Глава 27. Операция Хирам

Отец Яэли отвез меня к Мотке домой. Там уже был Моше Кармель, командующий Северным округом. Они вкратце обрисовали серьезность ситуации. Под прикрытием перемирия войска Каюкджи переформировались и вновь стали агрессивны. Их набеги в западной Галилее столкнулись с жесткой реакцией 7-й бригады, и наш сектор фронта был относительно спокоен. Но в северной Галилее арабы вели активную кампанию. Они взяли в осаду горное поселение Манара. Когда бригада «Кармели» попыталась послать туда помощь, войска Каюкджи устроили засаду, что повлекло тяжелые потери в колонне подкрепления. Арабы продолжали контролировать высоты вокруг Манары, с которых господствовали над идущей с севера на юг дорогой, связывающей район Метуллы с остальным Израилем. Несмотря на потерю Назарета и удары 7-й бригады силы Каюкджи теперь надежно укрепились в центральной Галилее и их атаки на севере приобретают угрожающую силу.

Понятно, что это вопиющее нарушение соглашения о перемирии. Израиль потребовал вмешательства ООН. Пять дней шли непрерывные переговоры при посредничестве наблюдателей ООН, но арабские командиры дерзко отклонили требование Израиля соблюдать договор о  прекращении огня. Эта непримиримая позиция арабов обрадовала меня, так как явным образом взваливала на них вину в прекращении перемирия и убирала последние политические преграды для полномасштабной операции против Каюкджи, которой я добивался. Когда Моше Кармель посоветовал мне эту операцию возглавить, я без колебаний объявил о своей готовности выполнить задачу. Мой план атаки давно был готов, проработан до последней детали. Фактически операция началась месяц назад и все подготовительные этапы были успешно завершены, когда  в последний момент атаку отменили.

Суть плана была проста. Каюкджи контролировал большую часть галилейских холмов, тогда как наши силы были на равнинах и у подножий к востоку, югу и западу. Поскольку выход к холмам легче всего был с запада и юга, ясно, что с этих сторон арабы и ожидали штурма. Каюкджи сосредоточил большую часть своих сил на западе, так как постоянное давление 7-й бригады убедило его, что угроза исходит именно оттуда. На востоке он не оставил никого, считая это вполне обоснованным. Местность там была труднопроходимая, а единственная дорога из Цфата в Мейрон блокирована. Эта дорога и в лучшие времена была трудной. Начиналась она на высоте 3000 футов в Цфате и затем, извиваясь, спускалась на самое дно долины, где пересекала пять больших водоводов, спроектированных для выхода зимней дождевой воды. Наши разведчики доложили, что все это было взорвано и заминировано противотанковыми минами и минами-ловушками. Из-за непроходимости дороги и отсутствия заметных израильских сил в районе Цфата Каюкджи очевидно счел эту сторону безопасной, потому я и планировал атаковать с востока.

Я понимал, что атака из Цфата будет успешной при выполнении двух существенных условий. Атакующие части должны быть сконцентрированы в Цфате, дорога должна быть приведена в нормальное состояние и, разумеется, оба этих действия должны быть сохранены в полной тайне, чтобы Каюкджи не усилил свой открытый восточный фланг. Условия казались невыполнимыми, но, проработав все подготовительные этапы, я сумел убедить Моше и Мотке, что надо делать и как надо делать.

Примерно за месяц, 16 сентября вся бригада на базах береговой равнины и окрестностей погрузилась в машины и с наступлением темноты выехала. Сделав немыслимый крюк, чтобы двигаться только по еврейским территориям, колонна прошла на юг, потом повернула на восток через Афулу и Тиверию, потом вышла на крутую и извилистую дорогу к Рош-Пине и Цфату. Этот ночной бросок был настоящим подвигом. С выключенными фарами, следуя строгому запрету, водители, напрягая зрение, ехали по извивающимся дорогам. Пока колонна следовала по длинному тяжелому пути, напоминающему американские горки в угольной темноте, казалось, только чудо проведет нас без того, чтобы какая-то машина не сбилась с пути или не врезалась в другую или просто не рухнула с узкой дороги в пропасть. Однако рота военной полиции бригады это чудо сотворила. До рассвета все благополучно прибыли в Цфат без единого происшествия. По прибытии подразделения быстро заняли укромные места, где должны были скрываться до часа 0, начала штурма, назначенного на вечер.

 Пока бригада осуществляла это изматывающее нервы ночное перемещение, небольшой отряд умелых и самоотверженных солдат занимался еще более опасным делом. Под покровом ночи инженерная рота бригады пробралась к блокированной дороге Цфат - Мейрон и незаметно начала убирать завалы и мины. Каждый знает, что это наиболее опасная и тонкая работа в лучшие времена. Сейчас она была трудной вдвойне. Работая рядом с арабской деревней, саперы должны были действовать на ощупь в полной темноте, изо всех сил пытаясь не издать ни звука, который мог быть услышан наблюдателями. Поскольку очистить все пять водоводов за одну ночь невозможно, саперы начали за сутки до атаки, что требовало особой осторожности и скрытности. Если бы арабы поняли, что мы собираемся делать, на следующий день у Каюкджи было бы достаточно времени, чтобы развернуть часть его войск на позициях, контролирующих дорогу и лишить нас возможности действовать по плану.

Каким-то образом инженерам удалось невозможное. Под командой А. Ниссана (Ниссенбаум), наиболее исполнительного и квалифицированного офицера, обучавшегося инженерному делу в британской армии, они завершили большую часть работы до рассвета, заставившего их отойти.

17 сентября к утру мы выполнили большую часть подготовки: бригада прибыла в Цфат, множество завалов на дороге были убраны. Этой ночью инженеры должны завершить свою работу. В то же время пехота совершала изнуряющий переход вверх по холму в направлении Мейрона. Как только дорога будет подготовлена штурмовые подразделения пойдут в атаку.

Все было готово.  Пока медленно тянулся день, возрастало напряжение ожидания предстоящего штурма.  Весь день со своего наблюдательного пункта я тревожно разглядывал в бинокль холмы, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки необычной активности арабов, означающие, что они почувствовали приближение чего-то. К моему облегчению все было тихо и спокойно. Похоже они ни о чем не догадывались. Если так, мы нападем абсолютно внезапно и успех операции гарантирован.

Вечер близок, скоро войскам выступать. И вот, в момент почти максимального напряжения, высшее командование приказало отложить атаку!

Найти объяснение было нетрудно. В этот день в Иерусалиме был убит граф Бернадот, посредник ООН. Чувствуя, что ООН действует весьма против Израиля, отвечающего за это преступление, я, как и многие израильтяне, не сомневался в том, что его совершил агент-провокатор. Хотя провокации Каюкджи давали юридические основания для наступления, наши приготовления тем не менее были техническим нарушением прекращения огня и могли быть использованы как повод для нападения непосредственно на нас.

Сначала атаку только отложили. Потом последовала еще одна отсрочка. Потом еще одна. В конце концов вся операция была отменена. 27 сентября я приказал бригаде возвращаться в западную Галилею. Снова мы двигались в тишине ночью, приняв все меры, чтобы скрыть передвижение от противника. Я не хотел информировать Каюкджи, что целая бригада сосредоточилась в Цфате скрытно от него. Это подсказало бы ему, что мы собирались делать. Время потребовало отменить план, но я чувствовал, что придет день и он вступит в действие. По той же причине я приказал Ниссану вернуть на место большую часть мин и мин-ловушек, убрать все признаки ремонтных работ на водоводах, чтобы противник не заметил, что завалы хоть как-то изменились. Наши предосторожности оказались весьма эффективными. Хотя тысячи людей знали о готовящейся атаке, арабы не имели ни малейшего представления о наших действиях. Это был впечатляющий пример соблюдения  секретности.

И вот месяц спустя, сидя в доме Мотке в Хайфе, я напомнил ему и Моше об отмененном штурме. Теперь, когда полномасштабной операции против Каюкджи дан зеленый свет, мое предложение простое: атаковать, как было запланировано.

Меня ждал неприятный сюрприз: Мотке не согласился. Вместо этого он предложил атаковать с наших нынешних позиций на западе, двигаясь через холмы по дороге Нахария – Таршиха! Он счел мой план атаки с востока непрактичным, трудно выполнимым из-за необходимости тайного перемещения тысяч солдат по плохим дорогам, а также тяжелой работы для инженеров по приведению в порядок дороги Цфат-Мейрон. Почему не использовать лобовое решение?

Я счел его идею в целом непонятной, так и заявив. Большинство подразделений Каюкджи сейчас прочно заняли на западе хорошо оборудованные оборонительные позиции, контролируя подъездные пути. Я удостоверился в этом, испытывая постоянную угрозу с запада. Как следствие, с учетом еще и топографических преимуществ, оборона противника достаточно сильна, чтобы устоять перед гораздо большими силами, чем наши. Я согласился с Мотке, что главной целью операции должен стать захват перекрестка дорог в Сасе. Планируя эту операцию, я постоянно помнил совет профессора Ратнера: кто контролирует этот перекресток, тот контролирует Галилею. В регионе мало дорог и главные сходятся в Сасе на севере. Одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять, что это ключ от Галилеи. Но я не видел ни малейшего шанса пройти через Сасу, если мы будем наступать с запада, как предлагает Мотке. Было бы элементарной глупостью предпринять лобовую атаку именно там, где противник наилучшим образом защищен и ожидает нашего нападения.

Что касается возражений против моего плана, то я не постеснялся их опровергнуть. Инженеры Ниссана не утратили способности освободить дорогу в отведенное время. Что касается переброски бригады в Цфат, то однажды мы это уже сделали. Во второй раз это будет наиболее тщательно отрепетированная из всех операций, в которых я участвовал. Вдобавок к той генеральной репетиции в костюмах  я тщательно подготовил всех офицеров на штабных учениях с использованием огромной рельефной карты Галилеи. Мы рассмотрели все детали. Понятно, что операция сложная, но я полностью доверял штабу 7-й бригады. Предыдущего начальника штаба сменил мой старый друг Йосеф Эйтан, который также отлично поработал в качестве моего заместителя. Ему помогал очень способный офицер разведки Давид Гарфинкель. К Йосефу Манну, нашему офицеру связи, не было никаких претензий относительно бригадных коммуникаций. Квартирмейстер Барух Амир не имел формального военного образования, но сделал отличную работу, организовав наше снабжение. Ему во многом помог Иса Ювал (Залцман), наш надежный и трудолюбивый адъютант, служивший в транспортном управлении Британской Королевской армии и теперь занятый в нашей администрации. Хотер Ишай, наш заместитель квартирмейстера, выполнял роль главного ремонтника, затягивающего все гайки и помогавшего везде, где необходимо. Имея такой первоклассный штаб и таких офицеров и солдат в боевых подразделениях, великолепный коллектив смелых и преданных людей,я не сомневался, что мы преодолеем все преграды и выполним наш план.

 Мотке, видимо играя роль адвоката дьявола, отговаривал меня и продолжал настаивать на атаке с запада. Как и прежде в жарких спорах по поводу планов штурма Назарета, я дал ясно понять, что скорее уйду из командиров бригады, чем приму план, который считаю непрактичным, который принесет нашим силам большие потери. Я настаивал на преимуществах моего предложения и в конце концов после многих споров с большим облегчением услышал, что Моше Кармель склонился к моей точке зрения. Он согласился атаковать с востока!

Я был убежден, что решение правильное и эта убежденность повлияла даже на личные планы. Мой будущий тесть был также приглашен на совещание и узнав о предстоящем наступлении, снова предложил отложить свадьбу, но я уверенно настаивал на первоначальной дате – через 10 дней, поскольку был уверен, что к тому времени кампания закончится.

Я поспешил в свой штаб, чтобы начать операцию. Подготовительные этапы отработали как часы. 27 октября вечером инженеры пробрались на дорогу Цфат – Мейрон и начали уже знакомую работу по ее расчистке. В то же время остальные двинулись с баз в западной Галилее. Снова рота военной полиции  замечательно провела колонну, но в этот раз движение с выключенными фарами по горной дороге не обошлось без происшествия. Пропустив в темноте поворот, один из грузовиков сорвался в пропасть. К счастью, все пассажиры спаслись, хотя и перенесли шок. Остальные машины прошли без аварий и к рассвету солдаты и машины укрылись в холмах близ Цфата, готовые ночью  атаковать.  Было 28 октября 1948 года.

Мы столкнулись с серьезным противником. Силы Каюкджи насчитывали три бригады его арабской армии Освобождения, бригаду местных боевиков и несколько батальонов Сирийской армии. Его войска имели также немного артиллерии, позаимствованной у сирийцев, несколько рот бронемашин с иракцами, немцами и другими добровольцами. Как обнаружилось во время штурма Назарета их поддерживали несколько «Спитфайеров» (в то время всего лишь попусту ревущих над нами, но в руках умелых и агрессивных пилотов они могли стать потенциальной угрозой и нанести серьезный урон). Наша разведка доносила, что войска Каюкджи быстро набирают силу, постоянно идет приток новых бойцов, обучение войск также улучшается. Но большинство арабских сил концентрировалось в районе Таршихи, угрожая с запада, несколько подразделений осадили Манару. Их мобильные резервы располагались в центральной Галилее возле деревень Магар и Ар Рама, где они стратегически расположились в готовности выступить в любом необходимом направлении.  Эти резервы были моим самым большим опасением, двинувшись на север они могли сорвать наше наступление.

Чтобы одолеть столь сильного противника 7-я бригада получила значительное пополнение. Это была местная милиция, набранная из крепких приграничных киббуцников восточной Галилеи, рота черкесов (мусульман российского происхождения) и рота друзов, ныне подразделение израильской армии. Эти дополнительные силы поступили под начало Иегуды Вербера. Его собственный 71-й батальон был придан другому батальону бригады, 72-му, обоими теперь командовал Джекки Нурселла. Наша сторона тоже не простаивала во время перемирия, то есть оба пехотных батальона сейчас имели по роте поддержки с трехдюймовыми пехотными минометами и ручными пулеметами. Танковый батальон, 79-й, ныне возглавлял Барух Эрец, высококвалифицированный южноафриканец, до этого бывший там заместителем командира.

Орудий поддержки было тоже как никогда много. Кроме двух тяжелых минометов и нескольких старых пушек, мы имели к началу атаки три средних бомбардировщика, сейчас приданных Северному округу. Действительно сильная поддержка. Но практически это мощное оружие не давало нам преимуществ и даже доставляло беспокойство. «Артиллерия» состояла из двух старых  французских семидесятипяток со слишком низкой для гор траекторией снаряда. Прямой связи с летчиками не было и не было возможности управлять ими. Результатом была тактическая ошибка, которая могла оказаться очень серьезной. Что касается средних минометов, то их офицер отказался подчиняться мне, заявив, что  «для поддержки» не означает «под началом» - тень командира танкистов в Хохвальде! В конечном счете радости от подразделений поддержки было мало.

Когда мы выступили в западную Галилею, наши позиции заняла местная милиция, тогда как бригаде Одеда было приказано начать мощную отвлекающую атаку на Таршиху, чтобы арабы подумали, что наши основные силы наступают с запада. Для большего правдоподобия я послал в помощь Одеду группу бронемашин из 79-го батальона. Машины постоянно двигались, ведя сильный обстрел и успешно убедили арабов, что их намного больше, чем было на самом деле.

Пока главные арабские силы были связаны на западе, мы пошли в трехэтапное наступление,  намереваясь овладеть перекрестком в Сасе, что привело бы к разгрому Каюкджи и захвату центральной Галилеи. Первым этапом был штурм Мейрона, где наши силы должны взорвать мост, лишив тем самым арабов возможности ввести в бой резервы из Магара и Ар Рама. В это время саперы будут расчищать дорогу Цфат – Мейрон. Вторым этапом запланирован захват штаба Каюкджи в Джише, который господствовал над перекрестком в Сасе. Джиш не слишком сильно был защищен и захват этой деревни превращал ее в базу для третьего этапа  - взятия незащищенной Сасы.

Завершив трехэтапный план захватом Сасы, мы намеревались идти на Таршиху и Тарбиху, захватив наш отряд там в тылу, а оттуда на северо-восток, чтобы отбить Малкию.

Кроме стратегической важности этих деревень некоторые из них имели большое историческое значение для еврейских солдат. Например, Джиш (на иврите Гуш Халав) была последней деревней в Галилее, оборонявшейся против римских легионов, ее защитники сражались еще два года после того, как вся провинция была занята римлянами. Даже тогда они не были разгромлены в бою, а взяты измором. Ослабевшие от голода, они должны были познать поражение, но предпочли упасть на собственные мечи нежели сдаться. Теперь, через две тысячи лет, еврейские солдаты снова собирались сражаться в тех же холмах.

Штаб бригады расположился в Цфате, старомодном и привлекательном городке, где еврейские рабби и мудрецы много столетий руководили своими школами. Находившийся высоко в холмах, над крутыми обрывами и долинами Цфат – мекка для художников, пытающихся поймать замечательные цвета этих великолепных видов: снежные шапки сирийских гор, голубое Средиземное море к западу, Галилейское море на востоке и багровые холмы вокруг. Я тщательно изучил эту горную местность с менее поэтическими целями как с помощью воздушной разведки, так и с подходящей точки Цфата. После тщательного обзора расположения арабов я был доволен, они не знают о нашем плане атаки из Цфата. Не было никаких признаков обороны дороги Цфат - Мейрон.

28 октября перед самыми сумерками подразделения заняли исходные позиции. С наступлением темноты и приведением их в готовность мы были напуганы ревом самолетов в небе. В изумлении мы увидели как самолеты с израильскими опознавательными знаками пролетели с юга и начали бомбить главную дорогу между Мейроном и Джишем! Мы предприняли немыслимые усилия, чтобы сохранить в тайне наше намерение атаковать в этом месте и по непонятной мне причине какой-то офицер штаба авиации решил начать воздушный налет! После бомбардировки я не удивился, увидев фары трех арабских машин на дороге. Они ехали со своей базы в Мейроне на север, в Джиш. К счастью, оказалось, что противник еще не понял, что происходит.

Стемнело, вся бригада двинулась вперед. Инженеры работали, завершая подготовку дороги, несколько бронемашин из 79-го батальона Баруха охраняли их. В это же время несколько маленьких арабских деревень к северу от дороги были взяты пехотной ротой 79-го батальона под командой Моше Энгеля, передвигавшейся на полугусеничных машинах.

Чтобы двигаться скрытно я настоял на полном радиомолчании. Не зная из-за этого, что на самом деле происходит, я перешел в мобильный передовой штаб вместе с штабными офицерами. Предыдущий опыт научил меня, что в наступлении штаб должен двигаться как любая боевая единица. Соответственно нас сопровождали две группы джипов с пулеметами и одна бронемашина главным образом для аппаратуры и связистов. Когда мы выступили, я сел в бронемашину. Выбор оказался неудачным: штатный водитель заболел вскоре после нашего выхода, а его неопытный сменщик пропустил поворот на дороге. Обычно это пустяковая заминка, в нашем же случае его недосмотр вызвал более серьезные последствия, поскольку когда машина остановилась, мы зависли над обрывом. В тысяче футов внизу лежала долина. Залитая лунным светом она была  живописна, но не привлекательна. Пока передние колеса качались над пропастью мы быстро, но осторожно выбрались из машины через задние двери. Как-то, несмотря на рискованное положение машины, мы сумели сохранить ее. Но с меня было довольно, я пересел в джип.

 Несмотря на этот случай, я чувствовал себя достаточно уверенно, хотя некоторое беспокойство гнездилось где-то в подсознании. Мы взяли на себя невероятно сложную миссию: подготовка дороги Цфат – Мейрон, захват Мейрона, взрыв моста. Каждая из этих задач должна быть выполнена до рассвета. Срыв любой из них позволит арабам подтянуть резервы и сделать наше наступление безмерно тяжелее и дороже. Офицеры оперативного управления штаба Северного округа сомневались в выполнимости этх задач к утру. Были ли они правы?

Сейчас инженерам пришлось тяжело работать, чтобы убрать оставшиеся завалы и очистить водоводы. Они работали решительно и быстро, расчищая объезды там, где дорога была непроходима. Но такой процесс не мог долго оставаться незамеченным. Арабы, встревоженные шумом, начали стрелять по ним. Теперь вступили наши бронемашины и через головы саперов обрушили интенсивный обстрел на позиции врага. Это отвело угрозу от саперов и позволило им продолжить работу. В 3.30 утра, задолго до рассвета, инженеры выполнили задание и дорога была свободна!

79-й батальон немедленно двинулся вперед к пересечению с дорогой Мейрон – Джиш. В соответствии с планом отряд бронемашин повернул налево и пошел на юг помочь 72-му батальону штурмовать Мейрон. Одновременно две роты 79-го батальона – бронемашины и пехота на полугусеничных машинах – ринулись в Джиш.

Джиш располагается на холме в четырех тысячах ярдов от ключевого перекрестка в Сасе. Каюкджи сделал его основной базой, расположив там штаб, но защитил слабо, сочтя неприступным.

Как узнали римляне две тысячи лет назад, эти крепости на вершинах холмов под защитой решительных солдат почти невозможно взять лобовым штурмом. Нашими преимуществами были только быстрота и внезапность, которые мы использовали максимально.

Бронированные машины Амоса Бенина ревели вдоль дороги, вплотную за ними шла рота Энгеля на полугусеничных машинах. Это было воодушевляющее зрелище: громыхающая в открытую по склону холма техника, поднимающаяся к вражеским позициям, стреляющая в ночь из всех  пушек,  в то время как другие подразделения для поддержки наступающих открыли огонь по Джишу и соседней деревне Сафсаф. Атака была зрелищной и рискованной. Бронемашины устремились на вражеские позиции, ошеломив арабов, не дав им опомниться. В короткое время 79-й батальон завладел всем районом. Барух приказал солдатам растянуться и занять фланги так, чтобы объединить вновь захваченные позиции, превратив их в надежную базу для штурма Сасы, который должен был начаться как только все будет подготовлено.

Сасу должен был атаковать 72-й батальон Джекки. Ранним утром его солдаты  завершили оккупацию Мейрона и взорвали мост на юге. После того, как их сменил 71-й батальон, занявший оборону вокруг Мейрона, 72-й батальон пошел на Джиш вместе с ротой солдат бывшего Эцеля в авангарде.

План был сложный, он требовал, чтобы одна группа, оставив небольшой отряд солдат в тылу и на флангах для прикрытия наступления, перекатывалась через другую. Но все сработало. Захваченные позиции были объединены и оборонялись 71-м батальоном и дополнительными ротами под командой Иегуды Вербера, тогда как 79-й освободился и  соединился с солдатами Джекки для короткого стремительного штурма Сасы.

Рассветало. Мы полностью контролировали Джиш и окрестности, но времени почивать на лаврах не было. Наша неожиданная атака застала Каюкджи врасплох, однако скоро он должен оправиться от шока. С достаточной уверенностью можно сказать, что его пехота с поддержкой бронемашин двинулась с севера вниз контратаковать наши позиции возле Джиша. Они наступали скорее всего с перекрестка в Сасе, но сейчас перекресток был под огнем наших пушек и бронемашин 79-го батальона. Полугусеничные машины тоже были готовы к бою с вражескими броневиками. Также отряд нашей пехоты быстро выдвинулся с базы на горе Ацмон, чтобы атаковать арабов с южного фланга. Группа штаба бригады с ручными пулеметами вступила в бой здесь и сыграла решающую роль в отражении контратаки. Это был короткая но жестокая схватка. В конце концов наши войска оттеснили врага, взяв под свой контроль перекресток*.

Теперь мы разослали наши отряды перекрыть дороги во всех направлениях, чтобы заблокировать остатки сил Каюкджи, отступающие к северу непрерывным потоком по дороге на Малкию. Мы послали бронемашины к Малкии, другой отряд пошел в Таршиху, где отвлекающая атака бригады Одеда с востока удерживала большую часть войск Каюкджи. Наше неожиданное нападение с тыла стало последним ударом и они прекратили всякое сопротивление. С наступлением вечера все цели были достигнуты.

Я слишком устал, чтобы ощущать какой-то реальный восторг. Это была четвертая подряд бессонная ночь. Ночь перед операцией была занята планированием и подготовкой. Затем ночь перемещения в Цфат и сама операция. Сейчас в темноте под оливковыми деревьями Сасы мы рассуждали как использовать наш успех для ликвидации остатков арабского сопротивления. Я, как и остальные офицеры, был в плохом состоянии. Глаза слипались, мы решили совещаться стоя, потому что сидя заснули бы. Нескольким солдатам было поручено тормошить нас, пока наши покрасневшие глаза разглядывали карту.   

На расвете следующего дня мы доложили об освобождении Малакии. Это означало, что за 36 часов после выхода из Цфата мы овладели всей Галилеей. Операция «Хирам» блестяще завершилась, превзойдя наши ожидания. Захватив дороги, мы вынудили остатки разбитых войск Каюкджи уходить на север в Ливан, используя горные русла и овечьи тропы. Хотя около четырехсот его солдат были убиты, главные силы отступили через границу. Поскольку наши войска наступали им на пятки, солдаты Каюкджи бежали, бросая оружие, вещи и даже обувь. Они получили основательную трепку. Нанеся им урон в живой силе, мы собрали еще и  богатые трофеи: полторы тысячи винтовок, три пушки, два броневика, двенадцать легковых машин, четыре пулемета и три противотанковых ружья. Эта ощутимая  добавка к нашему вооружению была принята с большой радостью.

Более удивило то, что среди трофеев оказалось много скота, брошенного убежавшими хозяевами. Не зная что с ним делать, я отправил животных в местные киббуцы, за что позже получил строгий выговор от Бен-Гуриона. Он сказал, что мне следовало держать их до передачи «соответствующим инстанциям». Все объяснения, что я командую солдатами, а не пастухами, не смогли умерить его негодование. Возможно он негодовал бы еще больше, если бы смог придти на нашу свадьбу, где сотни солдат бригады несли подносы с мясом...

Проверив наши позиции в Малкии, я приказал выставить дозоры. Один из них возглавлял лейтенант Айя Фельдман, бравый молодой офицер, проведший ту знаменитую штыковую атаку в западной Галилее. Во время движения его дозора вдоль ливанской границы Айя был убит снайпером, выстрелившим с вершины холма из Ливана. Эта смерть была буквально шоком для всех нас, поскольку Айя был любимцем бригады. Она была вдвойне шокирующей, потому что бои, казалось бы, закончились. Во всей операции подразделения под моей командой потеряли трех человек убитыми. Учитывая масштаб выполненных задач, можно считать чудом, что мы так легко отделались. Это было повторением рекорда в канадской армии, которым я гордился. Там, исключая штурм Мушова, подразделения под моей командой несли относительно малые потери.

Эти малые потери однако не были случайностью. Вся операция планировалась так, что мы проводили минимум лобовых атак. Большей частью операция состояла из тщательно планируемых передвижений войск, которые не встречали сопротивления, поскольку пересекали труднопроходимую горную местность, где поблизости не было сил противника. Атаковали мы  внезапно и с тыла. В результате победа оказалась блестящей и досталась необычайно малой ценой.

Дозор Айи был не единственным, попавшим под обстрел из-за ливанской границы. Другие подразделения тоже попадали под случайные снайперские пули с примыкающих холмов. Поэтому я попросил Северное командование разрешить мне занять стратегически важно расположенные приграничные деревни, объяснив, что их представители приходили к нам с просьбой войти и защитить их от войск Каюкджи, искавших там пристанища. Просьба не была такой странной, какой могла показаться. Жители этих деревень в большинстве были христианами и веками терпели гонения от мусульман. Они всегда были дружелюбны к евреям.

В это время, сразу после операции «Хирам» было легко войти в Ливан. Если даже мы бы проехали до их столицы, Бейрута, уверен, не встретили бы сопротивления ливанцев, встречавших наши передовые патрули цветами, как армию-освободительницу. Эти передовые патрули хорошо зашли за границу. Некоторые мои солдаты дошли до берегов Литани, где  миллионы литров замечательной пресной воды – достаточной для орошения гигантских площадей как в Израиле, так и в арабских странах – впустую сливались в Средиземное море. Текущая река была искушающим зрелищем, мы долго думали, что Израиль смог бы сделать, имей мы контроль над ней. Но высшее командование прислало жесткие приказы, которые запрещали нам оккупировать ливанские города и деревни. Наши войска должны были уйти с Литани!

Хотя выстрелы из-за ливанской границы были относительно редки, они раздражали. Во время моих размышлений над этой проблемой ко мне подошел старый знакомый Шмулик («Один Выстрел») Городецкий. Операция «Хирам» опять оставила его разочарованным. Старые артиллерийские орудия, которыми он командовал, были слабы или бесполезны в этих горах, где нужны были пушки с высокой траекторией снаряда. В результате он без дела шел за наступающими частями, таща орудия, ни разу даже не выстрелившие.

Сейчас он, как всегда, жаждал пальнуть и пришел ко мне с предложением выпустить несколько снарядов через границу по беспокоящим нас снайперам. Не имея каких-либо других средств  решения вопроса, я сказал ему выпустить один-два снаряда, не задев при этом какую-нибудь деревню. Обрадованный, он привез пушки. В следующий раз, когда с противоположного холма прозвучал выстрел, он выпустил пару снарядов в ту сторону.

Результат был потрясающий. До тех пор в нас было сделано лишь несколько случайных выстрелов. Сейчас же, после того, как упали снаряды, начался настоящий расстрел, дюжины маскировавшихся стрелков выскочили и в ярости начали палить в ответ. Снаряды Шмулика расшевелили осиное гнездо. Я не собирался провоцировать приграничный бой и счел правильным немедленно прекратить огонь, пока ситуация не вышла из-под контроля.

Снова бедный Шмулик имел несчастье получить приказ, слабо соответствующий военному уставу:

«Шмулик, прекрати огонь и проваливай отсюда!»

________________________________________
*См. Приложение, п. III. Прим. автора.

Глава 28. Две свадьбы http://www.proza.ru/2010/03/03/244


Рецензии
"Вдобавок к этой генеральной репетиции в костюмах я тщательно подготовил всех офицеров на штабных учениях с использованием огромной рельефной карте Галилеи. Мы рассмотрели все детали. Понятно, что операция сложная, но я полностью доверял штабу 7-й бригады. Предыдущего начальника штаба сменил мой старый друг Йосеф Эйтан, который также отлично поработал в качестве моего заместителя".
Этот текст попал дважды подряд. Думаю, надо 1 раз убрать.
Кстати, у нас в Смеле жили Дубинские, и я подумал, что бы ведете свою биографию от них. Но, где-то у вас прочел, что это ваш псевдоним.
Так ли это?

I.Pismenny   26.07.2013 14:12     Заявить о нарушении
Как хорошо встретить такого внимательного читателя!
Отсутствие профессионального редактора, конечно, чувствуется.
Исправил, спасибо!
Да, это псевдоним, причем придуманный, как имя, так и фамилия.
Нашлось при этом много однофамильцев, что интересно, не только в интернете, но и среди моих довольно близких знакомых в реал,ном мире, с которыми в то время еще не был знаком.
А на самом деле, Яэль же моя родственница...

Марк Дубинский   26.07.2013 16:56   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.