да взглянуть на могилу своей матушки и брата, лежащих теперь под одним камнем, гораздо ближе друг к другу после смерти, чем были в жизни». Когда Фульф А. Н. писал эти строки, он не знал, что будет похоронен в 1881 году в одной могиле со своим дедом. В 1842 году надмогильный памятник А. С. Пушкину на территории Святогорского монастыря уже стоял. Однако Вульф не упоминает его. Следовательно, было две могилы Пушкина: одна официальная с памятником, но без тела поэта, вторая тайная с надмогильным камнем на могиле матери и сына. Камень на могиле – еврейский обычай захоронения, камень стоял на могиле деда А. Н. Вульфа на кладбище Вульфов, Осиповых, Ганнибалов-Пушкиных: Осиповы и Ганнибалы были родственниками. Лиза, старшая сестра Полины Осиповой, вышла замуж за Якова Исааковича Ганнибала, одного из сыновей Исаака Абрамовича, что дало повод Пушкину назвать кладбище в Ворониче родовым и похоронить там свою мать. Из дневниковой записи Вульфа становится понятным, почему родственники А. С. Пушкина, я имею в виду отца, сестру, брата, детей поэта, не посещали и не следили за надмогильным памятником в Святогорском монастыре, хотя Михайловское и Тригорское навещали. Показать могилу матери и брата могли только Вульфы-Осиповы. Николай Первый был жив, и если бы он узнал, что тело Пушкино перезахоронено, несдобровать бы нарушившим его волю. Дневники Вульфа опубликовали только в начале 20-го века, к этому времени носители тайны перезахоронения Пушкина ушли в другой мир или сгорели в вихре Великого Октября 1917 года.

ЧИТАТЕЛИ ПРОЗЫ РУ!
Пишите своё мнение, делитесь своими знаниями. Самодержавие и диктатура, надеюсь, в прошлом, зло Николая Первого не должно быть увековечено. Не молчите!
С уважением, Штаркман Анатолий.