62. Новый Свет

Я подозреваю, что потомки кентавров могли оказаться и среди конкистадоров, покорявших Америку или, во всяком случае, среди испанцев и португальцев, переселившихся в Новый Свет.

В самой Америке до появления там европейцев никаких кентавров не водилось, хотя двусущностные, конечно же, были, но иной, чем мы, природы. Человекоптицы (однако не сирены!), человекобизоны (не минотавры!), человекоягуары, человекозмеи… Многие из них были богами, причём куда более опасными, кровожадными и мстительными, чем привычные нам олимпийцы или даже троякое божество христиан.
Мне трудно судить о сути заокеанских двусущностных, поскольку я там никогда не была, хотя в ранней юности страстно мечталось, да и язык испанский я выучила из любви к Ибероамерике, а вовсе не к самой Испании. Но догадаться о том, что происходило с попавшими в Новый Свет потомками кентавров, я в какой-то мере могу – опять же, с помощью искусства, которое свидетельствует о незреченном, но очевидном.

Большинство человекоподобных кентавров не знало о своём истинном происхождении. Однако их интуитивно тянуло к занятиям, где они могли бы не совершать большого насилия над своей природой.
Думаю, что многие скрытые кентавры могли податься в пастухи и стать гаучо или ковбоями. Такая жизнь – вполне по нам: на воле, под звездным небом, в окружении либо подобных себе двусущностных, либо пасомых и опекаемых нами стад.

Я бы даже не исключала, что некоторые гаучо или ковбои, осознав в какой-то момент свою истинную сущность, могли превратиться в настоящих кентавров. Не так, чтобы сразу, как в сказке, произнеся волшебное заклинание, и, конечно, не за одно поколение. Но, поняв себя, такие люди (или уже и не-люди?) должны были бы удалиться от прочих двуногих, ибо громадное пространство вполне позволяло, и начать жить по-своему, воскрешая древние обычаи, нравы и навыки, -- а в конце концов, и вернувшись к исконному облику.

О том, как это могло быть, догадалась (или узнала) аргентинская художница Вероника Фонсо, запечатлевшая жизнь новых кентавров Нового Света (я уж не спрашиваю, не принадлежала ли она сама к ним, и почему в конце концов покинула родину и оказалась в Италии). Судя по её работам, она общалась с племенем, в котором преобладали кентавриды, бывшие и воительницами, и стражами, и нежными матерями. Не знаю, куда делись их мужья, и были ли они вообще, или там образовалось совершенно особое сообщество, основанное если и не непорочном зачатии, то, говоря по-учёному, на партеногенезе. Ведь учёными давно доказано, что при партеногенезе рождаются только особи женского пола, и если это справедливо для каких-нибудь растений, насекомых или даже рыб, то почему должно быть иначе у людей и кентавров?..

 http://kentauris.livejournal.com/143051.html
(Вероника Фонсо. Кентавры Патагонии)

Во всяком случае, если кого-то влечёт к кентаврам, то он обычно не противится этому зову, и в конце концов находит искомое наяву или в искусстве, в Старом Свете или в Новом. Так, один испанец по имени Фернандо Асиан, наш современник,  переселился в Венесуэлу, и именно там создал пару изваяний кентавров – вполне достоверных и наполненных неподдельной сердечностью. В Европе, думаю, у него это вряд ли бы получилось.
 
   http://kentauris.livejournal.com/84702.html
http://kentauris.livejournal.com/84422.html

Может быть, потомки гонимых и притесняемых, будь то индейцы, метисы, рабы, неимущие земледельцы, да и просто креолы, которых в Старом Свете нередко держали за человеков второго сорта, -- все они особенно остро воспринимали горестную судьбу кентавров, и даже не принадлежа к нам по крови и сути, старались проникнуть вглубь нашей тайны и наших странствий в разных мирах и между мирами.
Только этим объяснила бы я присутствие кентаврических образов не только в живописи и скульптуре Ибероамерики, но и в литературе, причём чаще всего эти образы не сводятся к стандартному изображению могучего неотёсанного существа с луком и стрелами. Кстати, теперь принято говорить и писать «Ибероамерика», а в дни моей молодости привычнее было выражение «Латинская Америка» — не понимаю, чем оно кому-то не угодило, ведь на самом деле оно точнее отражало суть культурного синтеза, осуществлённого в Новом Свете. Впрочем, «Ибероамерика» — слово красивое, и в этом качестве вполне меня устраивает.

Удивительную поэму «Кентавр» написал в 1940 году аргентинский поэт Леопольдо Маречаль. Она слишком длинна, глубока и изысканно сложна в образно-смысловом отношении, чтобы я рискнула её переводить целиком. Речь в ней идёт о встрече путника, заблудившегося в сумеречных зарослях, со старым кентавром, который дремал у рокочущей реки, а рядом с ним лежала ибероамериканская сестра античной лиры — гитара (собственно, они даже этимологически — родственницы, ибо название гитары производно от кифары). Странник не удержался от искушения прикоснуться к струнам инструмента — и кентавр проснулся, сурово заговорив с пришельцем на человеческом языке:

Кто ты, в сумрак одетый
и в скорби своей погрязший?
Как смел осквернить касаньем
гитару, что пела о счастье?

Герой поэмы кротко отвечал, что действительно забрёл в глушь, гонимый душевным страданием, но просит о снисхождении, поскольку не имел злых намерений. Кентавр смягчился, и между ними состоялся загадочный разговор, состоявший из поэтических символов, мифологических воспоминаний, философских аллюзий и умолчаний. Наконец, гость попросил кентавра взять гитару и оживить её струны — но, конечно же, получил отказ: время древней музыки миновало, Орфей умолк навсегда.

«А доблесть твоя, — спросил я, —
останется впредь бесплодна?
Не ждут тебя больше, лучник,
ни подвиги, ни походы?»..
Всклокоченной головою
приникнув к плечу безвольно,
уже сквозь пучину дрёмы
кентавр проронил:
— «Довольно».

И этот отказ последний
в лесу отозвался стоном,
и ветры в безумном гневе
крутили свои знамёна.
А после настала полночь,
и в чаще глухой и сонной
молчанье встало чертогом
на нерушимых колоннах.


Прекрасная поэма, да, прекрасная и печальная, проникнутая сперва настороженностью, а затем и проникновенным сочувствием к судьбе великого и вольного народа, который, вероятно, мог бы найти на просторах Ибероамерики свою вторую родину — но поздно, теперь уже слишком поздно; последним доступным нам прибежищем осталось искусство…


 http://kentauris.livejournal.com/350875.html
(Роберто Матта, Чили. Кентавры солнца)

Я не могу сказать, что кентавры — излюбленная тема латиноамериканских художников и поэтов, но, если такие работы встречаются, они, как правило, интересны и далеки от банальности: европейские мифологические клише мастерам Нового Света не указ, они творят собственные миры — как, например, плодовитый чилиец Роберто Матта, сочетающий в своих полотнах абстракционизм, традиции настенных росписей (муралей), архаику и символизм. Кентавры у него тоже присутствуют, хотя изображаются в манере, далёкой от реализма.


 
Некоторые латиноамериканские кентавры воплощают в себе столь свойственную обитателям этого континента радость земного существования, преисполненного не только яростных животных желаний, но и света, красок и тайн. О, они совсем не просты, эти заокеанские братцы, вкусившие дыхания сельвы, океана и пампы, и привыкшие к жизни среди руин майянских, ацтекских и инкских храмов, рядом с дикими племенами, никогда не видевшими современных людей…

    http://kentauris.livejournal.com/152669.html
(Жоржи Кальейра. Кентавр)

http://kentauris.livejournal.com/201278.html
(Перуанская художница, не открывшая своего имени. Кентавр)

Бывают и совершенно карнавальные образы!

 http://kentauris.livejournal.com/380275.html
(Хуан Риос Се-Акатль, Мексика)

Однако, к примеру, в весёлой и яркой Бразилии появляются не только праздничные кентавры, но и печальный кентавр из повести Жозе Сарамаго, который, влекомый неизлечимой ностальгией, возвращается на родину своих предков, в Элладу, где его, в конце, конечно же, убивают.  Художник Даниэл Гомес Энао придал иллюстрациям к этой повести вид миниатюр из средневековой рукописи, хотя действие происходит в 20-м веке.

 http://kentauris.livejournal.com/85903.html
Даниэл Гомес Энао. Иллюстрация к повести Сарамаго

А чилиец Джонни Паласиос Идальго подсмотрел в начале 21 века сценку, которой жители маленького селения или городка в Андах, наверное, вовсе не удивляются: старый кентавр торгует на базарчике всякой милой детскому сердцу дребеденью – самодельными игрушками, свистульками, фонариками, вертушками, -- а попутно гадает при помощи птички, обученной вытаскивать записочки с пророчествами.
Судя по облику кентавра и окруживших его детишек, дело происходит в индейской среде, вероятно, где-то в высокогорье, куда не добираются чужие – высокопоставленные чиновники, туристы, торговцы мобильными телефонами… А свои давно привыкли к тому, что некий дядюшка Хосе или Хорхе – кентавр. Ну, и что? Если вы с детства будете видеть рядом двусущностного, вам это тоже не покажется странным. И даже в голову не придёт, каково ему самому ощущать, что он на всю округу – один, и всегда будет один, и у него никогда не появится вот таких чумазых, глазастых и любопытных детишек… 

 http://kentauris.livejournal.com/86132.html
Джонни Паласиос Идальго. Кентавр (2003)

В целом же в Ибероамерике, от Мексики до Патагонии, отношение к кентаврам, судя по искусству, сложилось сочувственное и благожелательное. Я узнаю здесь то умение видеть в обыденных вещах чудесное, а к чудесам относиться как к привычной, пусть и слегка вывернутой наизнанку, реальности, что свойственно латиноамериканскому мировосприятию с его одухотворением дикой природы и почти детским удивлением перед разнообразием форм и обликов жизни.

  http://kentauris.livejournal.com/138746.html
(Марсио Мело, Бразилия. Кентавр)

О, в этих краях я всё ещё мечтаю побывать – но, видимо, не суждено…