Чужие. Ночь в лесу

Известно, что после развала СССР проблема детского досуга в городах встала особенно остро. «Реформа образования» по западному шаблону уничтожила и обесценила все, что годами составляло суть  воспитательно-образовательного процесса в советской школе.  В бывших Дворцах пионеров,переименованных в «Дома детского творчества» творчество получило свою вполне конкретную стоимость. Может быть именно поэтому, когда появился в нашем городе военно-спортивный клуб, многие родители вздохнули с облегчением. Тем более что клуб этот был не просто клуб, а самая настоящая школа выживания. Что это такое на самом деле, я испытала на себе.

Видимая сторона.

Сначала все показалось мне вполне нормальным. Дождь и снег не могли стать препятствием на пути хорошего дела. Ведь задача таких слетов - подготовить ребят к армии. А там, случись что, погоду не закажешь. Вот и собрались будущие воины в подмосковном лесу. чтобы померяться силою, испытать себя. Полоса разведчика – это чуть меньше километра лесной дороги через овраги и завалы, крутые спуски и непреодолимые подъемы. Полоса разведчика – это испытание на выносливость, смелость, профессионализм. С первых  метров этой дистанции нужно упасть на раскисшую от дождя землю и ползти. Впрочем, эти мелочи бойцов не смущают. Случайных людей здесь нет. Первую, укрытую маскировочной сеткой, траншею участники преодолевают за несколько секунд. Штрафные очки получает только один боец: его автомат зацепился за сетку, команда потеряла время. В настоящем бою такая ошибка может стоить жизни.  Еще меньше времени потребовалось на прохождение второй траншеи. И вот, один за другим, бойцы «взлетают» на вертикальную стену, ставшую на пути. Судья на этапе насчитывает штрафные очки. Разведгруппа – это единое целое. Это – аксиома. От взаимодействия разведчиков, от умения понимать друг друга, зависит не только исход операции, но и жизнь участников группы.  Запомните этот постулат.
Спрыгивает последний разведчик, и команда устремляется по тропе в лес. Дождь не прекращается ни на минуту. Деревья, земля, даже воздух, напитаны влагой. Резко понизившаяся температура, усложняет испытание Лесная тропа скользит, становится непреодолимой. Но вот и второй рубеж. Каждый член команды должен гранатами поразить танк и окоп. Это оказывается совсем не просто. Несколько гранат летят мимо цели. А команда уходит дальше по крутым склонам, сквозь лесные завалы. Следую за ребятами. Теперь им предстоит продемонстрировать «горную подготовку». По скользкому, узкому бревну, один за другим ребята взбираются на огромную поваленную сосну, чтобы начать переправу на другой берег. Преодолеть эту бесконечную, воздушную переправу разведчикам удается не сразу.  И снова судьи насчитывали штрафные очки. Кто-то на мгновение завис без страховки. Кто-то, наоборот, пристегнулся так, что не смог освободиться без помощи инструктора. Тут уж не до потерянных секунд! Наконец, воздушная переправа пройдена и теперь по крутому, скользкому склону с помощью веревки нужно взобраться на другой берег, потом на высоченную сосну и, пристегнувшись карабином, по другой веревке перелететь через ручей и овраг в обратном направлении. Последний участник одной команды еще не сошел с переправы, а на другом берегу уже нетерпеливо ждет следующая команда. Один за другим все пять «разведчиков» на «тарзанке» преодолевают большую воронку и устремляются дальше в лес. На стрельбище.
Стрельба из пневматического оружия и метание в цель малой саперной лопаты, топора и ножа проходят быстро. Умение метко стрелять из пистолета и пневматического ружья, как и умение метать нож, для разведчика обязательны. Имитируя способность обнаруживать и преодолевать растяжки, разведчики проходят последний этап полосы препятствий –  «путанку». Соревнования длятся до темноты, но с наступлением ночи, активность «боевых» действий  только возрастает. А ночью  в лесу разгорелся самый настоящий бой! Чтобы избежать «потерь», «федеральное командование»  перед началом боевых действий, собрало совещание. Приглашены были и «полевые командиры»… Согласовали правила ведения боевых действий, сроки. Назначили  «независимых посредников», произвели инвентаризацию имеющегося оружия. В соответствии с легендой, подразделениям поставлены задачи …
Последний час перед боем. Обманчивое, тревожное  затишье. Еще и еще сверяются карты, уточняются пароли, согласуется порядок действия отрядов, выставляются «секреты». Правда, боевики и здесь действуют «бандитскими» методами. Еще не закончилось совещание, еще не прозвучал сигнал к началу боевых действий, а ночной лес уже кишмя кишел «боевиками», в маскировочных костюмах, масках, с оружием.Мне показалось. что под каждым кустом было по незванному «гостю»…  Пользуясь тем, что участники слета не могут знать друг друга в лицо, «боевики»   перехватывали пароли, «минировали» тропы, выставляли засады, брали пленных. То есть, действовали как бандиты. Вне правил. Ну, а потом началось! Что именно творилось в эту ночь в лесу под Зеленоградом описать невозможно. Звучали автоматные очереди и одиночные выстрелы. Рвались мины. То в одной стороне, то в другой срабатывали растяжки. Бой перемещался из одного лагеря в другой, из ближнего леса, в дальний. Время от времени, военные действия затихали, казалось, – это конец. Остается только дождаться утра, чтобы подвести хоть какой-то итог… Но снова где-то срабатывала растяжка, слышались крики наступающих, и бой вспыхивал с новой силой. Ночью подморозило, промокшая насквозь одежда давно перестала греть. От не проходящего холода меня знобило,  от безнадежного голода меня кружилась голова, но я старалась запомнить все, что удавалось увидеть… Впрочем, что можно увидеть в лесу в беззвездную ночь, когда вокруг ни единого огонька, ни единого  знакомого лица?  События я фиксировала на слух. Тишина не наступила ни в 3 часа утра, и в 5. Спящих не было. А вот профессиональную оценку «боевым действиям» противоборствующих сторон дал  на «разборе полетов» руководитель Центра подготовки  резерва правоохранительных структур «Зенит», Владимир Кошкарев – офицер, бывший сотрудник  правоохранительных органов… А он отметил «полную дезориентацию участников и отсутствие навыков работы всех подразделений», напомнив учасникам,  что цель подобных сборов не просто побегать и пострелять, а  именно, научиться грамотно, без потерь, вести боевые действия». По оценке руководителя ни одна из «группировок» не показала необходимой подготовки, и, в случае реальных БД, до 60 % личного состава ФС погиб ли бы именно по причине неслаженности действий при отражении нападения. Каждый боец обязан четко знать, что он должен делать в той или иной ситуации, потому что в момент нападения времени на «раздумья» у него не будет. Четкость и слаженность действий подразделения отрабатывается на учениях... Ну что ж, время на «разборку полетов» у командиров слета и руководителей клубов пока было. Впереди целые сутки «войны».  А вот передо мною уже стояла вполне конкретная задача – выжить. Без еды. Без воды. Без крыши над головой. Рассчитывать я могла только на себя. С едой было совсемплохо. Готовясь, я, конечно собрала себе в дорогу походный набор, - крупа, тушенка, чай, сахар, хлеб, но командир, убедил меня не брать с собой ничего. Сказал: спонсоры уже позаботились. Еды и воды, палаток и спальников хватит всем. Этот слет круто изменил мое отношение к подобным клубам. Я увидела обратную сторону хорошей, в целом, идеи.

Обратная сторона.

Да, увы, была и обратная сторона этих военно-спортивных сборов. Но холодный, дождь вперемежку со снегом и чавкающая под ногами жижа здесь совсем не причем. Меня поразили отношения между участниками. Я говорю только о том клубе, с которым приехала, и только о тех фактах, которые наблюдала сама. Вынуждена констатировать, полное и абсолютное отсутствие дружбы в коллективе, или чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего эту  отвергнутую современным обществом форму человеческих отношений. Я почувствовала это сразу, как только мы сели в электричку. Люди просто ехали в одном вагоне, в одну сторону, но… каждый сам по себе. Один взрослый и группа разновозрастных пацанов. И не более того.
Старшие – налегке, младшие с нагруженными рюкзаками. При этом младшие почему-то оплачивали проезд кого-то из старших ребят. Руководитель клуба, интереса к мальчишкам не проявлял, ехал сам по себе, отдельно даже от основной массы пацанов. На все мои вопросы отвечал односложно: мы не детский сад… Ну да, о том, что ВПК это «школа выживания», я уже слышала. Только мне казалось всегда, что дружба и взаимовыручка – необходимое условие выживания, и что выживать в дружном коллективе проще... Шансов больше. Здесь же модель взаимоотношений между ребятами абсолютно копировала худшие образцы армейских отношений.. В буквальном смысле. Вплоть до дедовщины. Старшие подавляют, терроризируют младших, а вся, так называемая школа  выживания сводится к одному: руководитель не контролирует ни расчет продуктов, ни наличие достаточного количества спальников. Его совершенно не интересует вопрос, будут ли дети сыты, будет ли им тепло, и чем вообще они будут заниматься. Отсутствие палаток у нашей группы, как оказалось, вопреки заявлениям командира, условие необходимое и достаточное... В снег, в дождь, в любую непогоду, даже в сильный мороз, курсанты  спят в лесу без палаток, пьют воду из грязных луж, обеззараживая ее какой-то таблеткой. Зачем?  Какое отношение все это имеет к вопросам выживания в условиях БД, сказать не могу. Хотя, знаю, –  другие команды, участвовавшие в тех соревнованиях,  организовали вполне приличные лагеря. У многих на кострах что-то варилось, закипал чай. В палатках лежали сухие вещи для переодевания… Не было, правда, главного - тепла человеческих отношений. Я привыкла думать, что любые полевые испытания, – походы, восхождения, как и эти учебные рейды по тылам противника,  должны воспитывать в ребятах чувство собственного достоинства, самоуважения, «чувство локтя», и ответственности за тех, кто рядом. Я привыкла думать, что боец спецназа это, прежде всего, высокий профессионал, а, чтобы стать профессионалом, без опытных наставников не обойтись. Конечно, все эти представления формировались в моем мозгу в те времена, когда человек человеку был друг, товарищ и брат. Когда любой выезд на природу, будь это обычный воскресный поход, слет, или соревнования, означал, прежде всего общение с близкими тебе по духу людьми. С друзьями. Здесь же в Подмосковном лесу события развивались совсем по другому сценарию. А происходило следующее.  Прибыв в Зеленоград, вся группа дальше ехала на автобусе. Деньги на дорогу, судя по всему, были не у всех, однако руководителя сей факт не беспокоил. 
– Это их личное дело, - сказал он мне. Предупреждены были все. Кто-то из ребят проехал вообще без билета, кто-то за кого-то заплатил, причем опять  деньги передавали почему-то только младшие, за себя и «того парня»… Потом мы очень долго шли по лесу. Так долго, и так бессмысленно, что мне даже  показалось, что мы или заблудились, или по каким-то, неведомым мне, причинам, намеренно идем самым дальним, окольным путем. И опять я не увидела сплоченного, боевого коллектива. По лесной тропинке шла толпа, в лучшем случае стая… Дальше  происходило и вовсе невероятное. Надо сказать, путешествовала я, в свое время, немало, ходила в горы, сплавлялась на плоту по Ангаре, и как должен выглядеть нормальный бивуак детского военно-патриотического клуба, представляла себе. Действительность перестроенной страны оказалась очень далека от моих представлений о походном быте. Придя на место, мокрые и уставшие,  ребята просто сбросили рюкзаки, плюхнулись на мокрую землю, и довольно долго сидели под проливным дождем…  Старший товарищ никакого интереса к своим юн армейцам  не проявлял. Он вообще куда-то ушел. Тем временем, лагерь наш вообще выглядел более чем странно. Даже если бы кто-то сформулировал перед ребятами текущую задачу, выполнить ее было НЕКОМУ. Наспех, неумело натянутая между деревьями брезентовая крыша не спасала ни от мокрого обильного снега, ни от дождя. Развести костер из промокших дров ребята не смогли. Сухой щепы у них не было. Огонь гореть не хотел, дым  ел глаза, заполняя все пространство под навесом. Повторю: я никогда раньше не видела столь никчемной подготовки к выезду на природу. Подошло время обеда, однако никто о еде не заикался. Старшие при этом постоянно что-то жевали, каждый по-отдельности, стараясь делать это незаметно. И только в самом конце короткого майского дня вскипел, наконец, грязный, немытый с прошлых походов котелок с еще более грязной, мутной водой. Воду набирали при мне, неподалеку из лужи. На размокшей, грязной дороге.
Именно в этот момент выяснилось, что из еды в отряде только несколько банок тушенки, выданной спонсором руководителю клуба. И еще пара килограммов какой-то крупы и макарон.  Крупу, по настоянию старших «догадались» взять младшие члены клуба. Они же, кстати, самые маленькие, и тащили всю дорогу этот свой груз. Когда варево из расплывшихся макарон и тушенки было готово, старшие ребята плотным кольцом окружили котелок. Младшим удавалось лишь изредка зачерпнуть грязную жижу из котелка. «Еды» было мало, и поэтому даже старшие, те, кто оказался у котелка в первых рядах, не наелись. И вскоре, старшие бойцы снова рылись в рюкзаке со спонсорской тушенкой, открывали себе ножом банки, лопали ее, уже ни с кем не делясь. Тех, кто на момент обеда стоял на посту, кормить никто даже не собирался. Эта мысль никому в голову не пришла. Сменившись, мальчишки поскребли пустой котелок, и потом тихо сидели с тоской глядя, как наворачивают тушенку старшие. Тушенку, тем, кто пришел с вахты, даже не предлагали. Оказывается, это не принято, если ты не живешь, а  выживаешь. Ни о каком чае речь не шла вообще. Почему? Кто придумал эту глупость? А я вспомнила свои походы. Уютные четыре бревна вокруг горящего костра… Места там всегда хватало не только своим, но и всем желающим посидеть у огня. Продуманная и просчитанная заранее раскладка продуктов. Полные рюкзаки обалденной советской тушонки… теперь такой нет в природе… Всегда вволю еды, будь то каша, или макароны с тушенкой, суп грибной, борщ, или фаршированные раки… Так бывало и в Алексеевском лесу, там, где проходил Миус-фронт… Так было на Кавказе. Так было на Ангаре. А уж без ведра крепкого ароматного чая в обжигающей кружке, я вообще не мыслю себе походного обеда. Однако времена нынче другие. Отношения между людьми другие. И этот отряд скорее напомнил мне стаю крепких подростков-волчат, чем ребячий коллектив. Но  если бы только это. Участие в военно-спортивной игре предполагает наличие оружия у юнармейцев. Так вот, в рамках одного клуба, вернее, одной стаи, отобрать у более слабого члена коллектива приглянувшийся тебе автомат, –  было вполне обычным явлением. В стае это было делом обычным. Где был в это время руководитель? Почему не остановил произвол, не объяснил юнармейцам, что такое хорошо, а что такое плохо?  Выяснила я и этот вопрос, побродив в одиночестве по серому, промокшему насквозь лесу. Кстати, чуть позже я нашла нашего «предводителя» в соседнем лагере. Встретив старых знакомых, он сидел и что-то уплетал у чужого костра. Ему было сухо, тепло и весело. Он выживал по-своему. Кстати, меня к костру отряда, с которым я приехала, так никто и не пригласил. Я, конечно, не рискнула бы есть из того грязного котелка, но даже просто присесть под навес, не позвали. В моем представлении, с этого ребята должны были начать. Так было бы в моем пионерском детстве. Два дня и одну ночь промокшая и голодная, бродила по лесу,  стараясь увидеть и запомнить все… Присесть, а тем более прилечь, чтобы согреться, было негде. В три часа ночи, уже плохо соображая, что происходит вокруг, я попросилась в полупустой неотапливаемый автобус, на котором приехали участники слета то ли из Саратова, то ли из Нижнего Новгорода. Дождь к утру закончился. Морозец окреп.  Мокрая насквозь куртка моя превратилась в ледяной панцирь, потом начала оттаивать. Автобус не отапливался, но на улице было еще холоднее, и к утру народу в нем было полно. А вокруг, в лесу грохотали взрывы, шла перестрелка. До самого утра меня трясло от холода, и утром мне уже было абсолютно все равно, кто тут «наши», а кто «боевики».  Мне теперь все казались пришельцами. Все были ЧУЖИМИ. Интерес к играм пропал. Однако автопилот оставался включен. Скорее из чувства долга, чем из интереса,  я еще какое-то время побродила по лагерю, понаблюдала за участниками на маршруте. Но холод и голод уже сильно мешали воспринимать происходящее, как нечто положительное. Внешняя форма мероприятия отнюдь не соответствует внутреннему содержанию происходящего. Спросив, в каком направлении нужно двигаться, чтобы выйти к Зеленограду, я, едва начало смеркаться, отравилась в одиночку в путь. Пережить еще одну ночь под кустом в морозном лесу я просто не могла. Не зная дороги, очень долго  шла сначала по лесу, потом по просеке, потом долго- долго шла по шоссе. Спросить, правильно ли я иду было не у кого.  Пролетали мимо машины. Пару раз навстречу попадались бомжи. Они, какое-то время шли параллельно мне – из ниоткуда в никуда. На автозаправке я попыталась найти машину, чтобы доехать до станции. Однако мне сказали, что весь транспорт едет отсюда в сторону противоположную станции, и вряд ли мне удастся кого-то уговорить даже за хорошие деньги… Пришлось еще несколько километров топать пешком, стараясь держаться подальше от подозрительных личностей, коих в этом краю оказалось немало. Сколько километров я тогда прошла не знаю. Если судить по общему моему состоянию, – немало. Время обдумать и оценить увиденное, у меня точно было. И еще было это сквозное чувство одиночества, оторванности от привычного мира.  Были только лес, большие расстояния, какое-то  шоссе, и проносящиеся навстречу машины…

Мне всегда казалось, что военно-спортивные клубы это самое то, для наших ребят, отлученных от счастливого октябрятского и пионерского детства, от грандиозных дел комсомола… Не нужно иронии.  Каждый человек видит мир таким, каким хочет видеть. Любая, даже самая объективная критика прошлого сегодня бессмысленна. Она имела б смысл ТАМ и ТОГДА. А уж тем более, если под названием критика льется сегодня на нас самая обыкновенная ЛОЖЬ о нашем Отечестве. Разве не сам человек решает быть ему, или только казаться таким, каким он быть должен?  А вот с этим у критиков обычно как раз и не очень-то складывается. Они остаются в первых рядах при любом раскладе. При любой власти. Вот и получается, что подменив идею справедливого коммунистического общества «картонными дурилками» демократии, мы ничего не получили взамен. Может быть, именно поэтому и носятся сегодня  волчьи стаи не только там, в горах, но и здесь, в Подмосковных лесах?



Досье: Первый слет военно-спортивных детско-юношеских клубов состоялся в 1998 году, и собрал только команды Москвы и Московской области. Инициатором и организатором  слета выступил военно-спортивный  клуб «Росич» (г. Зеленоград) и его руководитель Борис Иванов. Но опыт оказался столь удачен, что, уже на следующий год, слет приобрел статус межрегионального, и его участники съехались в подмосковный лес из разных регионов нашей страны. С 11 по 13 мая 2 001 года в подмосковном лесу близ Зеленограда проходил Третий межрегиональный слет военно-спортивных клубов. И снова организатором стал клуб «Росич». Посильную помощь в проведении соревнований оказала префектура г. Зеленограда и региональная организация РОСТО. 16 команд участвовали в соревнованиях. В том числе: из Якутии, Удмуртии, Самары, Волгограда, Москвы и Московской области. Из-за отсутствия материальной поддержки заявленные команды Казахстана и Украины приехать не смогли. ВСК, с которым приехала я, представлял один из районов Подмосковья.

Долгое время после той незабываемой ночи в мокром и морозном лесу я не хотела об этом слете не только писать, но и вспоминать вообще. Однако время прошло. Все стало на свои места. И только уверенность в абсолютной бессмысленности таких организаций, таких слетов, осталась неизменной. И еще, помню, мне стало страшно за тех наших ребят, что воюют там, на юге…