***

Памяти человека,
Человека с большой буквы.


Пожилой хирург устало шел по больничному коридору. Было раннее утро и позади была трудная, восьмичасовая операция. Эту пациентку привезли после полуночи, молодая девушка, а сердце ни к черту и ведь такая молодая, всего двадцать.
А он только три часа успел поспать, едва отдохнув и его уже снова вызвали в операционную. Но ничего, он привычный, справился, а ведь бывало, что и по двое суток не спал. Правда, тогда все же он был немного моложе.

А в большие окна справа светит солнце. Так удивительно для января, температура не опускается ниже нуля и с начала зимы почти не было снега. Внуки так хотели, что бы пошел снег. Вчера звонил младшенький, спрашивал, почему деда домой не едешь. А сегодня пошел снег, крупный такой, пушистый... но это ничего ничего, это последняя на сегодня операция, вот сейчас он пару часиков отдохнет, а потом поедет домой.
Сегодня воскресенье и он успеет еще погулять с внуками.
Странно, но почему вдруг так сильно кольнуло в левом подреберье, ведь вроде прекрасно всегда себя чувствовал, ну может быть тогда еще в восемьдесят седьмом. Но тогда все обошлось. Та, самая первая операция на сердце, она была неудачна, человек умер, отказали почки. Тогда не учли, что у того человека были очень слабые почки, а гемодиализ подкачал.
Министерство здравоохранения запретило подобные операции.
И никто не хотел рисковать, никто не давал добро на следующую операцию.
Но он добился, уговорил министров на вторую операцию.
Под свою ответственность, сказал, что иначе выложит партбилет на стол и уйдет с поста руководителя института.
Да, он добился, 1987 год, Минздрав СССР наконец-то утвердил как там бишь ее "Временную инструкцию по констатации смерти на основании диагноза смерти мозга", Да, именно так она называлась, "Временная инструкция"
Только предупредили, что если умрет еще один человек, то это будет закат его практики.
Ту девушку звали Шура, Александра, ей было всего двадцать семь и её привезли откуда-то из Сибири.
Но слава Богу обошлось, тогда это была самая первая удачная операция по трансплантации сердца. Еще он помнил, как серый неприметный человечек, как только закончилась операция, заскочил в палату и, убедившись, что пациент жив, сразу же бросился звонить, докладывать в Министерство.
Жалкие, завистливые людишки, они всегда ставили ему палки в колеса, старались запретить, пресечь, издать инструкцию, запрещающую трансплантацию органов.
И слава богу, выстоял тогда, справился и еще в 2003-м, когда московской прокуратурой было заведено дело, "дело врачей", три года травли, три года, десятки умерших людей, так и не дождавшихся своей операции, трансплантатов, ничего, выстоял и тогда доказал, победил.
Девяносто удачных операций, девяносто отобранных жизней у той старухи. Она их не получила. И сегодня их тоже не получит...

Странно, но последнее время он все чаще стал ее замечать в изголовье операционного стола, темный сгусток в изголовье пациента, и то как она злилась пропадая. Может быть это просто разыгравшееся воображение, предельно уставшего человека?
Сегодня, когда он делал ту операцию ее не было, но, уже под утро, когда мыл руки, в зеркале, опять увидел тот самый темный сгусток позади себя.
Он устал, ничего, главное, что та девушка выжила. Обычно, он не запоминал своих пациентов в лицо, но эта девушка, она так похожа была на ту, на первую пациентку, она тогда еще после операции прожила десять лет, десять лет отобранных у Смерти. Сейчас другие методики, люди после операции будут жить гораздо дольше, да, черт возьми, они будут жить!
Вдруг отчетливо вспомнились глаза ее матери, матери Шурочки, когда она узнала, что ее дочь будет жить.
Коридор заканчивался. Там, совсем недалеко, за поворотом его кабинет, сейчас, сейчас, он немного поспит, отдохнет, но почему так стало душно, и плывут стены. Сильно колет сердце, и почему так потемнело в глазах, ведь в окнах солнце, но ничего, там есть валокордин, лекарства, сейчас он дойдет,
дойдет