О двух женщинах

*  *  *
                Посвящается женщинам.

    Эту историю рассказал мне один ангел трассы, когда я шла стопом из Питера в Москву и слегка подзависла неподалеку от Твери. А он, наоборот, летел из Москвы в Питер и спустился наполнить из бесплатного родничка фляжку: вот так мы и встретились.
    Ангелы трассы – почти единственный вид ангелов, которых легко можно встретить в нынешнее время. Они объясняют это тем, что у всех прочих ангелов, как и положено в хорошем хозяйстве, крылья подрезаны, чтобы не шлялись где попало. Ввели эту практику недавно, всего полвека как, и какая-то часть особенно любопытных, непоседливых и влюбленных в земной мир ангелов наотрез откзазались добровольно подставлять свои крылья под ножницы. В знак протеста они сменили белоснежные одежды на более практичные джинсы и ковбойки, а сияющие нимбы – на бисерные хайратники, скинули позолоченные сандалии и отправились жить дружной коммуной на самый краешек Высшей Сферы. Собственно, от обычных хиппи их можно отличить только по крыльям да полному отсутствию растительности на лице. Ну, не растет у них борода, ангелы же все-таки. Наверняка каждый из вас, кто хоть когда-то ходил трассой, встречался с этими ребятами: они от людей вовсе не прячутся и всегда горазды поболтать за жизнь, а крылья вы могли просто не заметить – они их иногда в рюкзаки прячут, чтобы не смущать дальнобойщиков.
    Впрочем, я отвлеклась.
    Посидели мы, значит, с ангелом в тенечке, покурили (еще один момент, на котором ангелы трассы обычно палятся: у них никогда не кончаются сигареты), поговорили о погоде в Питере, и тут он, прозрев в кармане моего рюкзака походный блокнот с ручкой, вдруг сказал:
    - Слушай, а ты можешь одну историю написать?
    - Да хоть две, - пожала плечами я. – А сам-то что?
    - Да понимаешь, - несколько застеснялся ангел, - у нас с этим делом не очень. Напишешь что-нибудь, а оно людям в руки попадет, нам сверху по шапке и навешают: мол, нечего ангельские письмена раскидывать где ни попадя. Ладно еще, нормальный человек подберет, а если фанатик какой-нибудь? Вот тебе и апокриф, и новая секта… Не, лучше уж так… устное творчество. Так ты напишешь? Очень надо.
    Я посмотрела на часы: в принципе, времени еще – навалом.
    - Не вопрос, - сказала я. – Надо – значит, надо.
    Ангел извлек из рюкзака банку кильки в томате и полбуханки черного хлеба, чтобы я, значит, совмещала приятное с полезным, ловко вскрыл перочинным ножиком «братскую могилу» и, кивком предложив мне налетать, принялся рассказывать.

Быль/притча/байка/нужное подчеркнуть или добавить
О ДВУХ ЖЕНЩИНАХ

    В некотором царстве, в некотором государстве, в городе таком типовом, что нет смысла называть его как-то специально, жили-были две женщины. Они тоже были такими типовыми, что незачем давать им имена, назовем их просто: Сильная женщина и Обыкновенная женщина. Обе они происходили из семей не самых бедных, но и не богатых, приятельствовали с раннего детства и часто, гуляя в тенистом парке или по солнечному бульвару, делились своими мечтами о будущем. Будущее обеим представлялось прекрасным, как и должно оно представляться девочкам десяти лет.
    Обыкновенная женщина даже в детстве была Обыкновенной женщиной. Она не могла, как ее подруга, подковать лошадь или слазить на огромную черемуху за самыми спелыми и сочными плодами, развести из сырых сучьев жаркий огонь или ловким выстрелом из лука сбить шишку на макушке вековой ели. Зато она прекрасно танцевала и умела очень изящно одеться, переделав старый матушкин кринолин в турнюр по последней моде. Сильная женщина, тогда еще девочка, презирала танцы и кринолины вместе с турнюрами. Она предпочитала удобную и практичную одежду, ее даже можно было частенько заметить в брюках и мужской куртке, что, конечно, являлось неслыханной экстравагантностью. Но ей было наплевать на пересуды за спиной.
    Девочки понемногу росли, и на них стали заглядываться мальчики. Обыкновенная женщина и тут была вполне обыкновенна: она умеренно кокетничала, умеренно задерживалась после танцев и умеренно гордилась, когда один мальчик в доказательство своих чувств к ней решил прыгнуть с городской башни. Когда об этом узнала Сильная женщина, она очень не по-девичьи выругалась, резвее хорошего рысака примчалась на место действия и за шиворот сволокла мальчика вниз, пока тот и впрямь не прыгнул. Она ведь уже тогда была Сильной женщиной, в том числе и физически.
    После этого случая мальчики очень ее зауважали и вообще приняли в свою компанию на равных, чем она гордилась, потому что полагала все эти томные вздохи и страдания по кому-то слабостью, а она была Сильной женщиной.
    Шло время, и подруги стали взрослыми. А поскольку семьи их были недостаточно состоятельны, чтобы обеспечить им безбедное будущее, обеим пришлось идти работать. Сильная женщина стала прачкой, а Обыкновенная – танцовщицей.
    Тут следует отметить, что обе они были весьма хороши собой, и кавалеры вовсю вились вокруг них. Но как-то так получилось, что Сильной женщине от этих кавалеров доставались лишь не отягощенные подарками отношения, а Обыкновенная своим изяществом и милым характером пленяла мужчин вполне состоятельных. Правда, замуж она выскочила неудачно, по неопытности польстившись на красивое лицо и военный мундир, а муж оказался горьким пропойцей. Но в том царстве-государстве, к счастью, разводы были разрешены, и вскоре Обыкновенная женщина уже снова зажигательно танцевала на радость поклонникам.
    А Сильная женщина стирала белье и посмеивалась себе под нос: мол, как же можно быть такой глупой! И если ей казалось, что кавалер хоть чем-то недостоин ее, она не подпускала его и на пушечный выстрел.
    Однажды Сильная женщина и сама чуть было не вышла замуж, но накануне свадьбы стало известно, что ее жених – обыкновенный альфонс, соблазнившийся прекрасным, хотя и довольно старым, домом с видом на море, который достался ей от родителей. И хотя он был единственным, кого Сильная женщина полюбила от всей души, она бестрепетно разорвала помолвку и выставила негодяя за дверь. Кстати, она даже не плакала, ибо не пристало Сильной женщине плакать из-за всякой дряни.
    Альфонс, не унывая, подкатился к Обыкновенной женщине. Та приняла его вполне благосклонно и, пока он пускал ей пыль в глаза своим вымышленным богатством, за его счет отлично съездила на модный курорт, после чего развернула его со смехом на сто восемьдесят градусов. Больше альфонс в городе не появлялся.
    Так и текло время: Сильная женщина стирала, Обыкновенная танцевала. Танцевала она, впрочем, давно уже не в том затрапезном ресторанчике, с которого начинала свой путь: за годы она обросла кучей полезных связей и стала звездой местного варьете. Сильная женщина называла поведение подруги приспособленчеством и нечистоплотностью и гордилась тем, что честно зарабатывает на жизнь. Она и впрямь считалась лучшей прачкой в городе, богатые дома щедро платили ей за услуги, и она уже давно могла бы нанять работниц и организовать свое дело, но это шло вразрез с ее принципами. Она была Сильной женщиной и не могла допустить, чтобы кто-то работал на нее.
    Нельзя сказать, чтобы она совсем уж предалась аскезе и отвергала все жизненные блага: вовсе нет, она любила красивую одежду и изящные украшения. Однажды обе женщины, прогуливаясь в свободный день, зашли в ювелирную лавку и обнаружили там богатый выбор драгоценных серег очень тонкой работы. Сильная женщина взяла три подработки и через две недели смогла купить так приглянувшиеся ей серьги с аметистами. Обыкновенная женщина вечером после захода в лавку поболтала с одним из своих поклонников и на следующий день стала счастливой обладательницей сережек с бриллиантами по восемь карат.
    Однажды в город, где жили обе женщины, приехал странствующий Менестрель. Это был очень знаменитый Менестрель: говорили, что помимо дивного голоса и выдающегося поэтического дара он обладает способностью читать в человеческих душах. Однако громкое имя ему не помогло в два часа ночи в незнакомом городе: единственная гостиница оказалась переполнена, и свободных мест не предполагалось до завтра. Кто-то посоветовал ему обратиться насчет ночлега к Сильной женщине, поскольку было известно, что она привечает в своем доме всяких творческих бродяг. Менестрель отправился по данному адресу, был накормлен вкусным ужином и проговорил с хозяйкой всю ночь. Красивая и умная Сильная женщина вызвала в нем неподдельное восхищение; она казалась ему сошедшей со страниц древних саг валькирией, героиней, Жанной д’Арк… К утру он понял, что эта женщина – тот друг, о котором он мечтал всю жизнь.
    Менестрель прижился в городе. Через два месяца множество поклонников его таланта собрались на веселую свадьбу: прекрасным летним утром Менестрель обвенчался с Обыкновенной женщиной. Молодые выглядели изумительно гармоничной парой: стройный, широкоплечий, красивый истинно мужской красотой жених и изящная, белокурая, такая трогательная в своем снежно-белом кружевном платье невеста. Это был прекрасный праздник. Конечно, Сильная женщина тоже там присутствовала и от всей души поднимала бокал за своих друзей.
    Но Обыкновенная женщина была все-таки Обыкновенной, а потому вскоре после медового месяца начала предъявлять Менестрелю разнообразные претензии: почему он подмигнул господину N, – не связывают ли их какие-то похождения?, отчего госпожа NN так загадочно на него посмотрела, – что у тебя, милый, с этой дрянью, то есть госпожой NN, о которой весь город говорит, что… - и так далее. Менестрель искренне любил жену, но порой ее ревность становилась невыносимой. И тогда он сбегал посидеть и пропустить кружечку пива к Сильной женщине, ведь она всегда была его самым лучшим и верным другом. Она встречала его отличной трапезой и могла до утра выслушивать его жалобы на жену и думать вместе с ним, как лучше сгладить скандал. Кстати, только к Сильной женщине супруга его и не ревновала: она прекрасно знала, что для подруги детства дружба свята во всех смыслах.
    Иногда Менестрель отправлялся в странствия, так как был творческим человеком и не мог долго сидеть на одном месте. Он пел о Любви, Звездной дороге, Верности, а еще – о лучшей из женщин, которую в песнях он звал своей названой сестрой. «Но скажи, - спрашивали его, - почему ты не женился на этой женщине? Ведь ты умеешь читать в душах, так неужели ты не видел, что она достойна самой возвышенной и верной любви?» Менестрель лишь пожимал плечами: «Я умею читать в душах, но я – еще и просто мужчина. Валькирии будут в моих песнях, а в моей постели – Обыкновенная женщина. Я горжусь, что Сильная женщина зовет меня своим другом, и ради нашей дружбы готов сложить голову, но никогда не смогу прожить с ней жизнь в одном доме».
    А время все шло… Обыкновенная женщина давно перестала танцевать на сцене, она родила чудесных близняшек и посвятила себя домашнему хозяйству. Сильная женщина все работала, привечала в своем доме разных бродяг, которым некуда было больше податься, слушала их рассказы о дальних странах и иногда, если случалось закончить работу пораньше, сидела на берегу моря, перебирая в памяти воспоминания. Работа и воспоминания – это все, что у нее было. Но она никогда не плакала, потому что была Сильной женщиной. Иногда ее одиночество скрашивал Менестрель: он приходил на берег с кувшином пива и лютней и пел ей о своих приключениях, а она молчала, потому что ее воспоминания были слишком обыденны, чтобы о них говорить вслух. А потом они просто сидели и, взявшись за руки, молчали, глядя на прибой. За много лет они стали настолько близки друг другу, что даже внешне их легко было принять за брата и сестру.
    Однажды Сильная женщина и Обыкновенная совсем перестали общаться. Они не поссорились, просто в какой-то момент, в очередной раз встретившись за чашкой кофе, вдруг поняли, что им больше не о чем разговаривать. Они допили кофе и разошлись, обменявшись дежурным: «Ну, ты заходи как-нибудь…» - зная, что больше никогда не встретятся за столиком этого кафе, не пройдутся по бульвару и не посидят вместе возле камина. У Обыкновенной женщины было море проблем – взрослеющие дети, тайные поклонники (да-да, они все еще были), домашнее хозяйство, с которым она наконец научилась управляться… А у Сильной женщины все так же была работа, а еще – случайные собеседники и минуты отдыха на берегу, когда она складывала на коленях натруженные руки и тихо улыбалась, глядя в набегающие волны. Она ни о чем не жалела и не могла упрекнуть себя ни в какой слабости: сильной и гордой она прошла через жизнь, не сгибаясь перед тяготами и никого ни о чем не прося.

*  *  *

    - Значит, ты хочешь, чтобы я об этом написала, - сказала я и закурила очередную сигарету. Рассказ ангела меня впечатлил, но не настолько, чтобы я забыла смести хлеб и консерву. – Лады, напишу. Только я не поняла: это все, что ли?
    - Все, - вздохнул ангел. – Ну, знаешь, я подумал – о Слабых женщинах столько пишут, половина всех любовных романов – про них. А вторая половина – про Обыкновенных.
    - Ага, - хмыкнула я, - а если я с твоих слов напишу про Сильную женщину, этот роман нафиг никому не будет нужен. Потому что хэппи-энда тут нет и не предвидится.
Ангел улыбнулся краешком губ и встал.
    - А ты просто напиши, - сказал он. – Не роман. И придумай какую-нибудь концовку… какую захочешь, ладно?
    Он взлетел, только мелькнули босые ноги и ситцевые клинья, вшитые в швы джинсов. Я запрокинула голову и лишь теперь увидела, что на его боку примостилась лютня.
    - Ангел! – рявкнула я, вскакивая. – Так Менестрель – это ты?!
    Но он уже ушел в низко висящие облака.

    Через три минуты я застопила фуру до самой Москвы.
    Я напишу, мрачно пообещала я, трясясь на жестком сиденье. Я все напишу!

*  *  *

    …Мелко плещут на гальку морские волны, превращая каждый невзрачный окатыш в узорчатый камень редкой красоты. Когда-то изящная, а теперь грубая и отекшая женская рука ложится ладонью вверх, отдаваясь ласке волн: накатывает соленая вода, и под ней пальцы на миг становятся жемчужно-белыми, тонкими и нежными.
    Она все еще хороша, эта Сильная женщина, хотя ее волосы побила седина, а возле глаз прорезались морщины. И так же, как в юности, она смотрит с улыбкой на игру волн и верит, что где-то там, далеко – и близко – есть Сильный мужчина, который однажды придет и, смеясь, подхватит ее своими могучими руками, как перышко, и губами сотрет морщины с ее лица, и не скажет – «ты такая сильная!» - а примет ее такой, какая она есть,  и будет сильнее ее, и будет слабее, и просто им будет хорошо вместе…

    …Она сидит на берегу – уже совсем седая, и годы ссутулили некогда прямые плечи, и под узловатой рукой примостилась клюка: тяжко старым ногам шаркать по каменистому берегу. Ничего; уже совсем скоро прогремят копытами по камням горячие кони, и тот, кого она так ждала, окликнет ее по имени, и улыбнется, и протянет руку, помогая вскочить в седло, и унесет ее туда, где нет женщин Сильных, Слабых и Обыкновенных, а есть лишь Счастливые…
    И она улыбается, потому что незыблемо верит, как верила всегда: еще чуть-чуть подождать – и…

Ноябрь 2009г., Москва