Старая старая... быль

   Воробей Ольга Викторовна решила сделать сюрприз мужу. И приперлась на два дня раньше из командировки, куда спихнул ее шеф за любовь мадам Воробей к плетению интриг и распусканию слухов. Коллектив облегченно вздохнул, захлопнув дверь за Ольгой Викторовной.
   Олечка, или Олюсик,  как звали ее родители, или она же в устах мужа, Мурзик., не позвонила, не послала телеграмму по старинке, и , смакуя подходящей анекдот, хихикала, ковыряясь с входной дверью, которая не желала почему-то открываться. « Стасик с работы заявиться, а я ему- ку-ку, дорогой. Ку-ку, мой милый, ку-ку. И какого хрена с этим замком…»
   Наконец, дверь, сжалившись, впустила хозяйку. Брякнув дорожную сумку об дорогущий паркет, на котором настояла во всех смыслах этого слова ее драгоценная мама, или теща Станислава Андреевича Воробей, конечно уже менее драгоценная, глаза б его ее, в смысле дорогую тещу, не видели. Советы мамы всегда обходились в немалую копеечку, а она с неба не валилась.  Короче, брякнув дорожную сумку, дочь и жена в одном  слегка располневшем лице Ольги Викторовны, с наслаждением начала стягивать с ног надоевшие за две недели беготни сандалии и  обнаружила вдруг, что ее миленьких тапочек-собачек нет на обычном месте. Мадам Воробьиха недоуменно оглянулась, пытаясь понять, куда муж - засранец мог их засунуть – и зачем он их трогал, зачем.  Вместо тапочек на стойке для обуви красовались потертые штиблеты господина Воробья и чужие лаковые туфли . «Не понял!»- заморгала глазками Ольга Викторовна, хотя мерзкая догадка уже  вползла змеей в ее немытую целых три дня голову. Она приоткрыла дверь, ведущую в собственно апартаменты и, засунув голову в образовавшуюся щель, прислушалась: в ванной журчала вода и слышалось довольное мурлыкание мужа. Госпожа Мурзик на цыпочках прокралась вдоль коридора и, прижав грузное тело к стене, заглянула на кухню .Никого… Лишь на столе валялись неприглядные объедки, развернутые фантики и, о мой бог, пустая бутылка из-под шампанского. Ольга Викторовна осела без сил, соображая, что приготовленный недавно анекдот явно был в руку, как впрочем и сон, что мучил ее всю ночь перед отъездом - какая-то мерзкая глазастая рыбина вызывающе болтала хвостом перед ее носом, а потом, повернув неожиданно человечью голову, захохотала оглушительно и была такова…

   Ольга Викторовна, передумав падать в обморок, продолжила разведку и, перемещаясь мелкими перебежками, приблизилась к супружеской спальне. Там работал телевизор. Покрывало, подаренное им родителями к  двадцатой годовщине свадьбы, валялось на полу безобразным мятым комом.. А на перине, о которой мадам Воробей мечтала все две каторжные недели, засыпая на узкой неуютной кровати в дешевом гостиничном номере, болтала голыми ногами та самая рыбина из вещего сна Ольги Викторовны.
   - Убью!- тихо прошептала Олюсик, озираясь по сторонам в поисках какого-нибудь подходяще тяжелого предмета. На глаза ей попался старинный подсвечник, над которым муженек трясся как над величайшей ценностью. Схватив эту бронзовую штуковину, женщина отчего-то снова на цыпочках поскакала обратно в коридор, инстинктивно поняв, что с молодкой связываться не стоит. Слишком по-хозяйски та устроилась на супружеском ложе четы Воробьев, болтая загорелыми ногами и пожирая шоколад из коробки, припрятанной для особ, приближенных к их семейству. Супруг решил, что именно эта прозрачная рыбина просто обязана приложить губища к коллекционному шоколаду. Д-э- ушка и прикладывалась раз за разом, оставляя масляные следы от губной помады на плитках.
    Дверь ванной не была закрыта. Мохнатое тело господина Воробья, покрытое пеной, было повернуто, как и положено, к лесу задом, поэтому супругу в полной боевой готовности он увидел не сразу. От верной гибели « неюного купальщика» спасла его же вечная привычка - брызгать воду на шикарный итальянский кафель / черт бы побрал эту тещу/. За что обычно господин Воробей получал от рачительной супруги по полной программе. Но сегодня, разъяренная фурия , в которую обратился пушистый Мурзик, со всего разбега вляпалась в лужу босыми ногами, так и  не сумевшими найти покой в тапочках- собачках. «Собачки» уныло застыли у супружеского ложа, засыпанные блестящими бумажками от варварски сожранного шоколада. Ольга Викторовна подскользнулась и буквально села на шпагат, держа вознесенным к подвесному немецкому потолку огромный подсвечник, созданный каким-то эротоманом в виде возбужденного фаллоса. Выглядело это весьма символично.
  - Мурзик!- изумился господин Воробей Станислав Андреевич, декан политехнической академии, почетный член, деятель, и т. д и т. п, докучающий студентам вечными придирками и просто неуемным аппетитом в отношении денежек\ черт бы побрал эту тещу/.- а что ты тут делаешь?
Мурзик, растопыренный волей судеб поперек не очень большой ванной комнаты, слова не могла произнести от злости и боли, что заняли все ее тело, вскормленное взятками, побранными со студентов.
    Господин  Воробей, стыдливо прикрыв то, что ни в какое сравнение не шло с подсвечником, накрепко зажатым толстенькими пальчиками супруги, бочком выбрался из белоснежного чуда – мечты любого сантехника. Сорвав с вешалки махровое полотенце с вышитым на нем голубым зайчиком, Станислав Андреевич обмотал его вокруг места, где никогда не было талии, и опрометью  выскочил в дверь, захлопнув ее за собой, щелкнув замком. Беспомощная супруга в позе, неизвестной даже изощренным индусам, заорала вслед ему голосом его же тещи. И слава богу, дверь слегка приглушила волчьи завывания…

     Станислав Андреевич ринулся на место недавних событий и стал поспешно сгонять юную баловницу, вымазанную шоколадом, с супружеского ложа. Теперь уже покрытого позором не только измены как таковой, но и кое-чем еще, о чем знала  девица, а Станислав Андреевич предпочитал забыть. Может- быть потому он сейчас шипел: «Кыш-ш-ш»,- и размахивал руками точно так же, как он обычно гонял мух по столовой. Эта «муха» была наглой бескрылой и весьма практичной. Натянув на малюсенькую попку малюсенькие джинсики, она выудила из заднего кармана зачетку и помахала перед носом голого декана. «Должок…»- она хихикнула, тряхнув темными без признаков химии кудрями, и брякнулась обратно на изрядно помятую постель.
   - А чего это такая спешка?- студентка явно была не в курсе.
   - Русалкина!... Пошла быстро вон, - испуганно тряс двойным подбородком голый Станислав Андреевич, придерживая на бедрах «голубого зайчика».
   - И даже чаю не попьете, мама?- томно протянула Русалкина известную фразу, выпятив весь свой нулевой размер .
   - Русалкина!- взвыл синеющий от переживаний супруг,- давай зачетку. Девушка протянула зачетку и ручку, словно фокусник,  достав последний предмет из того самого нулевого размера.
   Декан черкнул что-то быстро в зачетке и вернул ее трясущимися руками объекту, который он вожделел еще полчаса назад. Русалкина засунула « корочки» в джинсы. Выдернула из скрюченных пальцев любовника, практически не бывшего в ее употреблении,  ручку. Вставила ноги в тапочки, с которых начались неприятности Станислава Андреевича.  И сказала лениво, через плечо: «Триста евро!»
  - Чего триста евро?- обалдел Воробей, и чуб его встал дыбом.
  - И я буду молчать, как рыба!- чирикнула студентка,  старательно укладывая чубчик на место.
   - Русалкина!- снова взволнованно затряс подбородком декан.
  - Я уже двадцать лет Русалкина. И вы у меня, между прочим, первый мужчина. И за удовольствие надо платить… - погрозила ему пальчиком девица.
   - Какое удовольствие, - возопил Воробей. И чуб снова встал дыбом. Теперь от возмущения..- Ничего не было.
   - Ха, это не мои проблемы. Надо было не шампанское хлебать., а виагру, - Русалкина покосилась на «голубого зайчика» и добавила,- тогда ваши часы всегда бы показывали полдень.
   Господин Воробей заколебался- плевать на мужскую репутацию, денег жалко…Но, раскинув тем, что прикрывал чубчик, Станислав Андреевич предпочел расплатиться, тоскливо подумав: «Надо было  соглашаться на Канарейкину….»
   Уже в коридоре, юная вымогательница ухватила «голубого зайца» за уши и притянула к себе Станислава Андреевича, взвывшего от этого недетского прощания.
   - И никаких последствий… - прошептала Русалкина и клацнула здоровыми белоснежными зубами перед носом  бледного и  потного от собственного  страха господина.  Сделала реверанс  и хлопнула входной дверью.
     Проверив целостность мужского своего достоинства, честь коего он отстоял за триста евро, Станислав Андреевич тихонько подкрался к ванной комнате.
   - Мурзик, - поскребся он в дверь. Там стояла тишина. Он щелкнул задвижкой и проник внутрь. Ольга Викторовна так и не собралась в единое целое, лишь грозное  ее оружие слегка накренилось, да тихие слезы скорби скатывались в полной тишине по похудевшим внезапно щекам женщины.
   - Мурзик, - скулил Воробей- мужчина, - ты все неправильно поняла.
Воробей- женщина хрюкнула и заревела в голос. Она даже не сопротивлялась, когда муж помог ей подняться и вынул осторожно из затекших пальцев бесовский подсвечник. Но не удержал.. И «голубой зайчик» вновь получил по ушам..  Станислав Андреевич завопил так, как ни разу в жизни, даже в минуты максимального наслаждения….  Ольга Викторовна была отомщена. Тем более время подумать у нее было. И вывод был весьма правильный. При разводе она получит лишь половину и мизерную зарплату в ее проектном богом забытом бюро. Мадам Воробей заползла в спальню, сдернула  постельное белье со стойким запахом универсальной косметики фирмы  «Айвон» и рухнула на матрац всеми своими раненымии телом  и душой. И сон пришел к ней, в котором мерзкая рыбина резвилась уже в нейтральных водах, а козлы с одинаковыми человеческими личиками, как две капли похожими на мужа, жевали на берегу изумрудную травку.
   Станислав Андреевич, отдышавшись после убойного столкновения с фаллосоподобной железякой, отыскал бутылочку коньяка и, приняв лечебную дозу, подумал: « Теперь надо брать по пятьсот и ну на фик эту самую «суку- суальную» жизнь…» и нежно погладил  «голубого зайчика», сложившего пушистые ушки в фигуру, напоминающую обыкновенную фигу.




на ошибки плевать