Юбиляр

Новелла.
Юбиляр.
    Старов подошел к окну. Мороз сковал в наст заледенелые сугробы на бетонном откосе набережной,  по которому легко скользили пустые бутылки, распиваемые по разному поводу – от свадьбы – до просто прикола, благодаря памятнику, окрещенному в народе, как памятник «Бомжу». У  взгорбленной большими сугробами сибирской реки, под окнами областной администрации, в губернаторском квартале, стоит небольшого роста узкоплечий бронзовый мужичонка в помятой шляпе, в пальто застегнутом,  а бы как и не на все пуговицы, из под расклешенной полы которого торчат тонкие голени с непомерно большими ступнями в спущенных носках.  Под шляпой знакомое каждому школьнику лицо в пенсне. На пьедестале выгравировано: "Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика лежащего в канаве и ни разу не читавшего Каштанки".
Сняв мохнатую варежку, девушка бережно стряхивает с небритого лица снег. Дует на озябшие пальцы, прячет их в теплую варежку и хватается за накладной карман, в котором гудит сотовый – звоню я: «Привет! Вы так любите Чехова, что готовы из-за него отморозить себе пальцы?»
— Привет! – Она держит паузу и крутит головой по сторонам, так что капо падает, обнажая  красивое личико в обрамлении темных волос, выбившихся из вязанной шапочки.
— Поднимайтесь ко мне, напою горячим чаем с медом, иначе простудитесь. Пропуск закажу, 254 кабинет.
— Вы белодомовский? А я думала, что официант с ресторана подсматривает за мной!
— Официант слуга клиента, а я слуга народа.
— Значит и мой слуга, ведь я часть народа!
— В таком случае, повинуюсь и на всех парах спешу к вам.
  Мы сидим в теплом, уютном зале ресторана «Славянский базар».  Легкая, живая музыка льется забытой мелодией Гараняна  в пустом зале. За драпированным тяжелой шторой окном памятник. Говорим о Чехове, пригубляя из хрустальных бокалов красное Барало.
—Ресторан "Славянский базар" - единственное место в Томске, которое похвалил Антон Павлович, с оговоркой, что через непролазную грязь добраться до него невозможно. Там и галошу потерял, если верить легенде.  – Ира улыбнулась,  - а вот теперь, благодаря вам, Виталий Семенович, я сижу за столиком, за которым сидел, возможно, великий писатель.
— Замечательно, давайте тогда выпьем за него и томскую интеллигенцию в вашем лице.
«Местная интеллигенция, - писал простуженный Чехов, - мыслящая и немыслящая, от утра до ночи пьет водку, пьет неизящно, грубо и глупо, не зная меры и не пьянея».  – Извините, - загудел виброзвонком сотовый, - Да, именно так, Светлана Валерьяновна! Ощущение гнетущей действительности, тоски и безысходности, мастерски переданное Чеховым в повести "Палата № 6", потрясли девять процентов опрошенных томичей, назвавших самым любимым именно это произведение. Выборка из ста, да за десять дней  до юбилея! Так, морозы стояли за тридцать, а у реки все пятьдесят! Буду в конце дня.  – Краска прилила к милому лицу, отчего Ира стала ещё прекраснее. Она мне определенно нравилась.
— Извините, мой редактор! Не верит опросу.
— А в чем суть опроса,  - стало интересно. Я отложил вилку.
— Конечно, Чехову в Томске пришлось намного хуже, чем мне на морозе. Жуткая распутица, грязь, и, что гораздо хуже, при переправе через Томь чуть не утонул, простудился и две недели потом кашлял. Неудивительно, что он не удостоил Томск ни единым добрым словом. В общем, редакция поручила мне опросить жителей города накануне юбилея  о само любимом произведении Антона Павловича Чехова, и связывает  ли они восприятие творчества писателя с жизнью в городе сегодня. Виталий Семенович, простите, но когда волнуюсь, курить хочется ужасно!
   Легкие кольца растворялись в вытяжке вентилятора. Мы стояли в курилке у оконца, за которым группа студентов резвилась у памятника. Один натирал нос писателю, а другой старался непременно забросить в его шляпу косок льда, вытягиваясь в баскетбольном прыжке. Остальные весело смеялись.
   Я украдкой наблюдал за Ирой и видел, что она едва сдерживает себя. Пытаясь отвлечь, начал рассказывать о писателе, как прекрасном морском путешественнике: «Да, действительно из Томска до Сахалина, Антон Павлович добирался на лошадях по сибирской дороге, где его на каждой столбовой версте поджидала опасность. Однако мало кто знает, что далее его возвращение в Москву было не менее увлекательно через порты, в некоторых из которых мне тоже удалось побывать, в свое время: Нагасаки, Шанхай, Ханькоу, Манилу, Сингапур, Мадрас, Коломбо, Аден, Порт-Саид, Одесса. Девушка перестала наблюдать за вакханалией у памятника и внимательно стала слушать меня. – Вот только жаль, что он не написал о своем морском путешествии, так подробно.
— Видимо, уже сильно болел к тому времени! – Она затушила окурок и снова начала разговаривать по телефону: «Рассказ "Каштанка" - обязательное произведение школьной программы - любят пять процентов юных томичей. Да, именно пять! Пока, да буду. - Девушка снова зарделась румянцем. -  Подруга, ей задание опросить школьников. – Мы вернулись в зал.  Музыканты покинули сцену. В зале включили верхний свет. Трапезу закончили молча, каждый думал о своём.
  Она  жалела любимого писателя и явно расстроилась из-за отношения обывателей к нему сегодня. А я о том, что памятник  -  месть Чехову за «нетрезвый город Томск». Неловко конечно, что теперь каждый студент норовит утереть бронзовый нос классику! По мнению коллег  - чиновников, это прекрасно, ведь теперь он наш, "свой", завтра сто пятьдесят лет с Антон Палычем -  "личные отношения, так сказать с томичами!". А мне грустно, хотя понимаю, что если бы это был памятник  - святыня, вряд ли в городе его любили! Чехов на томской земле теперь крепко стоит этими  неразмерными ступнями, он прописку получил в Томске и стал народным любимцем!
Укрывшись пледом,  с книгой в руках с бокалом вина у ног,  восседал в кресле и внимательно, впервые читал эти строки: «Томск гроша медного не стоит... Скучнейший город... и люди здесь прескучнейшие... Город нетрезвый. Красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское... Грязь невылазная... но возникают и зачатки цивилизации - на постоялом дворе горничная, подавая мне ложку, вытерла ее о зад... Замечателен сей город тем, что губернаторы здесь мрут словно мухи... Обеды здесь отменные в отличие от женщин, жестких на ощупь». – Оторвавшись от книги, с нежностью погладил мягкую и нежную руку девушки,  крепко спавшей  на софе, рядом с креслом.
Старинные часы пробили полночь.  Это означало, что  Антон Павлович Чехов родился 29 января 1860 года в Таганроге в семье мелкого купца. Автор рассказов, повестей и пьес, признан одним из величайших писателей в мировой литературе.  Я встал и пошел на кухню за Шампанским. Уверен, что выпускница журфака, страстная поклонница писателя, будет несказанно рада отметить юбилей.




















С