Лошадиные уши

В 1964 году, после окончания Саратовского юридического института, меня направили работать старшим следователем Суровикинского района Волгоградской области.

Приходилось обслуживать ликвидированные при Н.С. Хрущёве Тормосиновский и Чернышковский районы.

В производстве у меня находилось до двадцати уголовных дел. Жил я на квартире у старой бабки с молодой женой Машей и двухмесячным ребенком – сыном Олегом. Работать приходилось до 20-22 часов вечера, все протоколы сам печатал на машинке, ночью вызывали на место происшествия. Мне был 21 год, но молодость проходила в кабинете следователя, в разъездах, да в ночных дежурствах. Не было даже времени сходить с женой в кино или на танцы. Изредка вырывались к друзьям, оставив младенца на добрую старую бабку Матрёну.

На помощь ко мне прислали молодого практиканта Гену, оканчивавшего Саратовскую школу милиции. Гена был весёлым, разговорчивым парнем, очень дотошным во всех мелочах. А в нашей работе мелочей не бывает.

Из Чернышков поступило сообщение о том, что в одном из колхозов украли лошадь.

Я послал для расследования помощника Гену. Молодой следователь энергично взялся за дело и в течение двух недель установил, что лошадь украли цыгане и перегнали бедное животное в Калмыкию. Гена выехал в командировку в город Элисту, а оттуда автобусом добрался до калмыцкого посёлка. Там, по всем данным, воры прятали украденную лошадь.

Гене удалось установить преступников. Ими действительно оказались два цыгана. Молодой следователь сделал у подозреваемых обыск в их жилище. К тому времени цыгане кобылу съели, а шкуру пропили. При этом категорически отрицали свою вину. Они  утверждали, что никакой животины не воровали, в Чернышках не были. В общем: «Я не я, и лошадь не моя!».

       Однако при обыске в сарае сыщик обнаружил лошадиные уши, изъял их и вместе с ворами-цыганами доставил в РОВД Суровикино. На следующий день добросовестный и старательный Геннадий предъявил преступникам обвинение, допросил их и подшил дело. Не долго думая, положил лохматые уши бедной кобылы в большой бумажный конверт, который подшил к уголовному делу белыми суровыми нитками. После этого Гена, довольный собой, с чувством исполненного служебного долга, положил дело в портфель и повёл цыган, похитителей кобылы, к районному прокурору, дабы взять санкцию на арест. Прокурор внимательно прочитал дело, дошёл до последней страницы и увидел пришитый белыми нитками конверт.

– Что это? – спросил прокурор у Гены.

– Вещественные доказательства, товарищ прокурор, – невозмутимо ответил молодой следователь.

Главный блюститель закона открыл конверт и оторопел. На него смотрели лохматые лошадиные уши. Прокурор от удивления долго не мог прийти в себя, а потом расхохотался и дал Гене санкцию на арест. Молодой следователь всё сделал согласно уголовно-процессуальному Кодексу, но немного перемудрил.
Вещественные доказательства (лошадиные уши) не надо было помещать в конверт, а тем более подшивать к документам. Их просто нужно было положить в трёхлитровую стеклянную банку, залить формалином, закатать железной крышкой и опечатать сургучной печатью.

В итоге похитители лошади понесли заслуженное наказание, уши перекочевали в банку с формалином, Гену за раскрытие кражи наградили денежной премией в размере десяти рублей, а мне прокурор объявил устный выговор за слабую работу с молодыми кадрами.