Сергей Эсте. Точка отсчёта. О пуговицах

Здравствуйте, Ляля.
Совсем не знаю, зачем пишу Вам. Может быть потому, что у меня тоже была своя шкатулка. Только там почти не было пуговиц, разве какие-то совсем неприметные и мне ничем не примечательные, но почему-то выложить их и выбросить я не решался. А ещё там были какие-то шарики, не пишущие ручки, жёлуди, протухшее пасхальное яйцо, лепестки сухие цветка, вроде бы азалии, но точно не помню. А самое главное, несколько брусочков отшлифованных то ли действительно хрустальных, то ли просто из толстого стекла с гранениями по всем кромкам. Совсем не знаю, как они попали к бабушке. Много позже прочитал, что после революции в Питере беднота грабила богатые квартиры. Но я что-то не замечал, чтобы бабушка брала чужое, даже бесхозное. Да и попала она с моим дедом и тремя дочками в город только в конце двадцатых. Богатых к тому времени не осталось.
Эти брусочки мы с сестрёнкой аккуратно ставили на стол, украшая столешницу продолговатыми лоскутами разноцветной материи. Нам давали остатки, не пошедшие на очередное лоскутное одеяло. А вместо кукол у нас сидели или ходили и вели разные разговоры вальты и дамы из потрёпанной карточной колоды.
Извините, Ляля, что я так много о себе, но ведь должны же мы познакомиться, иначе никакого разговора не получится. А я очень хочу поговорить с Вами, потому что рассказ о Вашей жизни меня очень затронул. И затронул даже не какими-то подробностями бытовыми, не стилем изложения, которые мне абсолютно близки и понятны до самой сути, но и чем-то ещё более важным. Ведь это только кажется, что люди разделяются по образованности и уровню развития, по разности ступенек социального положения, по значимости трудов и достижений. Если бы это было так, то человеческое сообщество было бы счастливо нынешним состоянием, когда каждому по серьгам, когда блаженствуют вырвавшие кусок у соседа, когда властвует стремление вскарабкаться вверх по головам и телам. Ведь это так просто — надо только вступить в борьбу и победить. А немощным — не роптать, раз уж они не могут.
А вот тут появляетесь Вы, Ляля, и подвергаете сомнению устройство мира — не больше и не меньше.
Люди знают всё: из чего и как что устроено, химические, физические, космические, математические, социальные и всякие прочие законы. Что не знают — узнают завтра. Людей обучают всякому школы и университеты, взрослым впихивают знания и всякие нужные сведения каждый день со всех сторон. Так почему мудрей оказались Вы, которая не знает массу умных слов и оказалась не способной освоить науки, которые людям кажутся главными? Может потому, что Вы знаете больше и лучше то, без чего человеком стать и оставаться невозможно? Я тут про эту самую нулевую точечку, точку отсчёта, которая совсем не ноль, но необходимый набор чего-то крайне необходимого, без чего человека просто нет. А ещё — абсолютно чёткое осознание всем существом человека того, чего переступать нельзя. Сформулировать эти ограничения конечно можно, для этого надо написать массу умных книг. Но человек и без них знает абсолютно точно и главное, без чего его нет, и границы дозволенного, однако делает всё, чтобы их пересечь и получить нечто, тем более, что все правила мира этому способствуют. А Вы, Ляля, этих правил не знаете. Вы — существо из другого мира. Вы получили самое главное через бабушкины глаза и тёплые руки, а ещё через эти пуговицы, которые хранят... Кстати, а что они хранят? Что мы получаем через ласковый тембр материнского голоса, когда ещё не разбираем слов? Что передаётся нам через прикосновение рук? Счастье, если от добрых и нежных, ну а если совсем не так? Что хранят пуговицы, только ключик к воспоминаниям, или некоторые знания, подтверждения которым находим узнав очень много и прожив жизнь. По крайней мере для меня вот эти потёртые вальты и дамы и полированные палочки гранённого хрусталя ничуть не менее важны, чем годы за партой и самые умные книги. Что мы имеем до того, как нас начинают учить? Вопросы младенцев ставят в тупик совсем не зря — в них мудрость. Волны каких невидимых знаний мы глотаем с материнским молоком?
Так что, Ляля, извините ради Бога, что я тут рассуждаю так многословно, может Вам повезло в жизни, что Ваши Главные знания мира не замутнены людскими словесами.
Вот это, я полагаю, и есть самое главное в рассказе о Вас. А всё остальное — это такая обыкновенная жизнь, талантливо описанная Вашим рассказчиком.
Вот откуда я взял, к примеру, истоки для своей длиннющей и нудной тирады, если не из рассказа о Вашей жизни. Всего из нескольких слов:  « Лялька... выбирала нужные доктору картинки...» Естественно, Ляля, Вам эти картинки не нужны. Вы знаете о мире достаточно без них. Это доктора и учителя пытаются впихнуть Вас под общую гребёнку. Нам кажется неестественным, если человек ведёт себя, или выглядит, или говорит не так, как все. Ваш мир, Ляля, не менее огромен, чем мой или любого другого, читающего эти строки. Вы ограничены в достижении чего-то в нашем мире. Но чего на самом деле стоят все наши достижения? И к тому же, разве истина выбирается большинством?
Огромное количество людей прошли по жизни, соприкоснувшись с Вами. Кто из них оказался достоин быть наравне? Хотя, в какие-то самые светлые свои минуты — почти все. Может только один из описанных провалил экзамен, пытаясь раздавить Вас. И дело тут совсем не в этих камешках, сверкающих благополучием. Быть богатым или хотеть этого — совсем не зазорно. Всё дело в цене - платишь ли сам, или ломаешь слабых?
Очень просто и естественно рассказал рассказчик, Ляля, о Вашей жизни. Вы уж скажите ей спасибо. Я о всяких перепетиях рассказа и Вашей жизни тут перечислять не хочу, не к месту это. Хотя и насмеялся вволю, и словцо крепкое выскакивало, а конец читал долго, что-то пытаясь сглотнуть.
Извините, что влез со своим может быть совсем не так, как надо.
Мир Вам.


Сергей Эсте