Служба А. Пушкина в МИД России Часть II
Много тайн хранит не только государственная деятельность А. Пушкина, но и его произведения и рисунки. Интересную гипотезу выдвинул академик В. А. Чудинов в его книге «Тайнопись в рисунках А. Пушкина». Я привожу обоснование рисунка А.Пушкина с монументом «Медного всадника», выдвинутое В. А. Чудиновым:
Первые знаки видны на скале слева, на ее выступе; они читаются ЕЗДОК. Ниже синусоидальной штриховкой (последний знак находится правее и ниже) обозначено слово ПШИКОВЪ. Под этим словом в выемке читается слово ПАЛЪ. Грива образует слова В РОВЪ. Наконец, тень от выемки и трещина могут быть прочитаны как слово ЖЬДОШЬ. Слева, у самого основания скалы, как часто бывает, оставлена подпись — ПУШКИН. Итак, весь текст довольно короткий: ЕЗДОКЪ ПШИКОВЪ ПАЛЪ В РОВЪ, ЖЬДОШЬ. ПУШКИН. Или, в современной записи, ЕЗДОК ПШИКОВ ПАЛ В РОВ. ЖДЁШЬ. ПУШКИН. Всего 7 слов. Как видим, ни о какой поступи статуи Петра речь у поэта не идет — неумелый всадник свалился в ров, и конь находится в нетерпеливом ожидании. Не приходится говорить о том, что тем самым Пушкин выражает неодобрение вздыбившему коня ездоку: он, по видению поэта, пока не научился ездить. Однако что означает эта фантазия в качестве аллегории, мне сказать трудно. Возможно, Пушкин в целом не одобрял деятельность Петра как Императора.
Нельзя не отказать в оригинальности исследований В. А. Чудинова. Но если пойти немного дальше, то возможно, что скрытые в рисунках буквы и цифры могут обозначать ключ к каким-то другим шифрованным посланиям. Не зря обучал криптографии лучший друг А. Пушкина руководитель цифирного департамента Коллегии Иностранных дел П.Л. Шиллинг фон Канштадт.
А.С. Пушкин и Третье отделение
Семь лет службы А. Пушкина в Коллегии иностранных дел России с 1817 г по 1824 г., работа и общение с наиболее образованными людьми России, вовлеченными в формирование международной политики России, великолепное знание истории международного права позволили ему по иному оценить историю России. Наглядный пример тому - «Заметки по русской истории XIII века», написанные А.С. Пушкиным в Кишиневе 2 августа 1822 г.
В них А., Пушкин проанализировал абсолютную власть в России. Начал он с правления Петра I, коренным образом изменившего существовавший до него государственный строй России, в том числе и структуру православной церкви. Патриаршество как система церковного управления с патриархом во главе было упразднено. Петр I учредил Святейший Правительствующий Синод - высший государственный орган церковно-административной власти Российской империи.
Синод назначался указом Императора. Церковное управление стало частью государственной администрации и приравнивалось к Сенату. Таким образом, в руках российского Императора, начиная с Петра I, концентрировалась неограниченная светская и духовная власть. Это приводило к жестокой войне за трон, которая часто заканчивалась кровавыми переворотами. И в этой борьбе порой не щадили ни родственников, ни ближайших соратников.
По мере усиления могущества России и расширения её влияния на европейском континенте в XV веке, начиная с царствования Ивана IV, значительно возрос интерес европейских правителей к личности императора России, от решений которого полностью зависела политика и экономика России.
Приведем высказывание из путевых заметок Ричарда Честера, английского капитана, отправившегося в 1553 г. в путешествие в Россию. Он встретился с Иваном IV и получил его разрешение на торговлю. По возвращении в Англию он опубликовал книгу «Новое плавание и открытие царства Московии по северо-восточному пути в 1553 году». В ней он писал: «Если бы русские знали свою силу, никто бы не смог соперничать с ними». Вот эти, в некотором смысле пророческие слова, во многом определили историю России.
Что же надо было сделать, чтобы Россия не поняла, в чем её сила? Вероятно, одно, чтобы в России формировалось преклонение перед Западом не только в материальной сфере, но главное в духовной и интеллектуальной, а все российское презирали. Как же можно было это сделать? Только при содействии российского императора в этом вопросе, обладавшего абсолютной властью в стране. Несомненно, в этом случае наилучшим вариантом для западных правительств было возвести на российский трон своего ставленника, который был бы полностью предан за это своим благодетелям.
Изучая историю России, часто замечаешь, как за силами, которые осуществляют дворцовые перевороты, в результате которых к власти приходит новый Император, стоят мощные зарубежные политические силы. Денег для достижения своих целей никогда не жалеют. И это не удивительно. В случае успеха – установления во главе России нужного Императора - такая европейская страна получала бы неограниченное влияние не только на политику России, но и на развитие всей её экономики, которая в результате этого попадала в полную зависимость от зарубежных партнеров. Более того, в конечном итоге она подчиняла себе и духовную жизнь страны.
Этому способствовало, что со времен Петра I стало модно приглашать иностранцев для обучения дворянских детей, а в XVIII веке - непременно иезуитов. Фактически это приводило к тому, что подрастающее поколение презрительно относилось к русской православной церкви и русской культуре. Таким образом, велась невидимая, но чрезвычайно эффективная борьба за умы молодого поколения, чтобы прививать ему западные идеалы. Например, в начале XIX века основная переписка руководства Коллегии иностранных дел велась в основном на французском языке.
Часто завоевание верховной власти в России зависело не столько от юридических прав претендентов на престол, а от суммы взятки, которые были готовы заплатить заинтересованные страны, чтобы установить нужного им претендента и завоевать абсолютную власть в России.
Порой в этой борьбе за российский трон сталкивались интересы многих стран Европы. И тогда в России возникали бунты и перевороты, которые могли привести к разрушению целостности государства. Это тоже было выгодно зарубежным странам: чем меньше страна, тем легче ей управлять. В своих исторических исследованиях А.С. Пушкин пытался разобраться, какие изощренные способы готовы были использовать самозванцы в России, чтобы незаконно захватить верховную власть. Такой анализ А. Пушкин проводил, чтобы предотвратить в будущем в России всяческие бунты и революции, которые неизменно вводили страну в хаос и способствовали огромной гибели людей и разорению страны.
Во многих исторических произведениях, таких как «Борис Годунов», «История пугачевского бунта» А. Пушкин пытался определить силы, которые стремились захватить российский трон. Официальные историки, такие как Н.М. Карамзин, опасаясь гнева российских императоров, часто пытались сгладить острые углы тех или иных исторических событий, восхваляя царствующую царскую фамилию и принижая роль их предшественников.
Все это создавало темные пятна в российской истории и затрудняло понимание истории, а это использовали западные идеологи, чтобы принижать роль России в мировом сообществе. А.С. Пушкин и стремился досконально разобраться во всех сложнейших нюансах не только российской, но и мировой истории, чтобы определить роль России в мировых исторических и политических процессах.
В этом ему помогал Николай I. Переписка Николая I, А. Пушкина и А.Х. Бенкендорфа подтверждает, что, возможно, А.С. Пушкин использовал исторические архивы для подготовки аналитических докладов Императору, на основе которых он мог разобраться в текущей политической обстановке. Следует заметить, что мнения Николая I, А.Х. Бенкендорфа и А. С. Пушкина практически полностью совпадали по большинству важнейших вопросов о политике и государственном устройстве. Они были единомышленниками.
Знание процессов исторического развития общества позволяет предотвратить общественные кризисы. К сожалению, это не произошло во время восстания декабристов 1825 г. Материалы допросов декабристов свидетельствуют об участии в восстании западных государств, некоторых лиц из ближайшего окружения Александра I, а возможно и членов царской фамилии. Несомненно, Николаю I было известно о роли М.А. Милорадовича, начальника Санкт-Петербургского военного округа, в организации переворота.
Огромное влияние на изменение политического мышления Николая I оказало польское восстание 1830 -1831гг. Роль Великого князя Константина Павловича, который способствовал ему, была ему достаточно ясна. Фактически его родной брат стал предателем, пытаясь разрушить единство России. После польского восстания стала более понятна позиция Александра I, стремившегося разделить Россию на части. Первым шагом в этом было отторжение Польши. Поэтому он учредил в Польше конституцию по английскому образу. Впоследствии Россия должна была принять такую же конституцию, то есть фактически стала бы конституционной монархией, как Англия. Расчленение России планировали и декабристы: вначале Польша, затем Украина, а потом другие регионы России.
Николай I попал в очень сложную политическую ситуацию. Фактически оба его родные брата участвовали в заговоре против него. Более того, многие из их выдвиженцев занимали высокие государственные посты в России. Западная пресса, опирающаяся на русскую революционную интеллигенцию, которую щедро оплачивала, развернула в Европе настоящую информационную войну против России. Её конечной целью было разрушение российской Империи, ставшей реальной угрозой для осуществления мирового господства некоторых европейских держав и в первую очередь Англии.
Для успешного выполнения своего плана расчленения России было необходимо, в первую очередь, поколебать традиционные русские нравственные принципы – православие. Оно давало возможность держать в полном повиновении огромное население на необъятных территориях, Большинство населения было безграмотным и абсолютно бесправными. Это были безропотные рабы.
Население России во время правления Николая I составляло около сорока миллионов человек. Двести тридцать тысяч из них были представители дворянства. Еще двести семьдесят тысяч составляли священнослужители, купцы, государственные служащие, а остальные около 99 % населения - крепостные. Естественно, удержать в подчинении и страхе массу людей можно было только с помощью сильной церковной власти, которая грозила кару небесную и адские муки за малейшее неповиновение. Эта сильная церковная власть и была основой самодержавия, поэтому западные идеологи стремились в первую очередь разрушить именно её.
Император России и А.Х. Бенкендоф со своим III отделением внимательно следили за различными философскими течениями и воззрениями, которые возникали в Европе. Они могли формировать особое, совершенно новое, мировоззрение, как у декабристов, базирующееся на европейских ценностях, часто абсолютно неприемлемых для России.
В связи с этим перед Николаем I стояла сложнейшая задача: оградить российское общество от такого интеллектуального влияния Европы, разлагающего дворянство, чтобы избежать повторения польского и декабрьского восстания.
Политическая обстановка в России обострялась тем, что в правительстве Николая I высокие государственные посты занимали чиновники, которым доверял и которых приблизил к себе Александр I. До сих пор остается тайной, почему он не мог избавиться от них. Вероятно, существовали какие-то мощные силы не только внутри страны, но и за рубежом, которые препятствовали этому.
Ответы вот на эти вопросы и хотел найти Николай I при расследовании восстания декабристов 1825 г. и польской революции. В списке вопросов, которые задавали декабристам, на первом месте были вопросы о степени участия в бунте зарубежных политических сил и о возможном участия в подготовке восстания приближенных русского Императора или его родственников.
В декабре 1825 г. Николай I и его семья чудом остались в живых. Завещание о престолонаследии его умершего брата Александра I, которое он спрятал, вызвало в стране острый правительственный кризис. Войска и Великий князь Николай Павлович (будущий Император) присягнули Великому Князю Константину Павловичу. Однако оказалось, что перед этим он отказался от престола, никому не сообщив об этом, в том числе и своему брату Николаю. Он отказался от трона, а Николай присягнул Константину, поэтому с юридической точки зрения оба отказались от престола!
Такого в Российской Империи никогда не было. Когда войскам предложили присягать на верность Николаю, они взбунтовались. В условиях абсолютной монархии их заставляли присягать одновременно двум императорам! У всех сразу возник вопрос, жив ли Константин Павлович. Может быть, Николай Павлович убил своего брата, чтобы захватить власть? Это можно было расценивать как заговор.
Николай I понимал, что такую ситуацию намеренно создали его два братца, но сначала ему были неизвестны их истинные цели. Но он предполагал, что в заговоре участвовали высшие сановники России, поэтому в то время его больше всего волновало, как в России могла произойти незаконная смена верховной власти, какие внутренние и внешние силы могли этому способствовать, и как это можно было предотвратить.
Мог ли Николай I после трагических событий декабря 1825 г. полностью доверять кому-либо, не проверив досконально всех своих приближенных? Конечно, нет. Для этого ему необходимо было сначала изучить личности тех, кого назначали на самые ответственные государственные посты, и тех, кто мог в один прекрасный день сменить их, так как руководство министерств менялось часто. Нужно было узнать о деятельности различных собраний и обществ, объединявших элиту страны, её взаимоотношения и влияние на высших государственных чиновников России.
На первый взгляд эти общества были разрознены, но при более тщательном изучении их деятельности оказывалось, что они были основаны на удивительно стройной системе, которая базировалась в основном на семейных связях, уходивших своими корнями в прошлые века. Зачастую эти общества и выдвигали своих претендентов на высшие государственные должности в правительстве. Эти назначения не были связаны с их профессионализмом и компетентностью, а базировалось только на личной преданности к главе той или иной группировки.
Это объясняет решение Николая I учредить 3 июля 1826 г. при Собственной Его Императорского Величества Канцелярии тайную службу - III отделение во главе с А.Х. Бенкендорфом. К тому времени на основании допросов участников декабрьского восстания 1825 г. стало очевидно, что в его организации участвовали не только многие высшие чиновники России, но даже и некоторые члены царской фамилии. Также были выявлены их связи с иностранными державами, которые хотели использовать это восстание для расчленения России. Поэтому главной задачей этой службы было выявление деятельности всех тайных сообществ и лиц, которые занимались подрывом не только политического и экономического устоя государства, но и разложением в стране духовных, нравственных и идеологических принципов.
Николаю I нужен был такой высочайший профессионал в области идеологии, истории, просвещения, литературы и политики, который бы развивал те принципы нравственной и духовной культуры народа России, которые стали бы основой её могущества и сделали её мировой державой. Вот таким человеком, по мнению Николая I, и был А.С. Пушкин. Недаром после двухчасовой беседы с поэтом Российский Император сказал о нем: «“Это самый умный человек в России”.
Можно предположить, почему Николай I приблизил к себе именно А.С. Пушкина, а не какого-то другого русского литератора - их в то время было немало. Огромную роль сыграло то, что Николая I поразили выдающиеся аналитические способности А. Пушкина, обвинившего Александра I в предательстве и незаконном захвате власти в стране.. Патриотизм А. Пушкина импонировал Николаю I. Это, конечно, стало решающим фактором, когда император решил привлечь Пушкина к совместной работе. «Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человека с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал.» (Письмо А. Пушкина П.Я. Чаадаеву 19 октября 1836 г.)
Поэт не боялся декламировать «Оду Вольность» публично, несмотря на то, что великолепно знал о возможных последствиях. Конечно, Николай I её читал, где в неё было написано, что: «на обломках самовластья напишут наши имена…». Тем самым А. Пушкин дал понять, что самовластие является незаконным формой государственного управления и цена за его обладание - предательство национальных интересов России.
Для А. Пушкина закон был выше царей. В этом заключается его глубокий философский подход к политике построения правового государства, в котором перед законом должны быть все равны.
Для проведения такого глубокого анализа, а также для разработки концепций эффективного противодействия западной идеологии Николаю I нужен был человек с выдающимися аналитическими способностями, такой, как А. Пушкин. Несомненно, для выполнения такой работы А. Пушкину необходимо было всесторонне проанализировать историю правления русских царей и императоров, чтобы определить истинные исторические причины смены верховной власти в России и то, какие силы за этим стояли.
Это невозможно было сделать без тщательного анализа исторических архивов, выявления степени участия тех или иных родовитых кланов в смене власти и организации бунтов в России. По-другому сложно объяснить то, почему Николай I дал А.С. Пушкину разрешение и допуск к самым секретным архивам России.
Такое решение Николая I свидетельствует о его особом отношении к А. Пушкину не только как к поэту, но и как к крупнейшему политическому деятелю России. Отлично понимая, что, если информация о тех иных событиях, представленная в определенном свете, будет обнародована, она вызовет политическую бурю в стране, если не больше.
Это было не просто дружеское сближение А. Пушкина с Николаем I. Это было приглашение соратника и единомышленника к выполнению сложнейшей и очень ответственной работы на благо России. Вероятно, этому сближению, взаимопониманию и доверию послужил разговор А. Пушкина и Николая I в его кремлевском кабинете в 1826 г., когда он, выйдя из кабинета после двухчасовой беседы с А.С. Пушкиным, заявил: «Он мой!».
Николай I предложил А.С. Пушкину вернуться в одно из самых секретных учреждений России, Коллегию иностранных дел, и допустил его к наиболее секретным документам России, архивам собственной семьи, а также к материалам самого опасного для России восстания, восстания под руководством Емельяна Пугачева, которое финансировал французский король Людовик XVIII
Конечно, император не сразу допустил А. Пушкина к таким важным материалам. Его тщательно проверяли на лояльность правительству. По утвержденному положению Государственного Совета в августе 1828 г. был учрежден в Санкт-Петербурге секретный полицейский надзор за образом жизни и поведением (знакомства, переписка, высказывания и т.п.). А. Пушкина. Его тщательно проверяли четыре с половиной года, перед тем как допустить к секретным работам государственной важности!
Недаром в 1834 г. А. Пушкин писал: «Что ни говори, мудрено быть самодержавным», когда узнал, что его письмо к жене было перлюстрировано «черным кабинетом». Даже после того, как А. Пушкин был повелением Николая I допущен к архивам МИД России, 12 января 1832 г. Нессельроде написал специальный доклад Николаю I, в котором спрашивал его разрешения допустить А. Пушкина для ознакомления с особо секретными архивными материалами о первой супруге Петра I, цесаревиче Алексее Петровича и о делах Тайной Канцелярии! В них и скрывалась тайна смерти жены и сына Петра I и главное их причины.
Очевидно, Николая I интересовал анализ критической для самодержавия политической обстановки в стране, в результате которой Петр I удержался у власти. Стрелецкий бунт в конце XVII века, организованный оппозиционно настроенными боярами, был очень похож на восстание декабристов в 1825 г.: нем тоже участвовали приближенные царя.
Допустив поэта к самым секретным архивным документам, Николай I лично рецензировал все исторические произведения А.С. Пушкина. Более того, он поручил А. и Бенкендорфу изучать их. Доверяй, но проверяй – такова была позиция императора, после того как его предали два родные брата. Даже потом, когда А. Пушкин служил в Коллегии Иностранных Дел и выезжал в командировки в другие города России для сбора архивных материалов, необходимых для написания его исторических исследований, всегда следовало распоряжение Санкт-Петербургского обер-полицмейстера военным губернаторам тех городов, в которые он следовал (Казань, Оренбург, Москва) об учреждении тайного полицейского надзора за поэтом. ( Приложения N ). Вероятно, такой тщательный надзор за А. Пушкиным был необходим А.Х. Бенкендорфу не только для получения сведений о нем, но и для обеспечения его безопасности. Что еще раз подтверждает высокий государственный ранг А. Пушкина.
А. Пушкин пользовался возможностью знакомиться с историческими архивными материалами не только при написании истории о жизни Петра I. Он хотел дописать свои ранее начатые исторические работы, в первую очередь о периоде правлении Екатерины II, когда, как он считал, и произошло основное коррумпирование и моральное разложение государственных чиновников России.
Хотя Николай I и А.Х. Бенкендорф следили за работой А.Пушкина, они, вероятно, были удивлены, что, вместо порученной исследовательской работы по истории о «Петре I», появилось произведение на совершенно другую тему: о «пугачевском восстании» . А. Пушкин считал эту работу более актуальной, ведь причиной этого крупнейшего в истории России восстания была созданная Екатериной II развращенная структура власти, которая фактически управляла и императрицей.
В своей исторической работе «Заметки по истории XVIII века» А. Пушкин писал о незаконности восшествия на престол Екатерины II и о возведении «на престол заговором нескольких мятежников». Захват власти Екатериной II был очень похож на то, что совершил Александр I, организовав заговор против своего отца.
Тема незаконного захвата власти прослеживается во многих исторических работах А.С. Пушкина и даже в его сказках. В упомянутом выше историческом исследовании А. Пушкин анализирует правление Императрицы и её влияние на совращение наиболее интеллектуальной части российского общества. А. Пушкин писал,: «развратная государыня развратила и свое государство». При этом под развратностью он понимал не только её нравственную распущенность, но главное то, что она создала в России особую систему казнокрадства и доносительства. «От канцлера до последнего канцеляриста все крало, и все было продажно», - писал А. Пушкин.
А.С. Пушкин понимал, что при таком положении дел в России вероятнее всего чиновники продавали и интересы России с большой выгодой для заморских «друзей». Несомненно, он знал об этом из рассказов своих коллег по службе в Коллегии иностранных дел.
В те годы Коллегия иностранных дел выполняла функции внешней разведки России и конечно имела материалы о том, что западные страны хотели взять под контроль Императора России, его родственников и ближайшее окружение и о том, как они намеревались это сделать.
Русской контрразведке (функции которой выполняли несколько различных государственных организаций России) было известно, что, в случае неудачного подкупа или компрометации Императора зарубежными правительствами одним из наиболее действенных способов его смены была организация бунтов или восстаний в стране. Их целью было бы свержение Императора и замена его на того, который будет полностью подчиняться тем, кто оплачивал переворот.
Учитывая исключительную важность исторических документов, связанных с жизнью императоров России доступ к ним на протяжении царствования семьи Романовых имели лишь доверенные люди царя - всего несколько человек.
Было ли советское правительство заинтересовано в полной публикации этих архивных материалов? Вероятнее всего нет. После революции 1917 г. многие служащие государственных архивов были уволены: новой власти было не до архивов. Уже в начале 1930-х годов, когда И. Сталин прочно захватил власть в стране, любое упоминание о незаконном захвате власти в стране могло бы подорвать его авторитет, который он всеми возможными и невозможными способами и средствами укреплял.
Недаром он начал возвеличивать роль Ивана Грозного и Петра I в истории России, чтобы народ сравнивал их деятельность по укреплению могущества России с достижениями И. Сталина. Ему нужны были исторические символы, чтобы обосновать свою политику. А если бы появились исторические материалы о незаконном захвате власти в России, в народе могли возникнуть нежелательные ассоциации с 1917 г., когда в результате революции был свергнут Николай II, а страна вошла в долгие годы бедствий и лишений. Вот почему по указанию И. Сталина в 1937 г., когда праздновали 100-летие со дня смерти А. Пушкина, в СССР была развернута огромная кампания, пропагандировавшая Пушкина как одного из главных борцов против самодержавия в России. Архивные документы, которые подтверждали его деятельность на государственной службе, вероятно, были надежно спрятаны в архивах НКВД.
Естественно, его служба в такой важнейшей государственной организации как МИД России, а тем более в III отделении не вписывалась в эту концепцию.
Актуальны ли эти архивные документы сейчас? Несомненно. В своих исторических исследованиях А. Пушкин хотел выявить пути незаконного захвата высшей власти в России. И сейчас многие политики и историки спорят о причинах возникновения путча 1991 г. Да и революции февраля и октября 1917 г. очень похожи между собой и больше напоминают дворцовые перевороты, которые изучал А. Пушкин.
Мы часто задаем себе вопрос, почему в крупнейшей мировой державе как Россия происходят подобные путчи, в результате которых она отбрасывается в своем исторической развитии на многие годы назад, а её население терпит огромные страдания и нищету. Вероятно, корни этих событий лежат в тех исторических событиях, в которых хотел разобраться А. Пушкин.
Кто же на самом деле осуществляет в стране революции, когда верховная власть в стране становится полностью продажной и развращенной? Видимо, ответы на эти вопросы старался найти А. Пушкин, работая над своими историческими романами. История для А. Пушкина не была объектом эстетического самовосхваления своей эрудиции и инструментом идеологических манипуляций. Она была для него надежным ориентиром развития России в будущем. Поэтому он и писал:
«Дикость, подлость, и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим. И у нас иной потомок Рюрика более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем историей своего дома, т.е. историей своего отечества».
«Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образование от дикости», - считал А. Пушкин. Поэтому умышленное сокрытие несекретных архивных документов от историков и исследователей или даже хуже, их уничтожение, - вот основной признак дикости страны, которая лежит в основе порабощения России.
А.С. Пушкин отлично понимал, что Россия, имея несметные природные богатства и огромные людские ресурса должна постоянно выкарабкиваться из нищеты, вызванной войнами и переворотами, в основном были инициированы только с одной целью – поставить во главе России человека, угодного какой-нибудь западной стране. Поэтому А.С. Пушкин считал, что путь революций, бунтов и переворотов - не для России. Он писал: «Мысль! Великое слово! Что же представляет величие человека, как не мысль! Да будет она свободна, как должно быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом».
Самая большая проблема для России - то, что западные страны во главе её ставят своего человека и намереваются его подчинить любыми путями. В результате происходит разрушение России. Предотвратить это и стремился А.С. Пушкин. Несомненно, он был величайшим поэтом России. Но не следует забывать о том, что он также был крупнейшим государственным деятелем России, всеми своими силами стремившимся укрепить её могущество.
А. Пушкин был истинным патриотом России, который мог ради неё рисковать и своей жизнью. Свидетельство этому - прошение А. Пушкина о зачислении его в действующую армию. В апреле 1828 г. он обратился к А.Х. Бенкендорфу с убедительной просьбой получить разрешение у Николая I быть зачисленным в русскую армию, которая воевала с Турцией.
Отказ Николая I вызвал у А.С. Пушкина серьезное нервное расстройство. Он был обижен, что его искренняя просьба предоставить ему возможность служить Родине была отклонена. Это подтверждает огромное стремление А. Пушкина принести пользу России, даже если это будет смертельно опасно.
Вот эта черта характера поэта, о которой великолепно знал Николай I, и привела его к гибели. Конечно, А. Пушкин был очень предан Николаю I, поэтому одни из последних слов поэта перед кончиной были направлены к нему: «Был бы жив, был бы весь твой». Это доказывает то, что А. Пушкин полностью поддерживал Николая I в его деятельности и стремился оправдать его доверие своими делами.
А теперь перейдем к непосредственной работе А.С. Пушкина в Коллегии иностранных дел. Зачислению его на государственную службу предшествовали встречи с Николаем I и А.Х. Бенкендорфом, на которых, вероятно, обсуждались конкретные цели его будущей службы и методы выполнения работ особой важности. Это была достаточно сложная задача, так как привлечение А. Пушкина на государственную службу могло вызвать нежелательные слухи и подозрение в общественных кругах России и за рубежом, что А. Пушкин стал выполнять тайные задания правительства.
Поэтому так долго его оформляли в коллегию иностранных дел и искали формы выплаты ему большого должностного оклада, в несколько раз превышавший оклад, соответствовавший его чину.
В первой части статьи «Работа А. Пушкина в Коллегии иностранных дел» был приведен документ, который подписал А. Пушкин при поступлении на службу. Существуют еще три документа, подписанные поэтом при поступлении в Коллегию: два документа с присягой, подписанные А. Пушкиным в один и тот же день, но с указанием разных должностей и свидетельство о том, что он не состоит в тайных и масонских организациях не только в России, но и за рубежом.
А. Пушкин подписал дополнительный документ о том, что он , не состоит в тайных и масонских обществах, потому что в 1822 г. Александр I запретил деятельность масонов в России С тех пор все, кто поступал на службу в Коллегию иностранных дел, должны были подписывать это свидетельство. Официальное подписание этого документа А. Пушкиным свидетельствует о том, что он не состоял ни в каких масонских обществах, а если и состоял, то с разрешения правительства. В ином случае его бы не приняли на государственную службу, как не соответствующего требованиям, предъявляемым к кандидатам на государственную службу. Кстати, присягу принимали в присутствии священника. Его обман расценивался как святотатство и сурово карался церковью.
Вызывает удивление, что в один день А. Пушкин подписал две бумаги с присягой, в которых он указал разные должности. Складывается впечатление, что А. Пушкина определяли на службу в две различные государственные организации. Причем в одной он имел более низкую должность, чем в другой.
Можно ли было в те времена одновременно служить одновременно в двух государственных ведомствах? В соответствии с российским законодательством тех лет это обычно запрещалось. Но по повелению Николая I это было возможно при согласовании с руководителями обоих ведомств. Возможно, из-за этого и было такое длительное согласование по устройству А. Пушкина.
А. Пушкин 20 июля 1831г получил предложение от Николая I поступить на государственную службу. В этот же день А. Пушкин написал письмо Николаю I с просьбой о том, чтобы его зачислили на государственную службу. Он писал, что хочет заниматься редакцией политического и литературного журнала, где печатались политические и заграничные новости, а также заниматься историческими изысканиями (ПД, N734; XIV, деловые бумаги. 9а).
21 июля 1831 г. Николай I принял А. Х. Бенкендорфа, рассмотрел письмо А. Пушкина и приказал А. Х. Бенкендорфу дать указание Нессельроде принять на службу А. Пушкина в Министерство Иностранных дел.
22 июля 1831 г. на «записке» А. Пушкина А. Х. Бенкендорф написал резолюцию: «Написать Нессельроде, что Государь велел его принять в Иностранную Коллегию с позволением рыться в старых архивах для написания истории Петра Первого. Не угодно ли будет графу испросить или самому назначить Пушкину жалование».
Можно предположить, что вопрос о начислении должностного оклада А. Пушкина согласовывался после указания Николая I больше полугода. Почему?
Во-первых, А. Пушкину был назначен оклад в размере 5000 рублей, что соответствовало в те времена окладу заместителя директора департамента министерства или губернатора. И это совершенно не соответствовало низкому чину коллежского секретаря А. Пушкина, который он имел при увольнении из Коллегии иностранных дел в 1824 г. И даже титулярного советника, которого он получил при поступлении в Коллегию Иностранных дел во второй раз.
Во-вторых, прошение о назначении на должность подавалось на имя Императора только чиновниками, которые соответствовали должностям первых четырех классов. Назначение оформлялось высочайшими приказами и именными указами Правительствующему Сенату. При этом чиновники первых трех классов (должности членов Государственного Совета, сенаторы, члены Святейшего Синода, министры и главноуправляющие, равно как и их товарищи, члены комитета и совета министров, генерал-губернаторы и т.п.) назначались непосредственно Императором.
Чиновники IV класса (директора департаментов министров, обер-прокуроры Сената, прокуроры судебных палат, губернаторы) и некоторые чиновники V класса (вице-губернаторы, управляющие казенными палатами и т.п.) назначались императором по представлению министров. (Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. XVIII – начало XX в.).
Назначение А. Пушкина в Коллегию Иностранных дел фактически осуществлялось указом Николая I по представлению министра Иностранных дел Нессельроде. Т.е. такое назначение соответствовало процедуре назначения на должность чиновника IV или V класса. Конечно, на такие должности могли назначать чиновников более низких классов, но они получали оклады соответственно своей должности, а не классу.
Жалование А. Пушкина в Коллегии Иностранных Дел составляло 5000 рублей. Таким образом, процедура назначения А. Пушкина на государственную должность и данный ему оклад соответствовал должности чиновника IV или V класса. Кроме того, следует отметить, что наравне с выплатой жалования чиновникам выплачивали денежную компенсацию, которая называлась «столовые» и «квартирные». Эти сумму не облагались налогами. Сумма «столовых» денег, например, при выплате жалования чиновнику в 5000 рублей составляла 4000 рублей, в «квартирных» 1000 рублей, которые выплачивались дополнительно к окладу.
Таким образом, чиновник, имевший жалование в 5000 рублей, получал примерно 10000 рублей. Эта информация важна при рассмотрении общих выплат А. Пушкину государством. Заметьте важную деталь. А.Х. Бенкендорф в своей резолюции пишет, чтобы сам Нессельроде установил А. Пушкину жалование. Не должность, как обычно полагается, а именно жалование. Это на первый взгляд выглядит довольно абсурдно, так как государственный чиновник на гражданской службе должен был получать жалование согласно его должности.
В письме генерал-адъютанта А.Х. Бенкендорфа графу Нессельроде от 23-го июля 1831 г. за N 3716 о Высочайшем повелении определить в Государственную Коллегию Иностранных Дел «известнейшего нашего поэта, Титулярного Советника Пушкина, с дозволением отыскать в архивах материалов для сочинения истории Петра I». В этом письме уже не идет речь о жаловании А. Пушкина, а только о его должности.
Заметьте, А.Х. Бенкендорф указывает должность А.С. Пушкина – титулярный советник IX класса, хотя А. Пушкин был отставным коллежским секретарем X класса. Возникает вопрос, в каком ведомстве А. Пушкина повысили в должности и пожаловали чин титулярного советника. Вероятно, Нессельроде был крайне удивлен, получив такое письмо, так как он знал, что А. Пушкин имел более низкий чин коллежского секретаря.
14 ноября Нессельроде обратился к Николаю I с вопросом, каким чином определить «известного нашего поэта, коллежского секретаря Пушкина в Коллегию?» Нессельроде понял, что Государь пожаловал А. Пушкину чин титулярного советника в другом ведомстве, вероятно, в III отделении, но не хотел об этом публично заявлять в целях соблюдения строгой секретности.
Видимо, получив необходимые разъяснения, Нессельроде издал следующий приказ 14 ноября 1831 г. по Коллегии Иностранных Дел: «Государь Император Высочайше повелеть соизволил: отставного коллежского секретаря Александра Пушкина принять в службу тем же чином, и определить его в Государственную Коллегию Иностранных Дел». Этот приказ подтверждает вышеизложенное: А. Пушкин был зачислен в чине коллежского секретаря, но на должность IV или V класса, так как был зачислен на службу по указанию Императора.
9 декабря 1831 г. Николай I пожаловал А.С. Пушкину чин Титулярного советника. Поэту объявили об этом во время принятия присяги. Таким образом, официальное оформление А.С. Пушкина на должность Титулярного советника в Коллегию Иностранных дел должно было состояться после принятия присяги. Это подтверждает и пригласительная повестка из отделения казенных, текущих и счетных дел Государственной Коллегии Иностранных Дел А. С. Пушкину от 2-го января 1832 г. за N 3 с просьбой прибыть 4 января 1832 г. для принесения присяги. Однако в тот день А.С. Пушкин не принял присягу. Церемония была отложена. Чем это могло быть вызвано?
Известно, что 19 января 1832 г. А.Х. Бенкендорф уведомил Пушкина, что он должен передавать все свои литературные произведения лично ему на рассмотрение. Это могло означать, Николай I окончательно принял решение о том, что А. Пушкин должен находиться в подчинении Бенкендорфа. Именно поэтому присяга А. Пушкина была перенесена с 2 января 1832г. на 27 января 1832г. Поступавшие на службу в III отделение обязаны были принимать и подписывать присягу.
27 января А.С. Пушкин принял присягу в Коллегии иностранных дел. К присяге его приводил священник Ксенофонт Делекторский. При этом присутствовал экзекутор Титулярный Советник Привалов. Но самое интересное заключается в том, что А. Пушкин в один и тот же день подписал два присяжных листа:Клятвенного обещания – текста с присягой. На первом он подписался «коллежский секретарь», а на втором - «Титулярный советник».
Под текстом присяги на первом присяжном листе он написал: «По сей форме присягал Коллежский Секретарь Александр Пушкин», а на втором – «по сей форме присягал Титулярный советник Александр Пушкин.»
Подобного случая в истории Коллегии Иностранных Дел никогда раньше не было. Какое этому может быть объяснение? Только одно: А. Пушкин работал одновременно в двух ведомствах, в Коллегии иностранных дел и в III отделении Его Величества Собственной Канцелярии. Вторая присяга, где он подписался как титулярный советник, была нужна для его службы в III отделении.
Поэтому подписание двух листов с присягой может означать, что А. Пушкин служил в двух ведомствах одновременно – в Коллегии Иностранных Дел и III отделении.
В письме от 31 июля 1835 г. за N 2591 Бенкендорф к сообщал К. К. Радофиникину (К. К. Радофиникин - управляющий Азиатским Департаментом МИД. 6 декабря 1832 г. был пожалован в звание сенатора, в 1833 г. назначен членом Совета Министерства Иностранных дел), что Государь Император пожаловал камер-юнкеру коллежскому асессору А. Пушкину ссуды в 30.000 рублей ассигнациями, чтобы» в уплату сей суммы удерживамо было производящееся ему жалование». В этом письме А.Х. Бенкендорф указывает уже более высокий чин А. Пушкина – коллежский асессор. В своей расписке о получении этой ссуды А. Пушкин подписался как коллежский асессор, тем самым подтверждая, что он имеет законное право подписываться именно этим чином.
Интересный факт. В министерстве финансов, из фондов которого выдавали ссуду А.С. Пушкину, граф Е.Ф. Кранкин, министр финансов, тоже называл А.С. Пушкина «коллежским асессором». Только Коллегия иностранных дел продолжает указывать другой его чин – титулярного советника.
Еще интересный факт. Обычно госслужащим выдавали ссуды из фондов государственных организаций, в которых они служили. В случае с А. Пушкиным ссуду выдавали из бюджета Министерства Финансов. Чем это могло быть вызвано? Как указано в повелении Николая I, погашение ссуды должно было производиться из жалования А. Пушкина. Таким образом, это погашение могло легко осуществляться из жалования А. Пушкина по двум ведомствам - Коллегии Иностранных Дел и III отделения. Тем самым скрывалось реальное жалование А. Пушкина, чтобы не вызвать подозрение о его высокой государственной должности.
Конечно, если бы А. Пушкину назначили оклад в Коллегии иностранных дел в размере 10000 рублей, почти как у канцлера, общественность России восприняла бы это как подтверждение того, что А. Пушкин стал одним из руководителей Коллегии Иностранных Дел. Это, несомненно, нанесло бы ему вред как прогрессивному независимому литератору. А такая «популярность» поэта совершенно не нужна была Николаю I и III отделению.
С другой стороны, А. Пушкин, работая в двух учреждениях, видимо не получал обещанное жалование. Поэтому 22 июля 1835г. он написал А.Х. Бенкендорфу, что наделал за пять лет жизни в Санкт-Петербурге долгов на 60.000 рублей.
Спрашивается, почему А. Пушкин обратился к руководителю российской спецслужбы с вопросами о своих частных долгах. Почему он не обратился с этим вопросом к своему непосредственному начальнику в Коллегии Иностранных Дел Нессельроде, хотя это более логично?
Можно предположить, что А. Пушкин сделал это потому, что за пять лет службы в двух ведомствах с 1831 г. по 1835 г. ему не выплатили сумму в размере 60.000, что соответствовало его ежегодному жалованию в 12000 рублей. Однако указание о выплате в виде ссуды, как было указано выше, было дано 31 июля 1835 г., т.е. через семь дней после подачи А. Пушкиным прошения о компенсации для выплаты долгов. Достаточно быстро отреагировал А.Х. Бенкендорф.
Более того, кроме ссуды в 30.000 рублей А. Пушкину было выплачено дополнительно 10.000 рублей. Таким образом, за период службы А. Пушкина до 1835 г. с учетом ссуд и официального жалования в Коллегии Иностранных дел было выплачено немногим более 60. 000 рублей. Учитывая необходимость уплаты налогов за пользование судами, примерно получается, что в 1835 г общая сумма выплат казной А. Пушкину и составляла запрашиваемые им 60.000 рублей. Это есть еще одно подтверждение того, что жалование А. Пушкину шло из казны в виде ссуд. Еще имеется интересная деталь. После 1832 г. в архивах МИД нет расписок А. Пушкина в получении ежегодного жалования в МИД, хотя в архивах сохранились записи точного учета о том, когда и на какой срок он брал отпуск и его возвращении.
Прошло три года после его приема на государственную службу. В соответствии с законом через три года службы титулярному чиновнику присваивали следующий чин коллежского асессора. Таким образом, Пушкину присвоили очередной чин, но не по ведомству Коллегии Иностранных Дел, а по ведомству III отделения.
Поэтому в III отделении и в Министерство финансов называли А.С. Пушкина «коллежским асессором».
Множество мелких чиновников в Министерстве Финансов тщательно проверяли все официальные документы, чтобы выдать разрешение на ссуду и корректно удержать проценты. Оказывается, тогда существовал закон о выдаче беспроцентных суд, но при этом удерживался обязательный небольшой налог, который шел в фонд поддержки инвалидов. А.С. Пушкин просил Николая I освободить его от уплаты этого налога, но ему отказали: во время правления Николая I строго соблюдали законы, касавшиеся финансов.
Николай I и А.Х. Бенкендоф делали все, чтобы никто не узнал о том, что А.С. Пушкин служит в III отделении. Однако финансирование сотрудников спецслужб всегда было ахиллесовой пятой всех спецслужб. Например, по размерам пенсии можно было определить, какую должность занимал человек в спецслужбах, даже если он работал, например, в МИД в должности секретаря.
И еще важная деталь. Хотя А.С. Пушкин и состоял на службе в Коллегии иностранных дел, официально зарплату он получал не и из финансовых фондов Коллегии, предусмотренных для выплаты жалования её сотрудникам, а из специального фонда Николая I в Министерстве финансов.
В то время Император России обладал огромной властью и в целях конспирации мог устно присваивать чины государственным служащим, не сообщая об этом официально в Сенатских ведомостях. Особенно, если это касалось работы в специально созданном им III отделении.
Постараемся разобраться, почему место службы и работа А.С. Пушкина сохраняли в тайне? Для этого обратимся к событиям, которые происходили в России в те годы.
Известно, что в январе 1831 года польский сейм провозгласил независимость Польши и лишил Николая I и его семью прав на польский престол. Вспыхнула настоящая война, обострившаяся предательством брата Николая I, Великого князя Константина Павловича, видимо решившего стать Королем Польши. По-другому трудно расценить его действия, которые, в принципе, и привели к такой ситуации. Начавшаяся война грозила перерасти в европейскую войну. Большинство европейской прессы печатало различные пасквили на русское правительство и Николая I, стремясь показать его агрессором и душителем свободы в Польше.
Революционная европейская интеллигенция, в том числе и российская, прожившая в основном во Франции и Англии и щедро оплачиваемая английской и французской разведкой, развернула мощную информационную войну, стремясь вызвать в России восстание наподобие декабря 1825 г.
А.С. Пушкин глубоко переживал это, не без основания опасаясь, что они выльются в интервенцию ряда европейских стран против России, чтобы отделить от неё Польшу. В письмах к Е.М. Хитрово (дочери М.И. Кутузова), П.А. Вяземскому, М.П. Погодину и другим Пушкин именно так отзывался о польских событиях 1830-1831 годов. В письме к Вяземскому 14 августа 1831 года поэт писал: «Варшава окружена, Крженецкий сменен нетерпеливыми патриотами. Дембинский, невзначай явившийся в Варшаву из Литвы, выбран в главнокомандующие. Крженецкого обвиняли мятежники в бездействии. Следственно они хотят сражения; следственно они будут разбиты, следственно интервенция Франции опоздает... Если заварится общая, европейская война, то право буду сожалеть о своей женитьбе, разве жену возьму в торока».
20 июля 1831г. А. Пушкин встретился с Николаем I и тот предложил ему вернуться на государственную службу. Вероятно, примерно с этого времени и началась служба А. Пушкина в III отделение в качестве руководителя по организации контрпропаганды царского правительства в России и за рубежом. Поэтому он так хорошо был осведомлен о событиях, которые происходили не только в России, Польше, но и в Европе. В частности, он знал о враждебных демонстрациях у русского посольства в Париже и об антирусских выступлениях в палате депутатов Франции.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда русские войска 26 августа 1831 г. взяли штурмом Варшаву. На Западе в многочисленных английских, французских и других печатных изданиях появились лживые пропагандистские статьи о зверствах русских войск над революционерами Польши. А.С. Пушкин и В. А. Жуковский выпустили брошюру «На взятие Варшавы», в которой было два стихотворения Пушкина, «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», и стихотворение В.А. Жуковского «Старая песня на новый лад».
Такой быстрой публикации литературных произведений Россия еще не знала. Стихотворение А. Пушкина «Клеветникам России» и «Бородинская битва», а также В. А. Жуковского «Старая песнь на новый лад» (другое название - «Русская песнь на взятие Варшавы») были представлены Николаю I 27 августа 1831 г. – буквально на следующий день после взятия Варшавы. Это лишний раз подтверждает, что А. Пушкин заранее знал о штурме Варшавы и о возможности начала в связи с этим маскированной клеветнической кампании в западных средствах печати против военных действий России в Польше, которые хотели использовать эти события для дестабилизации политической обстановки в России. Поэтому и возникла необходимость подготовки достойного литературного ответа на подобные статьи в газетах Европы.
7 сентября 1831 г. было получено цензурное разрешение на выпуск книги «На взятие России». А уже 11 сентября была отпечатана и вышла в свет брошюра «На взятие Варшавы». Напечатана она была в военной типографии за государственный счет денег и удивительно малым тиражом – 200 экземпляров - явно не в коммерческих целях. Но зато крупнейшие газеты и журналы перепечатывали их с указанием, что текст взят из недавно вышедшей брошюры под названием «На взятие Варшавы». Сначала стихотворение «Клеветникам России» было напечатано в газете «Русский Инвалид» 14 сентября за N 233.
22 сентября стихотворения А. Пушкина «Клеветникам России», В. А. Жуковского «Русской песни на взятие Варшавы» и «Оды» А. С. Хомякова были переведены на немецкий язык. Они вышли под единым названием «Der Polen Aufstland und Warschau’s Fall.1831». В столице и других крупных городах России интеллигенция бурно обсуждала брошюру «Клеветникам России» в привилегированных клубах, например, 26 сентября 1831 г. - в Английском клубе.
К 28 сентября С.С. Уваров перевел «Клеветникам России» на французский язык. Потом эти произведения на французском и немецком языках попали в прессу Франции, Германии и Австрии и вызвали широкий резонанс в политических и культурных кругах этих стран.
В то время С. С. Уваров был членом Государственного Совета и сенатором, потом - Министром просвещения и тесно сотрудничал с III отделением А.Х. Бенкендорфа. Кстати, С.С. Уваров у А.Х. Бенкендофа поддержал в июле 1831 г. проект А. Пушкина издать газету «Дневник».
И еще немаловажная деталь. Французский текст, который был явно предназначен для читателей Франции, не полностью соответствовал оригинальному тексту А. Пушкина. В интерпретации С. С. Уварова распря между поляками и русскими закончится только гибелью одного из этих народов (мысль, чуждая Оде А. Пушкина) ( XIV, N688; Ващуро, Гиллельсон, С. 198г.). Этот текст явно предназначался для европейцев: в нем недвусмысленно давалось понять, что, если европейские страны не перестанут помогать польским террористам, русское правительство не остановится перед применением к ним самых жестких мер, Естественно, это могло привести к многочисленным жертвам и среди мирного населения.
Интересно, что 21 октября 1831 г. А. Пушкин А. в письме С. С. Уварову благодарит за «истинно вдохновенные стихи, которые угодно было Вашей скромности назвать подражанием», «и за силу и полноту мыслей, великодушно мне присвоенных Вами».
А. Пушкин поддерживал позицию правительства России: европейские страны не должны вмешиваться во внутреннюю политику России.
Австрийский посол в Петербурге граф К. Л. Фикельмон 2 ноября отправил письмо австрийскому канцлеру Меттерниху с разъяснением политической обстановки в России, связанной с польским восстанием. Вместе с письмом он выслал канцлеру и французский перевод стихотворений А. Пушкина «Клеветникам России». Граф К. Л. Фикельмон писал, что текст стихов был одобрен Николаем I и благодаря этому привлекают особое внимание. Таким образом, становится понятно, что стихотворения А.С. Пушкина были способом выражения позиции русского правительства в отношении польского восстания и подтверждали и намерение подавить его.
Такая литературная форма выражения мнения правительства очень удобна. С одной стороны, в ней твердо заявлено о решимости до конца и любыми средствами подавить восстание. С другой стороны, стихотворения отражали лишь субъективное мнение поэта, поэтому не считались выражением официальной политики и намерений российского правительства в западной печати.
Очень правильный дипломатический ход! который заставляет Он заставлял руководителей европейских государств серьезно задуматься о возможных последствиях, но не давал повод для использования этого документа, чтобы дать повод западной прессе для инсинуаций и появления ложных обвинений в адрес России.
Таким образом, видно, что А. Пушкин с июля 1831г. стал заниматься контрпропагандой. Всем известно, что она наиболее эффективна тогда, когда такие материалы публикуют независимые литераторы или средства печати. Служба литератора в государственной организации резко снижает доверие к таким материалам, так многие считают, что писатель высказывает не своё личное искренне мнение, а пишет по заданию правительства. Вот этого и нельзя было допустить.
И все же почему нужно было соблюдать особую секретность? Почему А.С. Пушкина приняли на государственную службу именно в 1832 г.? Как было сказано выше, окончательное оформление А. Пушкина на государственную службу было завершено в январе 1832 г. после подписания им требуемых для того бумаг: клятвы, подписки о неразглашении секретных сведений и расписки о том, что он не участвовал ни в каких тайных и масонских обществах.
1832 год считается годом основания политической разведки России, сформированной на базе III отделения Его Величества Собственной Канцелярии под руководством А.Х. Бенкендорфа. Необходимость её создания была вызвана в первую очередь тем, что после подавления польского восстания 1830-1831 гг. в Европе, и прежде всего во Франции и Англии, активно действовала многочисленная польская антирусская оппозиция, которую щедро финансировала зарубежная разведка. Её целью было свержение монархии в России и расчленение её по национальному признаку на самостоятельные государства.
До 1832 г. в России собственная разведка существовала в Военном Министерстве и Коллегии иностранных дел России. Однако их деятельность не носила систематического характера и строилась в основном на получении отдельных сведений, достоверность которых порой была невелика. Поэтому в 1832 г. Николай I решил создать внешнеполитическую разведку России, которая стала бы более профессиональной и систематически собирала бы необходимую разведывательную информацию. Внешнеполитической разведкой занималась Первая экспедиция Третьего отделения (И.Троцкий. Третье отделение при Николае I. Л.: Лениздат, 1990, с. 21; Е.В. Тарле. Сочинения в 12 томах - М.: изд-во АН СССР, 1959, т. 6, с. 567)
В 1832 г. чиновников Третьего отделения начали часто направлять в Европу для изучения политической обстановки, вербовки агентов и организации системы наблюдения за русской оппозицией в столицах ведущих европейских держав. Вскоре в Петербург стала поступать обширная информация о деятельности польской эмиграции, обстановке в европейских странах, целях и намерениях глав этих государств и правительств в отношении России. (Журнал «Вестник Европы» - 1917, мартовский номер, сс. 92-93)
Возглавил внешнюю разведку Третьего отделения чиновник по особым поручениям Первой экспедиции А.А. Сагтынский. До этого он занимался вопросами внешней разведки в Главном штабе Военного министерства, а до этого руководил разведывательной деятельностью в Австрии и Пруссии, находясь на службе в канцелярии наместника Царства Польского великого князя Константина Павловича. (Статья в журнале «Родина». Петр Черкасов. Третий человек в третьем отделении. Адам Сагтынский — первый шеф российской внешней разведки).
Заслугой А. Сагтынского было то, что он создал в Европе агентурную сеть из так называемых «агентов-литераторов»: Я.А. Толстого, К.Ф. Швейцера, М. Дюрана, Я. Н. Озерецковского, Мейера, Миллера. Многие литераторы России были в той или иной мере связаны с III отделением. Помимо разведывательной деятельности они занимались контрпропагандой. Эффективная контрпропаганда за рубежом и в России была совершенно новой задачей для российской разведки. Агенты-литераторы должны были опровергать в зарубежной прессе неблагоприятные отзывы о России и режиме Николая I, регулярно появлявшиеся в газетах, журналах и книгах многих стран Европы.
Многие часто недооценивают важнейшее значение контрпропаганды. Иногда она более эффективна, чем действий многих дивизий по разрушению противника. Поэтому русская политическая разведка создавала свои представительства во многих странах. Кроме Англии и Франции опорные пункты III-го отделения имелись в Швейцарии, Бельгии, Австрии (Литературное наследие - М. 1937, тт. 31-32, сс. 498-501). Всю работу агентов России за рубежом координировал надворный советник барон Карл Фердинандович Швейцер, литератор и журналист. Он обладал редким та¬лантом: умел добывать нужную информацию и обеспечивать конспирацию.
Как и А. Сагтынский, он начал служить в Третьем отделении в 1832 г. По указанию Николая I коллегия Иностранных Дел тесно взаимодействовала с Третьим отделением во время проведения разведывательных миссий за рубежом.
Русские дипломаты, служившие в зарубежных представительствах, занимались дипломатическим шпионажем, нередко затрагивая круг интересов политической разведки Третьего отделения. Тогда в силу вступала специально оговоренная система взаимодействия и передачи информации между Коллегией иностранных дел и III отделением.
Николай I проявлял пристальное внимание к изучению «на¬правления умов» в Европе. Все сотрудники политической разведки III отделения действовали под тщательно разработанной легендой, которая прикрывала их основную деятельность. Например, Я. Н. Озерецковский, сотрудник III отделения, своего рода “агент-координатор” в Вене, обеспечивал связь III отделения с канцелярией австрийского канцлера графа Меттерниха. При этом миссия Я. Н. Озерецковского была тайной: для всех окружающих он был просто «больным русским путешественником». Кстати, Я. Н. Озерецковский поступил на работу в III отделение в 1832 г.
Наибольших успехов в тайной работе III отделения достиг литератор граф Яков Александрович Толстой, возглавивший самую обширную агентурную сеть Третьего отделения в Европе. Он был приятелем А.С. Пушкина, известным переводчиком произведений А. Пушкина на французский язык и организатором публикаций его произведений в Париже. Центром разведывательной деятельности Я. А. Толстого был избран Париж. Именно Париж считался главным очагом антирусских на¬строений в Европе.
Для легального прикрытия своей деятельности Я. А. Толстой предложил А.Х. Бенкендорфу направить его в Париж в качестве представителя Министерства просвещения России по научным и литературным вопросам (Е.В. Тарле. Соч. - Т. 6, сс. 565-568). А. Х. Бенкендорф согласился с его предложением и направил письмо Министру просвещения С.С. Уварову о принятии Я. А. Толстого на службу в Министерство народного просвещения на должность парижского корреспондента этого министерства с жалованием 3800 рублей в год.
В целях конспирации политической разведки III отделение имело своих людей в различных государственных организациях России. Поэтому можно считать, что Я. А. Толстой выполнял разведывательную деятельность, работая корреспондентом Министерства просвещения во Франции.
Надо отметить успешную разведывательную деятельность Я. А. Толстого. Французский историк профессор Мишель Кадо назвал его «шпи¬оном столетия». Я. А. Толстой в своем донесении от 27 марта 1850 г. сообщал о планах Англии: «уничтожить русский флот и сжечь Севастополь» (Е.В. Тарле, т.6, сс. 580-585, 615). Одной из основных своих задач Я. А. Толстой считал расширение контрпропаганды. Он представил А. Х. Бенкендорфу план подкупа самых влиятельных французских газет и журналов «Газетт де Франс», «Котидьенн», «Пресс», «Франс» и «Кроник де Пари» для их про русской ориентации.
Толстой разработал программу публикаций во французской периодике, пользовавшейся исключительно большим авторитетом политиков, финансистов, экономистов и т.д. (путем подкупа редакторов) Он подкупал главных редакторов и публиковал множество официальных позитивных материалов о России, ее политическом и социальном положении. Для этого он собрал и отправил А.Х. Бенкендорфу статистические таблицы по французской и английской прессе с информацией о 125 изданиях с характеристикой их политической направленности, тиражей, подписчиках. Кроме того, он предоставил сведения о личных качествах их редакторов. (Статья.Тверской дворянин и русский разведчик. Александр Бойников)
Заметьте, публикации, носившие контр пропагандистский характер, разрабатывали в России и получали разрешение на их публикацию в III отделении. Эффективность контрпропаганды зависела от четкой координации действий при публикации подобных статей в российской и зарубежной прессе. Кто мог этим заниматься? Несомненно, высокообразованный человек с выдающимися литературными способностями, который мог разработать правильную концепцию противодействия зарубежным идеологическим диверсиям.
Был ли такой человек в III отделении? Я. А. Толстой и другие сотрудники были, конечно, прекрасными разведчиками, но не обладали таким литературным талантом, чтобы противостоять лучшим философам и литераторам Европы. Для такой работы требовался выдающийся литератор, прекрасно знавший европейскую литературу и историю, а также великолепно владевшим французским языком, на котором в основном в те годы общалась европейская интеллигенция.
Одной из основных причин успешной разведывательной деятельности Я.А. Толстого была его уникальная способность использовать для этой цели модные аристократические и литературные клубы Франции. Раньше не было телевидения, кино и многих современных развлечений, поэтому так популярны были различные салоны, в которых собиралась элита общества. Благодаря Я.А.Толстому Россия получала исчерпывающую информацию обо всех членах правительства Франции, их личных качествах, пристрастиях, амбициях и о расстановке в парламенте политических сил. Такую же разведывательную работу Третье отделение вело в аристократических салонах столицы, Санкт-Петербурга, а возможно, и в других городах России.
К 1840 г. в Третьем отделении служило примерно 40 человек. Конечно, подобную работу было сложно выполнить силами такого малочисленного штата сотрудников, поэтому Третье отделение пользовалось услугами своих сотрудников, таких как Я. А. Толстой, формально служивших в других ведомствах.
Интересная деталь. Жалование Я. А. Толстому выплачивали, как и А. С. Пушкину, не из фондов Министерства посвящения, а из специального фонда Министерства финансов, созданного по специальному распоряжению Николая I.
Возникает вопрос, престижно ли было работать в III отделении. Современники часто сравнивают работу в III отделении с работой в НКВД. А в сталинские времена специально создали зловещий образ этой организации, как душителя революции. Конечно, одной из функций этой организации была борьба с инакомыслием. С другой стороны, известна её борьба с фальшивомонетчиками, мошенниками, взяточниками, контрабандистами. Таким образом, Третье отделение выполняло множество функций, полезных для государства.
Это высшее государственное учреждение было создано при Собственной Его Императорского Величества Канцелярии и подчинялось непосредственно Николаю I и выполняло одну из самых важных функций в государстве по её защите от внутренних и внешних врагов.
Много имеется рассуждений о патриотизме. К сожалению, под патриотизм часто понимают привычные формулировки. Например, патриотизм - это любовь к Родине. В романе «Рославлев» А.С. Пушкин описывает великосветских патриотов того времени: «...гостиные наполнились патриотами: кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский; кто сжёг десяток французских брошюрок, кто отказался от лафита, а принялся за кислые щи. Все закаялись говорить по-французски».
Этот показной фарисейский патриотизм А.С. Пушкин высмеивает, описывая русский дворянский быт 20-30-х годов XIX века: «Некоторые люди... почитают себя патриотами, потому что любят ботвинью и что дети их бегают в красной рубашке» (Пушкин, «Отрывки из писем, мысли и замечания», 1949, т. 11, с. 56).
А.С. Пушкин был истинным патриотом России и честно ей служил. Он критически относился к существующему строю, но никогда не призывал к его свержению, а главное, он всегда хотел жить в России, как не сложно ему было. Это подтверждает его письмо к Чаадаеву от 19 октября 1836г. где он писал:
«Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человека с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал».
А может быть, истинный патриотизм – это честная и преданная служба Отечеству независимо от занимаемой должности? Так считал и И.И. Пущин. Уходя в отставку, И.И. Пущин говорил: « Что он готов стать даже околоточным надзирателем, если это принесет пользу Отечеству, ибо честный человек на любом месте может высоко поднять престиж самой низкой должности». (Рац Д. С.48). Всем известно о дружбе А. Пушкина и И. Пущина. Напомним стихотворение А. С. Пушкина «И. И. Пущину»:
Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней.
А теперь попытаемся проанализировать взаимоотношения А. С. Пушкина и А. Х. Бенкендрфа. Пушкин писал А. Х.Бенкендорфу 54 раза, А. Х. Бенкендорф поэту - 36 раз. По количеству писем, написанных А. Пушкиным, А. Х. Бенкедорф стоит на третьем месте после писем к Наталье Гончаровой и Вяземскому.
Эти письма очень напоминают взаимоотношение начальника и подчиненного. С самого начала службы А. С. Пушкина А. Х. Бенкердорфа получал много официальных документов, связанных со службой А. Пушкина, том числе и финансовые и разрешения на отпуск. Значит окончательное решение вопросов о деятельности А. Пушкина на государственной службе зависело непосредственно от А. Х. Бенкендорфа, а не от Нессельроде, начальника А. С. Пушкина в Коллегии иностранных дел.
Более того, по указанию Николая I А. Х. Бенкендорф курировал каждую литературную работу А. Пушкина, готовившуюся к публикации. Несомненно, перед таким просмотром работ А. Пушкина кто-то из сотрудников III предварительно досконально изучал их и писал на них рецензию.
А. Х. Бенкендорф не очень любил литературу, но служебные обязанности для него были превыше всего, и он внимательно читал каждое произведение А. Пушкина. О некоторых он даже лестно отзывался, например, о "Графе Нулине" и "Борисе Годунове". Таким образом, можно сказать, что III отделение занималось рецензированием работ А.С. Пушкина, чтобы в них нашли отражение политические установки, которые необходимо было донести до русского общества. Это был способ формирования политического мировоззрения в России, которые могло противостоять западной идеологии. Позднее, как мы знаем, А. Пушкин издавал литературный журнал «Современник», то есть фактически просьба А. Пушкина к Николаю I при поступлении на государственную службу была выполнена.
А.Х. Бенкендорф учил А.С. Пушкина скромнее вести себя в обществе, особенно при иностранцах, докладывать обо всех своих поездках. Он даже советовал поэту, во что надо одеваться в тех или иных случаях. И при этом говорил: "Надеюсь, эти добрые советы пойдут Вам на пользу, с течением времени Вы в этом убедитесь". (А.С. Пушкин, Собрание сочинений: в 17 т. Т.14. С. 408-409).
Такие напутствия больше похожи «инструктаж» начальника спецслужбы о том, как проводить оперативные мероприятия.
Интересный факт. С 1835 г. А.С. Пушкин обращался за разрешением об отпуске уже непосредственно к Николаю I, а письменные разрешения получал у А.Х. Бенкендорфа, который в свою очередь посылал их в Коллегию Иностранных Дел (В них А.Х. Бенкендорф называл Пушкина «коллежским асессором»).
Заслуживают упоминания взаимоотношения А.С. Пушкина с руководителем Коллегии иностранных дел К.В. Нессельролде. Из анализа переписки А.С. Пушкина складывается впечатление, что Пушкин его полностью игнорировал. По всем служебным и личным вопросам он обращался к А.Х. Бенкендорфу или лично к Николаю I, а император направлял соответствующие указания в Коллегию иностранных дел.
На основании приведенных в статье фактов можно с большой уверенностью предположить, что А. С. Пушкин работал в III отделении Его Величества Собственной канцелярии. Вероятно, его работа была теснейшим образом связана с образованной в 1832 г. политической разведкой России, организованной на базе III отделения. Можно также предположить, что по требованию Третьего отделения А. Пушкин готовил литературные материалы, с помощью которых российская контрразведка вела контр пропаганду не только в ряде европейских стран, но и в России.
Этим можно объяснить частые встречи А.С. Пушкина не только с А. Х. Бенкендорфом, но и с Николаем I. Вероятно, на этих встречах они детально обсуждали направления деятельности А.Пушкина совместно c III отделением. Иначе сложно объяснить, почему высший чиновник России А.Х. Бенкердоф уделял А. С. Пушкину столько внимания.
Несомненно, заслуживает внимания изучение факта обращения А. Пушкина к А.Х. Бенкендорфу по поводу получения им известного пасквиля об Ордене рогоносцев, в котором даже не указывалась его фамилия! А.С. Пушкин немедленно поставил в известность об этом А.Х. Бенкендорфа, написав ему письмо 21 ноября 1836 г. (Приложением N 1). И самое главное, через день, 23 ноября 1836 г., А.С. Пушкина вместе с А.Х. Бенкендорфом принял Император Николай I. Таким образом, вопросы частной жизни поэта рассматривались на высшем государственном уровне.
Возникает вопрос, а касалось ли это только личной жизни поэта. Может быть в этом пасквиле были затронуты высшие государственные интересы России? Попасть на прием к Императору было совсем не просто. Многие губернаторы и высшие чиновники ждали высочайшей аудиенции более месяца, однако А.С. Пушкина принимали почти немедленно. Более того, письмо А.С. Пушкина к А.Х. Бенкендорфу из архивов III отделения исчезло, что косвенно доказывает: все письменные отношения между А. Пушкиным и III отделением тщательнейшим образом скрывали.
Мы часто задаемся вопросом, кем же для нас был А.С. Пушкин. По-моему, на этот вопрос ответил Ф.М. Достоевский: «Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом. В этом смысле Пушкин есть пророчество и указание » (Ф.М. Достоевский. Дневник писателя).
Признание факта, что А.С. Пушкин служил в III отделении, приведет к значительному переосмыслению его творчества. Он был не только гениальным писателем и поэтом, но и крупнейшим политическим деятелем и мыслителем, стремившимся всеми своими силами и ценой жизни я спасти Отечество от разрушения и оградить страну от бунтарства русской интеллигенции, которое приводило Россию к разрушению в 1905 г., и в 1917 г. и в 1991 г.
Пушкин считал, что России не нужны революции, тем более дворцовые перевороты. Смена верховной власти должна происходить не самовольным захватом, как часто было в России, а законно. И если революционная интеллигенция начнет призывать к революции в России – неважно, в какой форме, то надо понимать, что эта революционная интеллигенция - мошенники, стремящиеся обокрасть российский народ, или предатели, подкупленные западными спецслужбами, готовые утопить Россию в крови, чтобы завоевать власть в стране.
А.С. Пушкин, несомненно, понимал, что важнейшим условием стабильности и процветания России является строгое соблюдение закона:
«Конечно, должны еще произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества». ( Пушкин А.С. Ук. Соч. Т. VI. С. 196, 202).
А.С. Пушкин как никто другой понимал аксиому закона стабильности общества, заключающуюся в том, что без понимания нерасторжимого единства настоящего и прошлого невозможно построение процветающего национально-государственного строя. Многие его произведения были направлены на борьбу с прозападной идеологией, представлявшей Россию «Дикой страной» и «нецивилизованным племенем, как часто упоминалось в большинстве западноцентричных литературных сочинений.
Они утверждали, что «Варвары», «Рабы», «Тираны» и «Деспоты» не способны творить и вносить достойный интеллектуальный вклад в мировую сокровищницу прогресса человечества. Вот этой позиции Запада, которая усиленно насаждалась в России, и противостоял А.С. Пушкин, крупнейший государственный деятель России XIX века.
Приложение N 1
Пушкин А. С. Бенкендорфу А. Х., около (не позднее) 21 июля 1831 г. Из Царского Села в Петербург
// Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979.
Т. 10. Письма. — 1979.
— С. 499—500.
А. X. БЕНКЕНДОРФУ.
Около (не позднее) 21 июля 1831 г.
Из Царского Села в Петербург.
Заботливость истинно отеческая государя императора глубоко меня трогает. Осыпанному уже благодеяниями его величества, мне давно было тягостно мое бездействие. Мой настоящий чин (тот самый, с которым выпущен я был из Лицея), к несчастию, представляет мне препятствие на поприще службы. Я считался в Иностранной коллегии от 1817-го до 1824-го года; мне следовали за выслугу лет еще два чина, т. е. титулярного и коллежского асессора; но бывшие мои начальники забывали о моем представлении. Не знаю, можно ли мне будет получить то, что мне следовало.
Если государю императору угодно будет употребить перо мое, то буду стараться с точностию и усердием исполнять волю его величества и готов служить ему по мере моих способностей. В России периодические издания не суть представители различных политических партий (которых у нас не существует), и правительству нет надобности иметь свой официальный журнал; но тем не менее общее мнение имеет нужду быть управляемо. С радостию взялся бы я за редакцию политического и литературного журнала, т. е. такого, в коем печатались бы политические и заграничные новости. Около него соединил бы я писателей с дарованиями и таким образом приблизил бы к правительству людей полезных, которые всё еще дичатся, напрасно полагая его неприязненным к просвещению.
Более соответствовало бы моим занятиям и склонностям дозволение заняться историческими изысканиями в наших государственных архивах и библиотеках. Не смею и не желаю взять на себя звание историографа после незабвенного Карамзина; но могу со временем исполнить давнишнее мое желание написать Историю Петра Великого и его наследников до государя Петра III.
Приложение N 2
Александр Пушкин, Василий Жуковский
На взятие Варшавы
(русскому либералу)
Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел.
Когда безмолвная Варшава поднялась,
И бунтом опьянела,
И смертная борьба началась,
При клике "Польска не згинела!"
Ты руки потирал от наших неудач,
С лукавым смехом слушал вести,
Когда полки бежали вскачь,
И гибло знамя нашей чести.
Варшавы бунт
в дыме
Поникнул ты главой и горько возрыдал,
Как жид о Иерусалиме.
(не завершено)
Клеветникам России
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага -
И ненавидите вы нас...
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах - попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Бородинская годовщина
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: "Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!..
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русский штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь -
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости!..."
Сбылось - и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый -
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат,
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы?.. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали -
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг ее волненья пали -
И Польши участь решена...
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас!..
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.
Русская песнь
Василий Жуковский
Раздавайся гром победы!
Пойте песню старины:
Бились храбро наши деды;
Бьются храбро их сыны.
Пробуждай, вражда, измену!
Подымай знамена, бунт!
Не прорвать вам нашу стену,
Наш железный русский фрунт!
Мы под теми же орлами;
Те же с нами знамена;
Лях, бунтующий пред нами,
Помнит русских имена.
Где вы? где вы? Строем станьте!
Просит боя русский крик.
В стену слейтесь, тучей гряньте,
Грудь на грудь и штык на штык.
Нет врага... но здесь Варшава!
Развернися, русский стан!
Братья, слышите ли? Слава!
Бьет на приступ барабан.
С Богом! Час ударил рока,
Час ожиданный давно.
Сбор гремит - а издалека
Русь кричит: Бородино!
Чу! Как пламенные тромбы,
Поднялися и летят
Наши мстительные бомбы
На кипящий бунтом град.
Что нам ваши палисады!
Здеся не нужно лестниц нам!
Мы штыки вонзим в ограды
И взберемся по штыкам!
Спи во гробе, Забалканский!
Честь тебе! Стамбул дрожал!
Путь твой кончил Эриванский
И на грудь Варшавы стал.
"Эриванский! Князь Варшавы!"
Клик один во всех устах.
О, как много русской славы
В сих волшебных именах!
За Араксом наши грани;
Арарата чудный плен,
И орлы средь Эривани,
И разгром варшавских стен.
Спор решен! Дана управа!
Пала бунта голова!
И святая наша слава,
Слава русская жива!
Соберитесь под знамена,
Братья, долг свой сотворя!
Возгласите славу трона
И поздравьте с ней Царя.
На него надежна вера:
В мирный час - он в душу льет
Пламень чистого примера;
В час беды - он сам вперед!
Славу, взятую отцами,
Сбережет он царски нам,
И с своими сыновьями
Нашим даст ее сынам!
Приложение N 3
Граф!
Считаю себя вправе и даже обязанным сообщить Вашему сиятельству о том, что недавно произошло в моем семействе. Утром 4 ноября я получил три экземпляра анонимного письма, оскорбительного для моей чести и чести моей жены. По виду бумаги, по слогу письма, по тому, как оно было составлено, я с первой же минуты понял, что оно исходит от иностранца, от человека высшего общества, от дипломата. Я занялся розысками. Я узнал, что семь или восемь человек получили в один и тот же день по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на мое имя под двойным конвертом. Большинство лиц, получивших письма, подозревая гнусность, их ко мне не переслали.
В общем, все были возмущены таким подлым и беспричинным оскорблением; но, твердя, что поведение моей жены было безупречно, говорили, что поводом к этой низости было настойчивое ухаживание за нею г-на Дантеса.
Мне не подобало видеть, чтобы имя моей жены было в данном случае связано с чьим бы то ни было именем. Я поручил сказать это г-ну Дантесу. Барон Геккерн приехал ко мне и принял вызов от имени г-на Дантеса, прося у меня отсрочки на две недели.
Оказывается, что в этот промежуток времени г-н Дантес влюбился в мою свояченицу, мадемуазель Гончарову, и сделал ей предложение. Узнав об этом из толков в обществе, я поручил просить г-на д'Аршиака (секунданта г-на Дантеса), чтобы мой вызов рассматривался как не имевший места. Тем временем я убедился, что анонимное письмо исходило от г-на Геккерна, о чем считаю своим долгом довести до сведения правительства и общества.
Будучи единственным судьей и хранителем моей чести и чести моей жены и не требуя вследствие этого ни правосудия, ни мщения, я не могу и не хочу представлять кому бы то ни было доказательства того, что утверждаю. Во всяком случае надеюсь, граф, что это письмо служит доказательством уважения и доверия, которые я к вам питаю.
С этими чувствами имею честь быть, граф ваш нижайший и покорнейший слуга
А. Пушкин. ( фр.)
А.С. Пушкин – А.Х. Бенкендорфу 21 ноября 1836.
Приложение N4
АЛЕКСАНДРЪ СЕРГВЕВИЧЪ ПУШКИНЪ
подъ секретпымъ надзоромъ въ Москв'Ь,
въ 1829 г.
Секретно. 469, № 25. Лафертовской части, господину частному пристану и кавалеру Протопопову.
Г. Московский оберъ-полицмейстеръ и кавалеръ въ предписании своемъ отъ 7-го числа сего сентября, за № 436 изъясняетъ: г. Тифлисский военный губернаторъ уведомилъ г. Московского военного генералъ-губернатора, что онъ имеетъ въ виду Высочайшее Его Императорского Величества повелЬние о состоянии извЬстнаго поэта отставного чиновника 10-го класса Александра Пушкина подъ секретнымъ надзоромъ правительства, отправившагося на дняхъ изъ Тифлиса въ Москву.
Вследствие сего предписания, я рекомендую вашему высокоблагородию, коль скоро Александръ Пушкинъ остановится на жительства во вверенной вамъ части, то учредить за нимъ секретный надзоръ и мнЬ о последующемъ немедленно донести. Москва, сентября 8-го дня 1829 года. Полицмейстеръ 2-го отделения Миллеръ.
№ 283.
Въ 1-й (части) читалъ и когда явится исполнение чинено быть им'Ьетъ.
В. Юршевъ.
Во 2-й — читалъ и когда явится исполнение чинено бить им'Ьетъ.
Н. Кааановъ.
Въ 3-й—читалъ и когда явится исполнение чинено быть им'Ьетъ.
Г. Дрой.
Пометы: Получено: Сентяб. 9, 1829 г.
Рапортовано 21 Сентября (1829 т.), за № 34.
Сообщ. А. Гатцукъ.
№ 4344
Г. Нижегородскому Военному Губернатору.
30 Окт. 1833 На отношение Вашего Превосходитедь-
№ 8327 ства, отъ 9 сего Октября за № 338, имеъю
честь ув'Ьдомить, что известный поэтъ Ти-
тулярный Советник Пушкинъ, за поведе-
ниемъ коего следовало учредить Полицей-
ский надзоръ, прибыль въ Казань 6 Сентября
и вьгЬхалъ изъ оной въ Оренбургъ 8- го
числа того же месяца.
№ 8328
Г. Правящему должность Казанскаго Полицеймейстера.
По высочайше утвержденному положению Государственнаго Совъта былъ учреждонъ въ С.-Петербург секретный Полицейский надзоръ за образомъ жизни и поведениемъ изв'Ьстнаго поэта Титулярнаго Советника Пушкина; (въ подлинномъ зачеркнуто: „который изъ С.-Петербурга въ им'Ьние свое, состоящее въ Нижогородской Губерни"), которыЙ 14-го минувшаго Сентября выбылъ изъ С. Петербурга въ имение его, состоящее въ Нижегородской губернии, а изъ оной въ Казанскую губернию.
Нижегородский Военный Губернаторъ уведомлял о семъ меня проситъ, согласно помянутому Высочайше утвержденному Мнению Государствендаго Совъта, учредить за Титулярнымъ Совътникомъ IIушкинымъ надзоръ".
Зная, что Г. Пушкинъ недавно былъ въ Казани и 8 минувшаго Сентября вы'Ьхалъ изъ оной въ Оренбургъ, я рекомендую Вашему Благородию, въ случа'Ь прибыия Пушкина въ Казань, имъть за поведениемъ его строгое наблюдение.
Въ семь дълъ перенумерованныхъ листовъ два. Коллежский Регистраторъ В (не разборчиво).
Примечание. Вышенапетатанное дъло весьма обязательно сообщено намъ въ копии М. Е. Ковалевскимъ черезъ посредство Г. К. Ръпинскаго.
Ред.
„17 Октября". Секретно
№ 4344
Господину Казанскому Военному Губернатору.
УПРАВЛЕНИЕ
НИЖЕГОРОДСКАГО
ВОЕННАГО ГУБЕРНАТОРА
КАНЦЕЛЯРИЯ
столь 2.
9 Октября 1833 года.
№ 333.
НИЖНИЙ НОВГОРОДЪ.
Санктпетербургский Оберъ Полицмейстер отъ 20 минувшаго Сентября за № 264, уведомилъ меня, что по Высочайше утвержденному положению Государственная Совъта,
объявленному предъместнику его предписаниемъ Господина Санкт-петербургскаго Военнаго Генералъ - Губернатора, отъ 19 августа 1828 года № 211, былъ учрежденъ въ столицъ секретный полицейский надзоръ за образомъ жизни и повъдениемъ извъстнаго поэта, Титулярнаго Советника Пушкина, который 14 Сентября выбылъ въ имъние его, состоящее въ Нижегородской Губернии.
Извъстясь, что онъ, Пушкинъ намъренъ билъ отправится изъ здъшней въ Казанскую и Оренбургскую Губернии, я долгомъ считаю о вышеписанномъ извъстить Ваше Превосходительство, покорнъйше прося въ случаъ прибытия его въ Казанскую Губернии учинить надлежащее распоряжение о учреждении за нимъ во время пребывания его въ оной секретнаго полицейскаго надзора за образомъ жизни и повъденемъ его.
Военный Губернаторъ Л (не разборчиво).
Секретарь И. К н я г и н с к и й.
С. Ж. № 186. Получ. 23 октября.
УПРАВЛЕНИЕ
НЖЭКЕГОРОДСКАГО
ВОЕННАГО ГУБЕРНАТОРА. Г. Оренбургскому военному губернатору.
КАНЦЕЛЯРИЯ С.-Петербургский оберъ-полицшмейстеръ,
ЧАСТЬ ГРАЖДАНСКАЯ. ота 20 ывнувшаго сентября за № 264,
сталь 2-й. уведомнлъ меня, что по Высочайше утверж-
9 октября 1883 г. денному положению государствеенаго со-
№ 337. вита, объявленеаго предместнику его пред-
НИЖНИЙ НОВГОРОДЪ. писаниемъ г. с.-петербургскаго военнаго ге-
нералъ-губернатора отъ 19 августа 1828 г..
№ 211, былъ учрежденъ въ столице се-
Наэтой бумагъ,рукою кретный полицейски надзоръ за образомъ
бывшаго тогда военнаго жизни и поведениемъ извъстнаго поэта ти-
губернатора, гненералъ - тулярнаго совътника Пушкина, который
лейтенанта Перовского, 14 сентября выбылъ въ имъние его, со-
сдъелана слъдующая по- стоящее въ Нижегородской губернии. Извъ-
мъта: стясь, что онъ, Пушкинъ, намъренъ былъ
отправиться изъ здешней въ Казанскую и
Оренбургскую губернии, я долгомъ считаю
о вышесказанномъ известить ваше прево-
сходительство, покорнейше прося, въ случаъ
прибытия его въ Оренбургскую губернию.
учинить надлежащее распоряжение о учре-
ждении за нимъ во время его пребывания
въ оной секретнаго полицейскаго надзора
за образомъ жизни и поведениемъ его.
Военный губернаторъ Бутурлинъ
Секретарь Княжнинъ
Свидетельство о публикации №210032601041