Глава I. Побег

   Одинокий желтый лист плавно опустился на водную гладь пруда. По поверхности воды тотчас же побежали круги, правда, вскоре, утихли.

   На берегу, обхватив колени руками, за падением лист следил молодой человек. Светлые, почти белые волосы были аккуратно уложены, и даже если бы подул несильный ветерок, он не смог бы нарушить идеальность прически.

   Солнце медленно склонялось к горизонту.

   – Энжи, пора идти.

   – Еще пару минут, Джейна.

   Та, которую юноша назвал Джейна, мягко опустилась на траву:

   – Энжи, тебя уже ждут. Нас уже ждут. Нехорошо заставлять ждать.

   Энжи неопределенно хмыкнул и горделиво вскинул голову. Его утонченный профиль четко обозначился на фоне поднимающейся луны:

   – Ничего. Подождут еще.

   Его ладонь нащупала ее ладонь и нежно сжала.

   – Скажи, ты меня любишь?

   – Люблю, – ответила она. – Но…

   – Но это ничего не меняет. Ни-че-го, - отделяя слог от слога, жестко проговорил он. – Консулат уже полностью собрался?

   – Да. Не хватает только нас…

   Энжи резко поднялся, грациозно и нарочито небрежно стряхнул несколько соринок с белоснежных брюк и улыбнулся:

   – Тогда идем. Нам предстоит принять нелегкое решение.

   На берегу пруда царил сумрак. Солнце скрылось за горизонтом, и власть на небосклоне захватила луна. Примятая трава неспешно распрямлялась. Ничто уже не напоминало о том, что здесь кто-то был.

   Одинокий желтый лист, плавающий по поверхности пруда, размок и пошел ко дну.
 

Глава I. Побег


   По спине противно сбежала капелька пота, скатилась и исчезла. Сердце колотилось как бешеное. Я попытался выровнять дыхание. Получилось с трудом. Прижавшись спиной к холодным сырым камням кладки дома, в тени которого мы укрывались, я осторожно выглянул за угол. Никого. Это может означать только одно – погоня отстала, пытаясь добраться до беглецов, достаточно ориентирующихся в узких проулках Аль Каннора. Хорошо еще, что преследователями были всего лишь охранники и бандиты из таверны «Под скрещенными мечами». Из них всех, по словам Идки, следовало опасаться только личного телохранителя Хозяина, щербатого громилу Диодра, но он остался в таверне охранять Хозяина. Вот если бы это были ищейки из Законников, тогда дела были бы плохи. Эти люди (а Идка говорила, что среди них есть и нелюди, да и все остальные не совсем люди), облаченные в длинные бело-серые плащи, словно имели особый нюх и были способны найти кого угодно и где угодно. Хорошо, что их нет… В любом случае, пока можно немного передохнуть и решить, что делать дальше.

   Послышался осторожный шорох:

   – Эй, ты тут?

   Я обернулся. Из дыры в стене, ведущей, видимо, куда-то под дом, показалась Идка, вся чумазая и взъерошенная. – Все спокойно? Оторвались?

   Я молча кивнул.

   – Ну и славно. Ты это, я тут полазила в подвале, вроде никого нет, да и местечко никем не занято. Надо бы до утра переждать, пока страсти не улягутся. Так что давай, полазь за мной. Слегка отоспимся, а там и порешаем, куда дальше. В городе оставаться небезопасно. – Последние слова прозвучали глухо. Идка уже скрылась в темноте подвала. Я вздохнул, наслаждаясь непривычными ароматами сырого ночного воздуха, и полез за ней, прокручивая в голове все, что произошло накануне…


   Из тяжелого сна меня вырвал чей-то торопливый хриплый шепот:

   – Давай же, просыпайся! Вставай! Хозяин пришел! Просыпайся!

   – К-кто?..

   – Хозяин! Вставай быстрее!

   Морщинистая рука, покрытая подсыхающими язвами, настойчиво трясла меня за плечо. Нехотя разлепив глаза, я в полумраке различил сгорбленную фигуру, потревожившую меня. От фигуры тянуло сыростью и грязью. Фигура приблизилась еще, и я ощутил тошнотворный запах, раздающийся из полуоткрытого рта, лишенного зубов. Невольно подавшись назад от невыносимой вони, я стукнулся головой о каменную сырую стену и застонал.

   – А-а-х-х-х! – слегка пришлепывая губами, отозвалось существо на мой стон, – Очнулся наконец-то. Вставай давай! Хозяин не любит спящих сопляков вроде тебя!

   Я постепенно приходил в себя.

   – Кто ты?

   Существо рассмеялось хриплым каркающим смехом:

   – Видать, неплохо тебя приложило только что, касатик. Мадам Пуфф меня звать. Вставай! Хозяин идет!!!

   – Где я?

   – О-хо-хо!!! А ты посмотри вокруг, касатик! – и старуха вновь рассмеялась.

   – Слишком темно, – буркнул я. Ответом вновь стал каркающий смех.

   Собравшись с силами, я приподнялся на локтях. Светлее от этого не стало, а голова закружилась с новой силой, и в ушах теперь не шумело, а били церковные колокола.

   Мадам Пуфф, все так же мерзко хихикая, начала рыться где-то среди своих многочисленных юбок, о чем свидетельствовал характерный для подобного занятия шорох. Раздался сухой щелчок, и старуха подняла нечто, в центре которого тлел огонек, так, что появившееся спустя мгновение пламя выхватило из темноты тонкую дрожащую морщинистую кисть и крючковатый нос.

   – Я тебя не вижу.

   Старуха вновь раскаркалась и подняла лампу выше. Из темноты показалось ее лицо. Правда, на лицо это оказалось не очень похоже: низкий лоб, крючковатый нос, безумные белесые глаза с мутными желтоватыми белками. Все это размещалось на обтянутом морщинистой кожей черепе, и размещалось, как мне показалось, не совсем удачно. Точнее, совсем неудачно.

   Все лицо, так же как и руки, было покрыто корками и струпьями. Один глаз смотрел влево, другой вправо, отчего создавалось впечатление, что старуха смотрит в разные стороны. Нос свисал до верхней губы, и, когда Мадам Пуфф смеялась, его кончик раскачивался из стороны в сторону, что было бы забавно, если бы не было мерзко.

   Где-то раздались шаги и звон ключей. Старуха засуетилась:

   – Вставай быстрее!

   – Мадам Пуфф…

   – Нет времени. Ты должен быть готов к приходу Хозяина. Вымыт, одет, обут, и от тебя должно хорошо пахнуть!!!

   – З-з-зачем?...

   – Что, совсем из головы вылетело? Не помнишь, кто ты тут? Знатно, видать, тебя вчера упоили. Ничего не болит? – снова мерзко хохотнула старуха. – Э-эх, малой.

   Снова звякнули ключи, на этот раз много ближе.

   – Если тебе это что-то говорит, малой, то это, – старуха нервно облизала ссохшиеся губы, – это увеселительный дом «Под скрещенными мечами», и ты, мальчик, тут раб, шут, товар…

   Не дослушав до конца, я уже вспомнил. В голове промелькнули вызывающие отвращение образы: полные кубки, потные волосатые тела, кулачищи, размахивающие из стороны в сторону, чьи-то ляжки, беснующиеся создания, лапающие официанток. Я завалился на бок и застонал.

   Дверь заскрипела и распахнулась. На пороге, в ореоле света, стоял мужчина такой большой, что его огромное тело еле-еле втискивалось в дверной проем. Он впихнул в комнату какой-то мешок и коротко рявкнул:

   – Подготовь их, Пуфф! И сделай это быстро! Скоро прибудут гости.

   – Да, господин… Я все сделаю… – залепетала старуха в ответ уже захлопнувшейся двери. – Ну-ка, что это там у нас?

   Она приблизилась к мешку и пнула его ногой. Раздался писк, и из мешка высунулась взлохмаченная голова. Старуха подняла лампу. Из темноты неяркий свет выхватил хоть и перемазанное сажей и грязью, но все же миленькое девичье личико.
   
   – Та-ак… –  протянула мадам Пуфф. – Тут у нас дуреха. Ну и как тебя звать-то, дуреха?

   Девчушка шмыгнула носом и пробурчала:

   – Идка…

   – И-идка… Смешное имя. Нездешняя? Скольких весен ты? Пятнадцати? Ну да ладно, можешь не отвечать. Времени и так нет, чтобы еще тебя слушать. Значить так, Идка, вылазе из своего мешка и прыгай в бадью. Мыть тебя будем. Нельзя тебе к гостям такой грязной.

   Девушка высвободилась из-под скрывавших ее лохмотьев и, оставшись совершенно нагой, направилась к бочонку с мыльной водой.

   – Ну а ты чего, лежишь, касатик? Или тебе нужно особое приглашение?

   Я слегка приподнялся на локтях и снова застонал. Девчонка пискнула и нырнула в бадью, оставив над водой только задорный носик.

   – Здесь еще кто-то?

   – Да, – хихикнула старуха. – Здесь еще кто-то. Вставай давай, чего разлегся. И тебя мыть надо. Живо стягивай портки и ныряй к дурехе.

   Смысл сказанного не сразу до меня дошел. Когда же через пару мгновений я понял, чего от меня хочет старуха, я вжался спиной в стену:

   – Как? Там же девчонка!

   Старуха опять мерзко хихикнула:

   – Можно подумать, ты девчонок никогда голых не видел! А ну, живо залазь! – тут уже мадам Пуфф прикрикнула на меня с такой суровостью, что стало ясно, что противиться бесполезно.

   Нехотя, стиснув зубы (чтобы не застонать, боль в голове не угасала) я поднялся с грязного матраса, который заменял мне постель, и нетвердым шагом подошел к бочке с водой. Девчонка, все так же сидящая в воде, буравила меня своим взглядом.

   – Отвернись, – буркнул я.

   – Больно надо мне за тобой подсматривать, – огрызнулась Идка, но отвернулась, что-то нечленораздельно ворча себе под нос. Старуха вновь раскаркалась.

   Уже у самого бочонка я замялся. Девчонка отвернулась, а вот старуха и не собиралась. Плотоядно уставившись на меня, она облизала кончиком языка свои губы и замерла. Я вздохнул, стянул балахон и влез в воду.

   В бочонке было тесно, что естественно, когда подобную ванну принимают два человека, пусть и небольшого роста. Мы сидели спина к спине, и от того, что мы касаемся неприкрытыми участками кожи, было что-то неловкое, что-то постыдное. Старуха еще раз хихикнула и зажгла потолочную лампу. В комнате стало светлее. Теперь я уже мог нормально осмотреть место своего (как я правильно понял из рассказанного старухой) жилья и заточения.

   Комната была совершенно небольшого размера, где-то локтей десять в длину и восемь в ширину. На абсолютно голых стенах, сложенных из неизвестного мне камня, изредка встречался серый, слегка светящийся мох. В одном углу стояла довольно объемная кадка с водой, которая заменяла мне ванну, в другом прямо на полу лежала куча полусгнивших тряпок, едва прикрытых грязным и дурно пахнущим матрасом. Под достаточно низким потолком (я бы достал до него, если бы просто поднял руки) висела лампа, которая в данный момент освещала помещение.

   Меж тем мадам Пуфф добавила в воду какой-то порошок, из-за чего вода вспенилась, и вокруг начали разлетаться мыльные пузыри. Девчонка за спиной чихнула и забавно хрюкнула.

   – Ха-ха… – разразилась смехом старуха. – Что, порошочек носик щекочет? Жути, какие мы нежные и чувствительные! Ну ничего, потерпите. И чище станете, и вонь от вас отобьется. Ладно, паршивцы, отмокайте, а я сейчас вернусь – бельишко вам принесу.

   Послышался лязг засова, запирающего дверь в комнату, и мы остались одни.

   Некоторое время мы молча сидели в кадке. Вода уже начала остывать. Наконец я собрался с духом и тихонько позвал:

   – Идка…

   – Чего тебе? – огрызнулась девочка.

   – Идка, а ты тут давно?

   Девочка презрительно хмыкнула:

   – Ты глупый, да? Меня только что привели.

   – Я не глупый, – запротестовал я. – Я просто ничего не помню. Совершенно ничего до момента, когда меня разбудила мадам Пуфф.

   – Старая карга! – девочка словно сплюнула это слово. – Так ты ничего не помнишь? Ничегошеньки? Точно, значит, глупый.

   Вынеся такой вердикт, она замолчала. Я решил, что она уже ничего мне не скажет, но тут Идка заговорила вновь:

   – Меня поймали на Памятной площади. Нищих часто там ловят. Я как раз решила стащить что-нибудь на обед, а вместо лоточника наткнулась на этих сволочей в бело-серых плащах. Законники хоть и должны вроде как соблюдать и чтить закон, а на самом деле ничуть не лучше обычных бандитов. В общем, повязали меня, а тут и подельник ихний объявился. Говорит, поймали девку, видать хороший товар у вас. Так продайте ее Хозяину, мол, у него носильщиц в барде…, в таверне нет. А так будет и носильщица, и забава. Ну сторговались они за меня, и этот огромный, который тут собачка хозяина, сперва общупал меня со всех сторон, потом руку под платье запустил. Щупал-щупал, а как рукой вниз двинул, я его и куснула. Так этот боров сунул мне кулачище свой в зубы разок, запихнул в мешок и волоком аж до сюда…

   Снова лязгнул засов, и в комнату вошла мадам Пуфф с какими-то свертками.

   – Ну, паршивцы, чем это вы тут занимались, пока я вам за нарядами бегала, а? – и старуха хищно осклабилась. – Ладно, некогда тут лясы точить. Одевайтесь, да поживее! Уже гости начали собираться, услуживать некому!

   Облегченно вздохнув, что не придется что-то вообще говорить мадам Пуфф, я вылез из ванны и завернулся в предложенное мне полотенце. Старуха тут же начала меня обтирать. Как только я немного обсох, старуха рявкнула, чтобы я одевался, и швырнула мне сверток с одеждой.

   Натягивая на себя панталоны, я случайно увидел, как из кадки вылезает Идка. Вид обнаженного тела меня смутил, я запылал румянцем и поспешно отвернулся.

   – Ну вот вы и готовы идти к гостям, – радостно провозгласила мадам. – Ну, чего вылупились? Ну-ка живо натянули на морды радостные лыбы и марш в залу, там уже вас дожидаются! – И с этими словами старуха вытолкнула нас за дверь.

   В очередной раз поймав в себя на мысли, что я ничего не помню, я внимательно осматривался вокруг и старался запомнить наиболее точно все переходы и ниши, где в случае чего можно было бы спрятаться. Перед глазами пробегали повороты и проходы, коридоры с запертыми и открытыми боковыми комнатами, в которых обстановка мало чем отличалась от моей комнаты, из чего я сделал вывод, что таких как я здесь не мало.

   Не прошло и пяти минут, как мы уже стояли в комнатенке, отгороженной от общей залы лишь невысокой ширмой. Поверх нее можно было рассмотреть, кто есть в зале, сколько посетителей и как настроены. Сегодня там было довольно шумно. Зал быт забит под завязку, пустовали лишь пара мест. Серди всех посетителей я отметил несколько, которые мне сразу же бросились в глаза. В правом углу, подальше от входа, сидела группа бородачей, которые уже пили пиво и очень громко чему-то смеялись. Напротив них на стуле развалился облаченный в пурпурный кафтан гладковыбритый мужчина с весьма объемным животом и заплывшей жиром шеей. Рядом с ним, обнявшись, седели два красивых юноши с золотистыми курчавыми волосами. Юноши перемигивались между собой и посылали толстяку воздушные поцелуи, а толстяк благосклонно отвечал на эти знаки внимания легким кивком.
 
   Мадам Пуфф схватила Идку за рукав и кивком указала ей на дверь, ведущую на кухню. Идка понуро вышла.

   – Ну, а теперь ты, касатик, – проскрипела старуха и вытолкнула меня в залу.

   Меня тут же окружили многочисленные запахи. Среди них были и запах прилегающей к зале кухни, с огромными очагами, где на вертелах вертелись тушки зажаривающихся поросят; и запах барной стойки из мореного дуба (как, впрочем, и вся мебель тут), пропитанного галлонами ячменного пива и настойки из зеленого винограда; и чад светильников, горящих от Ур’Нойского масла, поставляемых сюда контрабандистами аж с другого берега моря Тысячи Ветров...

   Лавируя с подносом, уставленным полупинтовыми кружками, между столов и людей, я невольно поймал себя на мысли, что прекрасно понимаю, как тут что устроено. Я улавливаю мелочи и сопоставляю их с реальными географическими местами. Я знаю, где находится Ур’Ной, как пахнет Ур’нойское масло и для чего оно нужно. Знаю, из чего гонят пиво и настойку, подающую здесь. Но я не знаю только одного – КТО Я.

   Укутанный собственными мыслями, я не заметил идущего на меня одного из замеченных ранее бородачей. И как оказалось – совершенно зря. Как только я поравнялся с бородачом, тот сильно и весьма ощутимо толкнул меня плечом. Я, удивленно вскрикнув, упал на колени. Содержимое всех стаканов разом выплеснулось вперед и, следуя первому и второму законам Великой Подлости («если какая-то неприятность может случиться, она обязательно случится», и «если ты думаешь, что это не произойдет с тобой – ты ошибаешься»), окатило толстяка в пурпурном, от живота и ниже, ядреным пивным пойлом.

   Разговоры в общей зале прорезал тонкий противный визг, и разом все стихло, замолчали все, даже носильщики остановились, раскрыв рты, не забывая при этом удерживать подносы. Потому как наступившая тишина предвещала только одно: сейчас кого-то убьют.

   Лицо толстяка налилось кровью и сравнилось по цвету с кафтаном.

   – Ты как посмел, щенок? – Толстяк сорвался на визг. – Ты что наделал? Ты, ты, ты меня облил!

   Я отполз под ближайший стол. Сердце разрывалось от страха. Несмотря на то, что ситуация была в неком роде комичной, мне смешно совершенно не было. “Сейчас меня убьют.” – подумал я, однако попытался улыбнуться.

   – Премного извиняюсь, милсдарь. Меня толкнули, – пролепетал я, указав пальцем на бородача в клетчатой рубахе. Несколько капель пива слетело с пальцев.

   – Не смей валить все на меня, хунч! – взревел бородач. Судя по выговору, и слову, которое он добавил в конце, это был представитель Ур’Ноя. – Ты, маленький выродок! Сейчас ты получишь!

   – Мне без разницы, как это произошло, крысеныш. – Толстяк вроде бы начал приходить в себя. – Но юнец умрет! А следом понесешь наказание и ты, лишайная борода!

   – Что-о-о??? – взъярился бородач. – Ур’Ной бог’даш! Крауферн Хам’Марен, братья!!! Ты издохнешь, как жирный боров…

   При этих словах сидевшие за соседним столом бородачи вскочили и выхватили оружие. В основном это были небольшие секиры, прозванные в народе за форму лезвия «Ур’Нойскими серпами». Сопровождающие пурпурного толстяка юноши в момент заняли позиции рядом с ним и обнажили рапиры.

   – Никто не смеет оскорблять гильдию торговцев! – Толстяк стал еще краснее. – Гугал, Хегал!

   Белокурые юноши, услышав приказ хозяина, стремительно бросились в атаку. Бородачи из Ур’Ноя, видимо, слегка опешили от такого скорого наступления: двое из них пали, захлебываясь собственной кровью. Кто-то истошно закричал, и этот крик будто бы разбудил толпу от сомнамбулического сна. Все гости залы тут же ринулись на выход. Образовалась давка. Все норовили вырваться из тесного помещения, где началось настоящее побоище. Иногда крики и плач заглушались ожесточенным звоном металла – белокурые телохранители потихоньку теснили бородатых Ур’Нойцев от своего господина.

   Я попытался выбраться из-под стола и отползти подальше от места боя. Стерев с лица капли чужой крови, осмотрелся. Прорываться к выходу было бесполезно: люди в панике затаптывали более слабых и не столь удачливых. Нет, туда стремиться – однозначно свернуть себе шею. В этом здании просто обязан быть еще один выход. И скорее всего он за кухней. Я, наконец-то определившись с направлением, начал по-пластунски передвигаться под столами в направлении барной стойки. Тут меня кто-то схватил за ногу и потащил. Страх придал силы, я завопил.

   – Не ори, дурень… – ворвался в уши яростный шепот. Маленькая ладошка с не девичьей силой зажала мне рот. – Сама не знаю, зачем это делаю. Но раз уж начала, то… – Остаток фразы заглушили крики.

   Мы уже были возле стойки, на карачках пробираясь к кухне, как в зале появились новые персонажи. Направо и налево раздавая удары, вооруженные короткими резиновыми дубинками в гущу сражения пробивались охранники Хозяина. Сам Хозяин стоял возле ширмы, из которой нас вытолкнули в залу, и отрешенно курил. Ядовитые клубы дыма Черной травы нехотя поднимались к потолку, где смешивались с чадящими струйками дыма Ур’Нойского масла, образуя на потолке затейливые узоры. Наконец, выплюнув на пол остаток бумажной трубочки, набитой травой, Хозяин вынул револьвер и выстрелил в потолок. Пользоваться в ЕГО заведении пороховым оружием разрешалось только ему.

   Битва остановилась мгновенно. Телохранители пурпурного толстяка прекратили свой танец смерти, заняв позиции подле своего господина, однако готовые вновь вступить в бой. Бородачи из Ур’Ноя (которых на ногах осталось лишь двое, остальные были либо мертвы, либо зажимали руками кровоточащие раны) так же опустили оружие. Толпа, еще недавно штурмовавшая выход, замерла. Все перевели взгляды на хозяина таверны.

   Хозяин тихо заговорил. Те, кто был знаком с Хозяином, знали, что подобное поведение для него свойственно лишь в исключительных случаях. И ничего хорошего от этих случаев ждать нельзя:

   – Мне не интересно, что здесь произошло… – Хозяин цедил слова сквозь зубы. – Мне не интересно, почему два благородных сообщества сцепились, словно помойные псы из-за куска тухлого мяса. Мне даже не интересно, кто из вас кого порешит. В МОЕМ заведении правила устанавливаю Я, и НИКТО из вас не вправе их нарушать! Если вы хотите продолжить, валите на хрен отсюда, и разбирайтесь. Но ВНЕ пределов моей таверны!!! Либо же, успокойтесь и сделайте вид, будто ничего не произошло, и продолжайте отдыхать, не мешая моим гостям. – Хозяин развернулся, но прежде чем скрыться за ширмой, добавил: – За погром и испорченный отдых я вам счет пришлю…

   Проходя мимо высокого мощного охранника, он остановился и тихо приказал: – Диодр, распорядись, чтобы убрали трупы. И узнай, из-за чего  это произошло. Если виноват кто-то из моих рабов, то доставить его или ее ко мне. Не убивай. Все ясно?

   Диодр отрывисто кивнул.

   – Тогда выполняй.

   Охранник в мгновение растворился за ширмой…

   Идка тащила меня чуть ли не за шиворот по узким коридорам.  Через кухню мы пробились относительно легко: всего лишь раз Идка отвлеклась от меня и двинула какого-то заспанного поваренка, который попытался преградить нам дорогу. Сделала она это с поистине хладнокровным видом и столь же холодным расчетом. Поваренок остался лежать, баюкая свою сломанную челюсть, а мы выбежали в коридоры, ведущие к запасному выходу. Рискуя сбить дыхание, Идка позволила себе улыбнуться:

   – Вот будет интересно посмотреть на рожу Хозяина, когда он обнаружит побег. – И тут же помрачнела. – Главное, чтобы не послал за нами того огромного.

   – Огромного? Главного охранника Диодра что ли?

   – Угу… Стоп! – Идка остановилась так резко, что я врезался ей в спину.

   – Откуда ты знаешь, как его зовут? – прищурившись спросила она таким тоном, что у меня по спине пробежал холодок.

   – Я и не знаю… – ответил я, и тут же осекся. А действительно, откуда я знаю, как зовут личного телохранителя Хозяина? Я не знаю. Вот же незадача, я не знаю, откуда я знаю.

   – Идка, послушай. Я ничего не помню. Иногда выскакивает само собой. Но это ничего не значит. Я ПРОСТО ЗНАЮ и все…

   Она оценивающе посмотрела на меня:

   – Нет, ты все-таки глупый… Ладно, побежали. До выхода осталось чуть-чуть. Потом разберемся с твоей памятью… и с тобой тоже.

   И мы вновь устремились туда, откуда в мрачные коридоры пробивался свежий воздух. Выход оказался действительно рядом. Как только мы в очередной раз свернули, то выскочили прямо к черному провалу в стене, за которой нас ждала ночь, пропитанная затхлым вкусом города и свежим ветром свободы.

(...продолжение следует...)