Преимущества возраста

У возраста есть заметные преимущества. Можно путешествовать, не вставая с постели. Воспоминания скатертью расстилаются перед мысленным взором - яркие, полные скрытого смысла, словно картины пророчеств.

Закрываю глаза и вдруг оказываюсь в своей школьной столовой. К чему бы это? Никогда не любила этой столовой. В самом деле, трудно любить этого монстра позднего социализма. Есть ли люди на этой грешной шестой части суши, кто любил школьную столовую? Должны быть, если подумать.

Одинаковые тетки в грязных белых халатах, грузно переваливаясь, топчутся на кухне, грохочут тяжелыми противнями. Огромные сковороды летают в их руках, а в алюминиевых кастрюлях варится, булькает что-то совсем не похожее на еду.

Толстые лица теток красные от жары и натуги. Они вдвоем подхватывают жбан за ручки, переставляют на стол ближе к мойке. И одна из близняшек хватает со стола невообразимо большой дуршлаг и принимается откидывать отваренные рожки, похожие после варки на клейстер.

А вторая близняшка ломает руками замороженную селедку и бросает на сковороду. Эту сковороду можно смело сдавать в аренду в ад, на ней легко поместится парочка небольших грешников.

А селедочка тем временем начинает заниматься, специфический аромат заставляет школу содрогнуться. Знатоки восточной кухни насладились бы такими запахами, но мы почему-то дальневосточных прелестей не ценили и от дешевого деликатеса отказывались.

Пацаны орали на весь школьный двор:
- Фу! Опять селедку жарят! Пошли отсюда, мужики!
Надо сказать, в нашей столовой всегда пахло на редкость гадостно, хотя подаваемая еда и не всегда была под стать запаху. Кое-что даже можно было есть, омлет, например.

Общепитовские омлеты мне нравились всегда, не смотря на то, что отдельные компоненты этого блюда сомнительны, обычные куриные яйца трудно испортить, как ни старайся.

Не понятно почему, но этот мерзостный запах жил в столовой не зависимо от того, чем сегодня кормят. Трудно его описать. Тут и запах кислой (именно кислой, а не квашеной) капусты, подгоревшей каши и мокрой, заплесневевшей мешковины.

Мешковиной мыли пол во всей школе, а у входа в столовую возлежала тряпка из той самой мешковины, полагалось вытирать об нее ноги при входе. И уборщица стояла у двери со шваброй наперевес, следила за первоклашками, ловила за шиворот шустрых пацанов, которые физически не могли ходить спокойно и соблюдать эти нудные школьные правила.

Старшеклассников уборщица вообще не трогала, помнится, меня эта несправедливость возмущала до глубины души. Старшеклассникам она заискивающе улыбалась и чуть ли не кланялась в пояс. А нас, несчастную малышню, чуть ли не носом в эту дрянь тыкала!

Тряпка была рыхлая, напитанная грязной водой. Наступаешь на нее и вокруг туфельки образуется лужица черной воды, а сзади напирают одноклассники и уборщица нависает сверху, глаза злющие.

Наш стол третий по счету, на нем расставлены тарелки с застывшей манной кашей. В центре каждой тарелки желтый глаз из сливочного масла. И запричитали однокашники:
- А-опять ка-ша! Фу! Лучше бы запеканку творожную дали!
- Да! Со сгущенкой!
Запеканка со сгущенкой – это конечно праздник и случался он редко, иначе перестал бы быть праздником.

В отдельной тарелке в центре стола нарезанный толстыми ломтями белый хлеб. Я люблю манную кашу, могу съесть даже такую, которая застыла одним куском, как холодец.

Мальчишки как-то раз придумали доставать ее из тарелки целиком и кидаться этими желеистыми лепешками друг в друга. Нам было страшно весело, но учительница потом устроила такую взбучку!!! Мы как-то вмиг оказались чуть ли не изменниками Родины и предателями славных дел отцов и дедов, которые отдали свои жизни на фронтах войны вовсе не затем, чтобы мы, самодовольные выродки, кидались едой и топтали ногами потом и кровью взращенный хлеб.

Да, хлеб топтать грешно, мама тоже так говорит. Она рассказывала, как в войну им доставалось всего лишь по одному крошечному кусочку в день, как они мечтали наесться вдоволь хлеба хоть раз в жизни. У мамы до сих пор самая главная еда – хлеб, никакие заморские деликатесы не нужны, нам бы хлебушка.

Хлеб со стола в нашей школе надо было хватать сразу же, не успев сесть, а то не хватит. В граненых стаканах налитый чай.

Чай готовился в таких же огромных чанах, что и все остальная еда и толстая тетка с марлевым клобуком на голове, точная копия двух других, такая же краснолицая и будто пустая изнутри, отрешенно разливала этот напиток, называемый чаем, в подставляемые детскими ручками стаканы. Впрочем, иногда напиток назывался кофе с молоком, по вкусу тоже самое, только цвет другой.

Видимо, еда в таких количествах, в таких условиях, в таких руках перестает быть едой, и становится просто средством не умереть с голоду.

В старших классах почти никто из нас в столовой не обедал, зато нам приходилось там дежурить пару раз в год. И тогда уже было не спрятаться ни от запаха, ни от жутких теток на мойке и в кухне.

Особенно меня пугала мойщица посуды, такая мрачная, такая тоскливая. Казалось, что она разговаривать вообще не умеет, только гавкает как псица. Серый халат, на ногах галоши и замасленная куцая косыночка на голове. Она голыми руками выхватывала стаканы из кипящей воды, метала тарелки в сушку, как факир, зыркала по сторонам и гавкала на нас. Очень трудно было понять, что она говорит, это был какой-то свой собственный звероязык.
- От така еси! – гавкает она мне.
- Простите, что?
- Стакаы неси, ура!

Это означало, что мне надо нести стаканы и что я – дура.
Мы накрывали столы, носили тарелки на раздачу. Нам казалось, что жизнь впереди прекрасна и удивительна, а все это, нас окружающее, так, легкий зигзаг в сторону, уж нас-то участь кухонных работников не коснется.

У жизни странное чувство юмора. Знала бы я тогда, что есть на свете вещи гораздо хуже школьной столовой с ее невыносимым запахом.