В-57

               
            

     Это было ранней весной. Еще не растаяли сугробы вдоль улиц, но уже звенели бойкие капли с крыш домов, и под ногами хлюпала смесь снега и песка. Он шел с обнаженной головой, и  русая голова его возвышалась над толпой,  этим он  привлек мое внимание. За руку он вел девочку лет пяти и что-то ей тихонько говорил. Поравнявшись с ним, я посмотрела ему в лицо:  синие,  немного выпуклые глаза; прямой, с не большей горбинкой нос; красиво очерченные  губы.  Что - то благородное, барское – так подумалось мне. И еще несколько раз я видела его по утрам, когда торопилась на работу. Он меня  чем – то привлекал и я, по привычке,  начала сочинять его биографию. Мне казалось, что он архитектор, приехал в этот город из Польши и зовут его как - то особенно, например Казимир, пан Казимир. Это ему очень подходило. 

       Летом мне в профкоме выделили бесплатную путевку в Кисловодск,  муж меня отпустил, за детьми брались присмотреть моя  золовка и наша няня Галя. Ехать надо было с пересадкой в Москве. Каково было мое удивление, когда в моем купе оказался мой таинственный незнакомец! Кроме него с нами ехали еще два парня.  Мужчины бросились укладывать мои вещи, пересели на другую полку, помогли застелить постель. Потом познакомились, завязалась беседа. Я чувствовала неловкость, все время я ловила на себе взгляд Геннадия, так, оказывается, звали моего незнакомца. Он смотрел немного удивленно, будто бы силился вспомнить, где он меня  видел. А я сразу решила, что это не случайная  встреча, ожидание чего-то  необычного охватило меня. Ребята вскоре ушли в вагон-ресторан, мы остались вдвоем. Необычная робость охватила меня, я боялась взглянуть на него. Он первый прервал молчание и стал расспрашивать: кто я и куда еду. Понемногу я  разговорилась и рассказала, что встречала его неоднократно и даже придумала ему имя и специальность. Посмеялись, но одно я угадала – он был по национальности поляк. Здесь работает на заводе инженером, женат, имеет двух  дочерей пяти лет и двух месяцев. Я тоже представилась: инженер-строитель, замужем, имею двух сыновей трех лет и одного года. Разговорились, робость моя прошла, оказалось, что у нас много общего: оба  любим  читать, любим стихи, скучаем по южным районам страны, где прошло детство и юность нас обоих. Незаметно подошел вечер, попутчики наши забрались на свои полки и уснули, а мы не могли наговориться, вышли в коридор, встали у окна. За окном в темноте проносились сплошные леса и только изредка мелькали огоньки полустанков. Геннадий читал стихи Евгения  Евтушенко –

Нашу встречу в скором поезде,
Наш короткий разговор
Не могу, скажу по совести,
Позабыть я до сих пор.

         Если б знал, что так получится,
         Я б не дал тебе уйти.
         Где же ты, моя попутчица?
         Разошлись у нас пути!

О любви не говорили мы,
Все стояли у окна,
И вина с тобой не пили мы –
Опьянели без вина.

           Как мне жаль, что в этой повести
           Лишь одной странички нет -
           Я бы рад был в скором поезде
           Ехать много - много лет.

        Стихи были такие грустные, нежные, хотелось плакать. Я вдруг поняла – стихи про нас! Это было, как предупреждение, призыв к осторожности, просьба не заходить далеко.

        Утром поезд прибыл в Москву. Наш поезд уходил только вечером,  мы всей компанией решили провести время на  ВДНХ. Целый день ходили по павильонам, пообедали в ресторане. Но мы с Геннадием  были, как заколдованные – мы ничего не видели, ничего не запомнили – мы были заняты только друг другом.   Какое то наваждение охватило нас. Вечером сели в поезд и поехали на юг. И опять, полночи провели в коридоре у окна. Говорили или молчали, но душа плакала от сознания безысходности – будущего наши отношения не имели.  А нас, так тянуло друг к другу! Геннадий выходил раньше, мы простились и даже не договорились о встрече после отпуска. Молча,  обнялись, слов не было, горло свело судорогой. Как в тумане я доехала до места назначения, как в тумане провела первые дни на курорте.

       Наконец, отпуск закончился, и я приехала домой. Дома меня ждали, и я окунулась в домашние дела и заботы.  Все, что со мной приключилось, это наваждение, отодвинулось  назад, я старалась не думать о прошедшем, и как будто успокоилась. Начала ходить на работу, Геннадия не встречала. Но однажды утром, я вдруг почувствовала, что он меня ждет, я даже знала где – около кинотеатра. Я торопливо собралась и чуть ли не бегом отправилась своим обычным  утренним путем. Еще издали я заметила его русую голову у газетного стенда вблизи кинотеатра. Он меня не видел, он делал вид, что читает газету. Я тихо подошла к нему и срывающимся  голосом прошептала:
     -  Здравствуй, я знала, что ты меня  ждешь сегодня – он резко повернулся и схватил мои руки
     -  Я  больше не мог, это выше моих сил – не видеть тебя. Я  тоже почувствовал, что
 сегодня мы встретимся.  Волна снова понесла нас в море!  Знаешь, наша встреча, как волна в море – подхватит и несет или в  глубину, или на берег. Сопротивляться бесполезно. Это судьба!   
В то утро мы опоздали на работу. Зато договорились о встречах, обменялись номерами телефонов. На работу я пришла совершенно счастливая, и даже замечание начальника не расстроило меня – Геннадий меня  любит, он без меня  не может! Волна понесла нас дальше в море! Будь, что будет! Вот, в ту  встречу,  мы и придумали пароль  В-57. В – это
волна, а 57 – это сумма наших лет, 30 его и 27 моих. Так мы стали подписывать свои письма.
       Встречаться  часто мы не могли, но звонил он мне ежедневно. Иногда удавалось выкроить время для встречи. Мужа положили в больницу, и я ездила к нему после работы через день. И однажды, около ворот моего треста меня ждало такси. Дверь открыл Геннадий, я быстро юркнула внутрь. На мой удивленный взгляд, он пояснил, что больше ждать он не может, повидаемся  хотя бы в такси, полчаса – наши. Это были прекрасные полчаса!  А как - то  раз, он предложил пойти в кино днем после обеда. Надо было только придумать причину ухода с работы. Причину придумали и встретились в фойе кинотеатра. Билеты он взял в последнем ряду, да и в зале было народу мало. О чем был фильм, мы не поняли, мы его просто не смотрели. В темном  зале мы были одни, одни со своей любовью.
А однажды, уже в конце зимы, Геннадий позвонил и предупредил, что завтра после обеда он будет ждать меня у трамвайной остановки. Это очень важно, надо постараться отпроситься с работы. Конечно, я постаралась и еле дождалась назначенного времени. Он ждал меня на остановке, почти сразу подошел трамвай и мы сели в вагон. Вид  у него был таинственный и загадочный. В это время людей в вагоне было мало, и мы  уселись в конце вагона. За окном мелькали маленькие деревянные  домики – это была уже окраина города. Наконец прибыли на конечную остановку, вышли из уже совершенно пустого вагона и оказались перед заснеженным холмом, поросшим редкими огромными соснами.

       Наверх  вела укатанная  лыжня, по ней мы и начали подниматься. 
- Ничего не говори, не спрашивай,  сейчас  все увидишь  сама!  У нас сегодня праздник – окончание зимы.
       Когда мы поднялись на вершину холма, перед нами открылась такая  картина, что дух захватило. Солнце уже перевалило зенит, тени от сосен удлинились, на чистом, не затоптанном склоне  они приобрели не обычный лиловатый оттенок, а лыжня  казалась синей, как вода в озере. А  у подножья лежал город. Узкие улочки были пустынны, над домиками поднимался вверх  сизый  дым. Снег под косыми лучами солнца ярко блестел. С веток иногда струйками сыпались снежинки и ярко, празднично сверкали. И стояла торжественная тишина. Только в вышине раздавался легкий шум  сосновых крон.  И, если приложить ухо к стволу сосны, слышался  сдержанный еле слышный гул. Или это кровь шумела в висках? Такой торжественной красоты я еще не видела. Мы долго стояли на склоне, а потом стали бродить среди деревьев, увидели следы зайца и самого зайца Геннадий слепил мне из снега. Заяц получился, как живой и глаза – копеечные  монетки сверкали, как звездочки. Солнце опускалось все ниже, пора было возвращаться домой.

       На душе было светло и печально, мы чувствовали приближающуюся  разлуку. Ехали  молча, Геннадий о чем то думал, смотрел в окно и прижимал меня к себе. Иногда наклонялся, целовал холодными губами в щеку и грустно улыбался.
       - Знаешь, как называется  этот холм?  Гора Малиновая. Правда чудное место? Это,
тебе подарок к окончанию зимы. Скоро наступит весна, нам с тобой будет легче. Ты мне веришь?
Я кивнула головой, говорить я не могла. Я поняла – это конец. Что то темное надвигалось неотвратимо, волна накрыла нас с головой. Куда она нас вынесет?
      
            Ты  помнишь зимний лес,
            Овражек, мы с тобой?
            И снежный заяц под сосной,
            И счастье до небес!
               
                Снежинки в вышине,
                И сумерки вечерние.
                Мороз румянит щеки мне,
                Играют вихри снежные.
             
              Но жарко нам,
              Лежат в снегу и шапки и перчатки.
              А соснам, что стояли там,
              Играть хотелось с нами в прятки.

                Веселый смех в лесу звучал,
                И мы забыть хотели,
                Что рядом город засыпал
                В  своей мещанской колыбели.
               
                Но вот и все.Пора домой.
                Прощай, гора Малиновая!
                Придется ль нам еще с тобой
                Почувствовать себя  счастливыми?

       Наступила весна. Встречи стали редкими, напряженными, что – то стояло между нами. А потом прекратились звонки. Напрасно я ждала их, телефон молчал. Но однажды он зазвонил, и я услышала голос Геннадия, он сказал, что ждет меня  после работы на нашем месте у кинотеатра. Он очень изменился, похудел, осунулся, Судорожно обнял меня  и долго молчал.
         -   Что – то случилось? Ты так давно не звонил.
         -   Да. Случилось. Я уезжаю в Красноярск. С семьей. Так надо. Так будет лучше. Прости. Я тебя никогда не забуду, никогда! Волна нас не унесла в море, мы не погибли. Волна нас выбросила на берег, нас ободрало о камни, но мы живы, а раны заживут, они на сердце, их не видно. Не плачь, моя любовь, зато совесть у нас чиста, семьи наши целы и дети не стали сиротами. Прости меня, что я не смог сделать тебя счастливой. Помни обо мне. Прощай.
       
        И он ушел.  Больше я ничего о нем не знаю.  Я прожила большую жизнь, вырастила
сыновей,  дождалась  правнуков, похоронила  двоих  мужей, но я помню  эту странную любовь, это наваждение,  как будто все было вчера.       В – 57, где ты?  Счастлив ли ?