Сатанинский дар

...Я давно корю себя за невольное убийство. А было ли оно, это убийство?..

Как-то, несколько лет назад, в одном баре на Остоженке я в одиночестве сидел за столиком и утолял жажду вином. Когда я перешел на крепкие напитки, ко мне подсел интеллигентного вида господин средних лет.

 Я не возражал, потому что к этому времени пребывал в том состоянии, когда мне уже требовался собеседник. Разговор у нас с ним с самого начала возник какой-то странный. Что-то о природе таинственного. Я припомнил одну историю, бывшую со мной еще в юности.

С одной очень милой барышней я на пару дней отправился на дачу с намерением вольно попьянствовать и попрактиковаться в маленьких любовных шалостях.

Мы с моей подружкой очень мило проводили время, пока мне в какой-то момент не надоело хлестать водку и валяться в кровати. На меня вдруг что-то нашло. Мой взгляд как бы случайно упал на колоду карт, которая лежала на подоконнике.

Какая-то сила заставила меня встать и взять карты в руки. Я никогда не любил карточных игр. Не знал ни одного карточного фокуса. Но что-то подсказывало мне, что я могу содеять нечто необычное.

Держа карты рубашкой вверх на ладони руки, я принялся – не глядя! – извлекать их без разбора из колоды по одной и, показывая своей подружке, безошибочно называть: «туз бубен, трефовый король, червовый валет, шестерка треф...» И так все карты до последней, ни разу не ошибившись! Когда я назвал последнюю, а это оказалась, разумеется, пиковая дама, моя подружка с криком «Нечистая!..» упала в обморок.

«Интересно, очень интересно, – сказал мой интеллигентный собутыльник, – а вы никогда потом не пытались все это повторить?»

«Пытался, но, увы... – произнес я и в ту же секунду понял, что меня охватывает похожее чувство, как тогда с картами. – Хотите, я сейчас подниму вот того верзилу из-за стола, – сказал я, вроде дурачась и со смехом указывая на угрюмого бритоголового мужчину явно уголовного склада, – он у меня сейчас выйдет из бара и попадет под троллейбус?»

«Хочу, – тоже со смехом воскликнул коварный интеллигент, – хочу, очень даже хочу!»

Смутно сознавая, что это все шутка, я посмотрел на уголовника. Даю голову на отсечение, я его не гипнотизировал. Я даже не знаю, как это делается. Мое тогдашнее состояние трудно поддается описанию. Что-то сходное с одержимостью. Все чувства обострились до предела. Вернее, обнажились. Вот точное слово! Чувства обнажились. И я внутренним зрением как бы провидел, предсказывал для себя ход события.

Хмурый уголовник, сияя нимбом над бритой головой, встал из-за стола и неспешно направился к двери. Мой собеседник смотрел то на меня, то на бритоголового. А тот уже открывал дверь и выходил на тротуар.

Сквозь огромное витринное окно я увидел, как человек шагнул на проезжую часть и остановился. Маленький легковой автомобиль, заскрежетав тормозами и с визгом вильнув, промчался мимо. Человек неподвижно стоял на месте.

А несколько мгновений спустя подлетела кренящаяся назад темная громада троллейбуса. Я услышал омерзительный шлепающий удар человеческого тела о железо, и тут же громко, истерично, безобразно, многоголосо вскричала вся улица.

Все бросились к окну.

Троллейбус, развернутый боком к движению, раскачивал сорванными штангами, напоминая раненного пикадорами быка.

В десятке метров от него, отброшенное страшной силой удара, спиной привалившись к фонарному столбу, на залитом темной кровью асфальте лежало то, что еще мгновение назад было большим, сильным человеческим телом.

Теперь эта бесформенная гора мяса, оплывающая дымящейся кровью, в клочьях одежды, из которой торчали белоснежные страшные кости, – вызывала чувство отчуждающего ужаса.

Хмель разом вылетел у меня из головы.

«Чистая работа! – с уважением разглядывая меня, проговорил мнимый интеллигент. – Чистая работа, заслуживающая всяческого одобрения».

Не расплатившись, я пулей вылетел из бара.

Вот и прикиньте, убийство это или несчастный случай?

Забыл сказать, что перед тем, как толкнуть бритоголового под троллейбус, я его сглазил. Это я теперь понимаю, что сглазил. А тогда... Тогда я – не знаю почему? – подумал про себя: «Этот человек не встанет из-за стола (хотя знал, что встанет), не выйдет так внезапно на улицу (хотя знал, что выйдет), не шагнет безрассудно на мостовую (хотя знал, что шагнет), не попадет под троллейбус (хотя знал, – попадет!). И, видимо, эта неопределенность создавала тот фон, на котором разгулялся мой сатанинский дар.


                (Фрагмент романа «Меловой крест»)



.