Глава седьмая. Закуняв

   (мой взвод)
   
   Нет, вот почему, как правило, именно так всегда?! Ждёшь, ждёшь чего-то там, как манны небесной, а начнёт она на тебя падать откуда-то сверху… Схватишь уже начинающими деревенеть от долгого ожидания губами и - дальше, на язычок. Который тут же, в полный голос всех своих вкусовых рецепторов, верещать начинает:
   
   - Брехня! И не манка совсем. Кинули… Га-ады! Опять на самые камни кинули!

    Вот и с осенним пополнением всё – точь-в-точь. Ждали его, ждали… А оно пришло нежданно негаданно как раз, когда мы на операции были. Ну, и… В большой и дружной семье клювом не щёлкают.

   Только кто ж нас спрашивал, есть ли у кого такое желание – «пощёлкать»? Подняли по тревоге и – вперёд. К предгорьям Гиндукуша. Хадовские(2) информаторы весточку на хвосте принесли. Нечисто, мол, что-то. Не иначе, как крупная духовская(3) база почти у нас под боком нарисовалась.

    Вот, сходили в засаду. Толку, правда, с того… Шиш с постным маслом, а толку – ни-ка-ко-го.  Всё из-за сарбозов(4) этих! Путаются под ногами, как собачонки. Жмутся поближе к нашей технике… Никакого манёвра с ними. Да ещё и шума стараются побольше наделать. Особенно ночью. Чтобы банда на них не напала. Воя-аки… Какой умник нам ещё этот сорбозовский довесок на хвоста кинул? Тьфу!

    А пока мы вхолостую по этим предгорьям лазили, самые умные и ушлые всё, более-менее приличное, что в пополнении было, и расхватали. Царские палаты – мимо нашей кассы. Золотая рыбка даже хвостиком не помахала.

    Возвращаемся… И - вот оно, разбитое корыто! На тебе Боже, шо нам… Нет, так то, конечно, приятно, что взвод разведки в правах уравнивают с самым-самым, но… Хотелось бы ещё и чего ценного и весомого поиметь. А это… Это – что?

    То-то и оно. Есть бойцы любого сорта, есть бойцы страшнее чёрта, есть страшнее ядерной войны…

    Вот и Санёк оказался из той самой категории, которая «страшнее». Мы, как только из бэтэра(5) вывалились и это чудо природы в полный рост разглядеть успели, так сразу рогато-хвостатого помянули. И всех его ближайших родственников. Не самыми лестными словами.

    Нормальная. Естественная реакция. Да будь на нашем месте кто другой… Он бы тоже от души чертыхнулся. Санька ж видеть надо.

    Худая длинная жердина с кривыми ногами в неуставных галифе, что по размеру – шире самого Черного моря. Он же до нас полгода оттянул в славном и краснознаменном Средне-Азиатском пограничном округе. Конюхом на одной из застав. Вот и заделался «кавалеристом».

    А если Санька ещё и послушать… Он же с Украины призывался. С какого-то самого дальнего и глухого села, которое там ещё каким-то чудом сохранилось. И разговаривал Санек… Лыше на ридний мови(6).

    И вот этого ценного национального кадра… Да мне в экипаж. Лучше б мордой - по батарее, чем такое пополнение! Так ведь дарёному коню… Дают – бери. Ну, мы и взяли.

    Почертыхались, конечно, прилично, но про ядерную войну даже и не вспомнили. А зря.

    Но мы это быстро поняли.

    Буквально через две недели вся манёвренная группа ушла на очередную операцию. Как-то подозрительно быстро ушла. Ещё с утра всё тихо и спокойно было. А к вечеру… Фьють, и – нет никого из наших. Как корова языком слизнула две машины и десант.

    Из всего взвода разведки только наш бэтэр остался. Не вызывал, наверное, ещё Санек у командира доверия. А может, у него какая другая задумка была. Не докладывал он.
Ну, а нам что? Солдат спит – служба идёт. Остались и остались.

    Вот только обстановка как раз была… За пару дней до этого нам  зачитали душманскую петицию. Мол, они берут на себя повышенные социалистические обязательства протаранить большегрузной машиной ворота шахского дворца, в котором базировалась группа, и, не позднее третьего дня месяца рамазан, вырезать всех нас подчистую, как баранов.

    А в части, после того, как наши на операцию ушли, остались экипажи трёх машин и так… Разная тыловая шушера. Типа писарчуков, поваров, переводчиков. Если сильно поскрести по сусекам – всего человек тридцать.

    Из техники – бортовая «шишига»(7), от которой толку, как от того козла – молока, два бэтэра и бээмпуха(8). И только наша машинка - с полным боекомплектом, заправленными под завязку баками и в исправном состоянии. У второго БТРа – стуканул один из движков. Так что стоял он намертво, как  стальной памятник апрельской революции. Но стрелять этот монумент мог в полный рост. И башня вращалась. На все триста шестьдесят. Так что его поставили  прикрывать ворота со стороны гор и Кабульского шоссе.
 
   С бээмпухой всё обстояло с точностью «до наоборот». Сама машина была на ходу. Но вот башня… Поворачивать её приходилось «рукой за ствол». И только так. Других вариантов не было. Ладно, сейчас. А как и правда, эти обезбашенные протаранят грузовиком ворота, ворвутся на территорию и… Какой дурак под пулями вылезет из-под брони и будет «рукой»? Так что БМП подогнали ко вторым воротам и с помощью нехитрых манипуляций – раз-два, взяли – нацелили её пушку так, чтобы она прикрывала центральный въезд во дворец со стороны Таш-Кургана.

    Нервы, естественно, у всех были на пределе. Желающих повторить славный подвиг героических защитников Брестской крепости на горизонте как-то не наблюдалось.

    Потому свой бэтэр мы поставили прямо у блиндажа и, в отличие от всей остальной честной компании, завалились спать под защитой его мощных накатов и охраной бывшего конюха и настоящего разведчика. Под охраной Санька. Но даже когда на Бога надеешься, самому плоховать – не рекомендуется. Так что ПКМ(9) с полной снаряженной патронной коробкой был направлен на входную дверь блиндажа. Чтобы в случае чего – «броня крепка и танки наши быстры» - тремя красными ракетами вызвать огонь на себя и рвать когти в сторону разведбатальона ВДВ.

    Главное, не забыть при этом опера(10). У которого тоже – нервы не железные. Тем более, он, как стреляный воробей, хорошо знал истинную боеспособность вверенных ему остатков гарнизона и то время, которое мы реально сможем продержаться, если духи от петиций и угроз перейдут к действиям.

    Не питая особых надежд на воинскую доблесть служб обеспечения, опер лично отдал нам приказ без какого предупреждения мочить любые подозрительные машины, как приближающиеся к воротам старой крепости, так и проезжающие мимо. А на себя взвалил нелёгкую обязанность регулярного обхода ночных постов. В один из которых он и обнаружил у нашего блиндажа «конюха-разведчика», который, вместо того, чтобы охранять сон товарищей по оружию, самым бессовестным образом дрых на боевом посту. И это – когда у всех и каждого нервы взвинчены настолько, что реагируешь на малейший шорох!

    Но то – все. А это - Санёк. Он не шелохнулся даже тогда, когда опер аккуратненько забрал прислоненный к стенке блиндажа автомат и унёс его с собой.  Да ладно, Санёк. Мы же – тоже. Ни сном, ни духом. И – не шелохнулись.

    Только под утро, когда опер, споткнувшись на входе о пулемёт, зашёл в блиндаж и красноречиво помахал автоматом перед нашими, окончательно ещё не проснувшимися мордами… Вот тогда мы – осознали. И – моментально проснулись. А опер, так же молча, как появился, развернулся и – только мы его и видели.

    Да был ли он вообще? Может, привиделось? А это… Это что?! Автомат. Саньков автомат. Он-то не из воздуха нарисовался?! Опер… Был. Оставил. И автомат оставил. И Санька - на растерзание дедушкам.

    И быть бы ему бедным. До самых… Самых последних дней его окончательно и бесповоротно загорбаченной службы. Если бы…

    Если бы вдруг, посреди всеобщего ора, русско-украинского мата и всего остального, что неудержимым потоком выплёскивалось из наших отлуженных за полтора года службы глоток… Моментально втащенный за шиворот в блиндаж, бессовестно и изумлённо моргающий своими широко раскрытыми карими глазами, Санёк, вдруг взял, да и выдал: 

    - Хлопци… Чого тут? Ну, чижив я, чижив… До пивпятого. И-ии… Закуняв!(11)

    Минуту. Не меньше. А то, может, и больше. Всё это время в блиндаже, после Саньковой оправдательной тирады, стояла мёртвая тишина. Народ переваривал. Усваивал. Осознавал всё то, что только что услышал. А как осознал…

    Если стены блиндажа и выдержали последовавший за этим взрыв хохота, за то сапёрам – отдельная благодарность в приказе. Но тогда нам было не до них. И не до благодарностей. Впервые за эти несколько дней мы искренне и беззаботно смеялись, поочерёдно, не в силах выговорить ни слова, молча тыкая в сторону Санька загорелыми, и, чего там греха таить, не самыми чистыми пальцами.

    То ли полным «презрением» к духам, то ли своим загорбаченным дембелем, Санёк, сам того не желая, вдруг нежданно-негаданно разрядил довлевшую над всеми обстановку напряженной опасности и как-то сразу всем всё стало по такому большому и громкому пионерскому барабану…

    И ведь с ним, Саньком, этим – всегда так. Кто другой уже бы давно по ушам получил. А он… Хоть бы хны.

    Уж какую бражку, гад, настоял в миномётном стволе на верблюжьих колючках, что для дезинфекции заварены были! Вкус – «спесифисеский». Последствия для желудков… Лучше не вспоминать. А Саньку… Всё, как с гуся.

    Ну… Он же как лучше хотел! До самого полпятого. А потом, вот… Ну, совсем нечаянно. Взял и… Закуняв!

1 - Закуняв (укр.) - задремал
2 - ХАД – (Хэдамате эттэлаате доулати, с дари – Служба государственной информации) – служба госбезопасности в Демократической Республике Афганистан
3 - Дух (производное от душман, с дари – враг) – участник нерегулярных вооружённых формирований, воевавших с советскими и правительственными войсками в Афганистане.
4 - Сарбоз – солдат правительственных войск Афганистана
5 - Бэтэр (от аббревиатуры БТР) – бронетранспортёр.
6 - Лыше на ридний мови (укр.) – только на родном языке
7 - Шишига – ГАЗ-66, наиболее массовый полноприводной двухосный грузовой автомобиль Советской Армии в 1960-90-х гг., грузоподъёмностью 2,0 т.
8 - Бээмпуха (от аббревиатуры БМП) – боевая машина пехоты.
9 - ПКМ – 7,62-миллиметровый пулемёт Калашникова (модернизированный).
10 - Опер – начальник оперативной части.
11 - Хлопци… Чого тут? Ну, чижив я, чижив… До пивпятого. И-ии… Закуняв! (укр., с элементами сленга) – Парни… Чего тут? Ну, дежурил я, дежурил… До полпятого. И-ии… Задремал!

Продолжение - http://www.proza.ru/2010/04/29/349