Твої тижні довгі як місяці. Це тому, що вони вміщують стільки подій та вражень. А ще, мабуть, тому, що денний сон збільшує добу вдвічі тому все, що відбулося вранці було вчора. От і зараз після солодкого сну, наспіх вдягнувшись, я вибігаю в сад. Це нічого, що рання весна і ще холоднувато. На лавочці, що повернута на полудення та завжди на осонні, так тепло, так затишно. Навіть цього скупого березневого сонця, що час від часу виглядало з-за хмар, достатньо аби руки відчули тепло соснових дощок дідової лавчини.
Вчорашній дощ позмивав останні залишки снігу обіч кам’яної доріжки. Я сиджу та згадую як позавчора ми ходили з сусідською дівчинкою пускати кораблики до струмка, який гнав з яру талу воду. Я люблю згадувати, закриваючи очі щоб листати кольорові картинки свого недалечкого минулого. От і ця наша пригода з корабликами така барвиста та радісна. Сонце зробило струмок осяйним, обіч нього ще лежить подекуди крупнозернистий сніг, але він м’який і майже не холодний для наших розпашілих, червоних долоньок, якими ми нагрібаємо його аби загатити струмок. Ми пускаємо кораблики вгорі, біля яру, а потім біжимо вниз за ними. Ось наші дві паперові бригантини вирвались на простір загати і уповільнили хід, осьдечки вони підпливають до вузенького виходу і пливуть далі до річки... Ми супроводжуємо їх аж поки вони не досягають гирла струмка і не впадають в повеневий потік, який понесе їх до Дніпра…
Як добре, що наші кораблики такі міцні. Вони зроблені з провощеного паперу, який дідусь виділив нам з Оленкою для відкриття судноплавного сезону. Їх мудра конструкція також винахід діда. Діду я тебе люблю! Я тебе ніколи не забуду! Колись я дізнаюся, що був чи не єдиною людиною в твоєму житті, яку ти по-справжньому любив. Звичайно ти ще любив свою матір, мою прабабу Оксану, яка пережила тебе на шість років і померла в рік народження моєї дочки. Діду, я любитиму тебе завжди… Я вдячний тобі за твою любов, яку ти ніколи не ховав від мене… Я не плакатиму на твоєму похороні. Бо дорослі хлопчики ніколи не плачуть. Але мої сльози рясно покроплять твою пам’ять пізніше, але про це знатимемо лише ми з тобою. Все це буде потім. А зараз у нас з тобою довге життя. Принаймні воно має бути довшим, ніж у рудобородого прадіда Григога, якого ти поховав минулого року…
Яка все таки мама підступна людина. Сьогодні я дізнався, що Славко Рафальський всього лише на місяць старший мене, але в школу пішов. А моя мама, якій я так вірив, сказала, що дітям, яким не виповнилося на перше вересня сім рочків в школу ходить не дозволено. Де правда? Всі мої друзі в школі. А я гуляю тут у діда з бабою і чекаю її. Я люблю її чекати. Вона в мене така гарна і дуже схожа на діда. А ще вона мені читає книжки. Багато з них я вже вивчив на пам’ять, але все одно люблю слухати як вона їх читає. Вчора вона сказала мені, що досить лінуватися і пора самому читати, бо мені вже сім років, а літери я знаю з п’яти. Легко сказати вчись читати, а як? Як скласти ці окремі літери в слова. Треба запитати у батька, він – майстер навчити. Минулого року тато навчив мене придумувати казки. Тепер це моя улюблена справа, гортати ілюстровані книжки і альбоми і придумувати різні історії. Правда минулого тижня я мав через ці історії неприємності. Сашко, сусідський карапуз, менший мене на два роки, переповів мою історію про мешканців Сатурну і Юпітера своїй мамі. Не знаю, яких Химиних кур він її наплів, але вона в жорсткій формі попросила мою маму аби я не хвилював більше її дитину подібними оповідками. Вислухавши мою розповідь про мешканців інших планет мамуня не знайшла в ній великого криміналу, але порадила з Сашком не водитися. Я так і зробив, але це все одно не вбереже Сашка від божевілля, коли він стане дорослим.
Я ще не знаю, що буду вдячним уклінно мамі за те, що вона мені подарувала зайвий рік дитинства. Моїх друзяк сьогодні нарешті відпустили з осоружної школи. Вони особливо не поширюються, яке насправді попадалово, ця школа. Може не хочуть засмучувати зараннє, а може вони вже встигли стати малолітніми циніками і злорадно очікують, коли я сам попаду в цю м’ясорубку дитячих мрій, талантів та страчених сил. А може вони заздрять моїй волі. Все таки не так багато хлопчаків мого віку примудрилися не пізнати радості дитячого садка, яким більшість моїх однолітків чинили хто мовчазний, а хто велемовний спротив, котрий яскраво та стисло виразив мій сусід Петько «Ну я ж не хоччччуууу в дитсадок!».
Я люблю чайні троянди, їх особливий запах, їх ніжно-рожевий колір. Я люблю їх після дощу. Коли крапельки скочуються по оксамитових пелюстках. Я люблю лопухи, вони у нас у віддаленому кутку саду особливо великі. Здається мама їх спеціально вирощує задля чудодійних коренів, але мені подобаються не корінці, а величезні листки, під якими можна сховатися, коли ми з друзями граємося в піжмурки. Це моя улюблена гра. Я в ній найкращий. Всі жмуряться крім мене. А ще я краще за всіх лажу по деревах і лише один раз падав з дерева, та й то не з висоти, а так спорснув на самому початку сходження на явір. Але про це ніхто не знає. Я майже не забився. Синців не було, тому мамі пощастило, їй не треба було непритомніти…
На самому вершечку самого високого дерева я можу сидіти довго-довго. Сидіти і мріяти. Я не мрію стати космонавтом. Я надто дорослий в свої сім років, щоб мріяти про нереальне. Я хочу стати пілотом надзвукового винищувача. Я ще не знаю, що він має винищувати, але достеменно знаю, що він літає дуже швидко. Мені розповідав про це дядьо Коля, Славків тато. Він недавно повернувся з якоїсь таємничої війни з орденом. Там ним збито кілька ворожих літаків. Я це підслухав з розмови батьків. Він мені розповідав тільки про надзвукові швидкості. Я ще не знаю що це, але вже закоханий у ці швидкості, в це безмежне небо. Дядьо Коля фанатично відданий своїй професії, а його син Славко не хоче бути льотчиком. Він неуважно слухає татові розповіді, бо хоче стати клоуном і коли старший Рафальський у відпустці вони не вилазять з цирка.
Ну от, здійснилося! Я навчився читати. Якимось дивним-дивом слова таки склалися з літер. Мене прорвало і я прочитав сьогодні книжку «Тілібом-Тілібом». Гарно автор змикитив протипожежну агітацію. Гарні малюнки, гарні вірші, які врешті решт перетворили мене зі слухача в читача. Ну все, тепер мене не зупинити. Я вже намітив собі товстеньку книжку «І один у полі воїн». В ній мало малюнків, але ім’я автора Юрій Дольд-Михайлик мене чомусь приваблює. Ну добре, я ще трішки потренуюся і обов’язково прочитаю ту товстелезну книгу. Я прочитаю багато книг, може навіть більше ніж мама. яка читає їх запоєм…
Скоро в школу. В мене вже є ранець, він так гарно пахне. Я кожен день перебираю підручники, вони також мають особливий запах. В мене новенька шкільна форма, я вже кілька раз її приміряв, коли батьків не було дома. Вона синя. Мама купила мені до неї синього берета. Я люблю берети. Бо їх носить мій улюблений Мурзилка.
Мене трішки страшить школа. Там багато дітей, я не звик до такої їх кількості. Кілька разів, коли я приходив з мамою на її роботу, в шкільну бібліотеку, цей страшенний галас і дитяче токовище на перервах мене неприємно вразило. Але що поробиш… Коли тобі сім років, маєш іти в школу. Треба вчитися, якщо хочеш стати льотчиком…
КОЛИ ТОБI 7
© Copyright: Святослав Синявський, 2010
Свидетельство о публикации №210032600583
Свидетельство о публикации №210032600583
Рецензии
Когда тебе семь
Твои недели длинные, как месяцы. Это потому, что они вмещают столько событий и впечатлений. А еще, наверное, потому, что дневной сон увеличивает сутки вдвое, и все, что случилось утром, было вчера. Вот и сейчас после сладкого сна, наспех одевшись, я выбегаю в сад. Это ничего, что ранняя весна и еще холодновато. Вчера дедушка обещал сделать мне качели. И вот они свеженькие-новенькие висят между двух столбов. Я забираюсь на сидение и начинаю раскачиваться. "Гойда - гойда - гойда-ша – где – кобыла – там – лоша!" (лоша - жеребенок). Тело наполняется щенячьей радостью. Я смеюсь, мои глаза распахнуты настежь этому туманному вечеру, этим капелькам влаги, которые висят на вишнях и яблонях. Земля влажная, она пахнет жизнью, что в ней пробуждается.
Пока я спал, прошел дождь, который смыл последние остатки снега по бокам каменной дорожки. Я сижу на качелях и вспоминаю, как позавчера мы ходили с подругой пускать кораблики по ручью, который гнал из яра талую воду. Я люблю вспоминать, закрывая глаза, чтобы листать цветные картинки своего недалекого прошлого. Вот и это наше приключение с корабликами такое красочное и радостное. Солнце сделало ручей лучезарным, сбоку него еще лежит кое-где крупнозернистый снег, но он мягкий и почти не холодный для наших разгоряченных, красных ладошек, которыми мы нагребаем его, чтобы запрудить ручей. Мы пускаем кораблики наверху, около яра, а потом бежим вниз за ними. Вот наши две бумажные бригантины вырвались на пространство плотины и замедлили ход, здесь они подплывают к узенькому выходу и плывут дальше к реке... Мы сопровождаем их, пока они не достигают устья ручья и не впадают в паводковый поток, который понесет их до Днепра.
Как хорошо, что наши кораблики такие крепкие. Они сделаны из вощеной бумаги, которую дедушка выделил нам с Таней для открытия судоходного сезона. Их мудрая конструкция тоже изобретение деда. Дед, я тебя люблю! Я тебя никогда не забуду! Когда-нибудь я узнаю, что был чуть ли не единственным человеком в твоей жизни, которого ты по-настоящему любил. Конечно, ты еще любил свою мать, мою прабабушку Оксану, которая пережила тебя на шесть лет и умерла в год рождения моей дочери. Дед, я буду любить тебя всегда. Я благодарен тебе за твою любовь, которую ты никогда не прятал от меня. Я не буду плакать на твоих похоронах. Ведь взрослые мальчики никогда не плачут. Но мои слезы обильно покропят твою память позже, но об этом будем знать лишь мы с тобой. Все это будет потом. А теперь у нас с тобой долгая жизнь. По крайней мере, она должна быть длиннее, чем у рыжебородого прадеда Григора, которого ты похоронил в прошлом году.
Какая же все-таки мама коварная. Сегодня я узнал, что Славка Рафальский только на месяц старше меня, а в школу пошел. А моя мама, которой я так верил, сказала, что детям, которым не исполнилось на первое сентября семь лет, в школу ходить не разрешено. Где правда? Все мои друзья в школе. А я гуляю здесь у деда с бабой и жду ее. Я люблю ее ждать. Она у меня такая хорошая и очень похожа на деда. А еще она мне читает книги. Многие из них я уже знаю наизусть, но все равно люблю слушать, как она их читает. Вчера она сказала мне, что хватит лениться и пора самому читать, потому что мне уже семь лет, а буквы я знаю ещё с пяти. Легко сказать учись читать, а как? Как сложить эти отдельные буквы в слова? Надо спросить у отца, он - мастер учить. В прошлом году папа научил меня придумывать сказки. Теперь это мое любимое занятие – листать иллюстрированные книги и альбомы и придумывать разные истории. Правда, на прошлой неделе у меня из-за этих историй были неприятности. Сашка, соседский карапуз, меньше меня на два года, пересказал мою историю о жителях Сатурна и Юпитера своей маме. Не знаю, каких Химиных кур он ей наплел, но она жестко попросила мою маму, чтобы я не волновал больше ее ребенка подобными фантазиями. Выслушав мой рассказ о жителях других планет, мамочка не нашла в нем большого криминала, но посоветовала с Сашкой не водиться. Я так и сделал, правда, это все равно не убережет Сашу от безумия, когда он станет взрослым.
Я еще не знаю, что буду всей душой благодарен маме за то, что она мне подарила лишний год детства. Моих друзей сегодня наконец отпустили из противной школы. Они особенно не распространяются, какое в действительности попадалово эта школа. Может, не хотят огорчать заранее, а может, они уже успели стать малолетними циниками и злорадно ждут, когда я сам угожу в эту мясорубку детских мечтаний, талантов и казненных сил. А может, они завидуют моей свободе. Все-таки не так много ребят моего возраста умудрилось не познать радости детского садика. Большинство моих одногодков выражали кто молчаливое, а кто многоречивое сопротивление, которое ярко и сжато выразил мой сосед Петька: "Ну я же не хоччччуууу в детсадик».
Я люблю чайные розы, их особенный запах, их нежно-розовый цвет. Я люблю их после дождя. Когда капельки скатываются по бархатным лепесткам. Я люблю лопухи, они у нас в дальнем углу сада особенно раскидистые. Кажется, мама их специально выращивает ради чудодейственных корешков, но мне нравятся не корешки, а огромные листки, под которыми можно спрятаться, когда мы с друзьями играем в жмурки. Это моя любимая игра. Я в ней непобедим. Все щурятся, кроме меня. А еще я лучше всех лазаю по деревьям и только один раз упал с дерева, да и то не с высоты, а так, соскользнул в самом начале восхождения на явор. Но об этом никто не знает. Я почти не ушибся. Кровоподтеков не было, потому маме посчастливилось, ей не надо было падать в обморок.
На самой верхушке самого высокого дерева я могу сидеть долго-долго. Сидеть и мечтать. Я не мечтаю стать космонавтом. Я слишком взрослый в свои семь лет, чтобы мечтать о нереальном. Я хочу стать пилотом сверхзвукового истребителя. Я еще не знаю, что он должен истреблять, но точно знаю, что он летает очень быстро. Мне рассказывал об этом дядя Коля, Славкин папа. Он недавно вернулся с орденом с какой-то таинственной войны. Там он сбил несколько враждебных самолетов. Я это подслушал из разговора родителей. Он мне рассказывал только о сверхзвуковых скоростях. Я еще не знаю, что это такое, но уже влюблен в эти скорости, в это безграничное небо. Дядя Коля фанатично предан своей профессии, а его сын Славка не хочет быть летчиком. Он невнимательно слушает папины рассказы, потому что хочет стать клоуном и, когда старший Рафальский в отпуске, они не вылезают из цирка.
Ну вот, и свершилось! Я научился читать. Каким-то дивным дивом слова таки состояли из букв. Меня прорвало, и я прочитал сегодня книгу "Тилибом-Тилибом". Красиво автор сообразил представить противопожарную агитацию. Хорошие рисунки, хорошие стихи, которые в итоге превратили меня из слушателя в читателя. Ну все, теперь меня не остановить. Я уже наметил себе толстенькую книгу "И один в поле воин". В ней мало рисунков, но имя автора – Юрий Дольд-Михайлик – меня почему-то привлекает. Ну хорошо, я еще немножко потренируюсь и обязательно прочитаю ту толстенную книгу. Я прочитаю много книг, может даже больше чем мама, которая читает их запоем.
Скоро в школу. У меня уже есть ранец, он так вкусно пахнет. Я каждый день перебираю учебники, у них тоже особенный запах. У меня новенькая школьная форма, я уже несколько раз ее примерял, когда родителей не было дома. Она синяя. Мама купила мне к ней синий берет. Мне нравятся береты. Потому что их носит мой любимый Мурзилка.
Меня немножко страшит школа. Там много детей, я не привык к такому их количеству. Несколько раз, когда я приходил с мамой к ней на работу, в школьную библиотеку, этот страшный шум и детский топот на переменках меня неприятно поражали. Но что поделаешь. Когда тебе семь лет, пора идти в школу. Надо учиться, если хочешь стать летчиком.
Всё ли так я передала, Святослав?
С уважением,
Анна
Анна Дудка 21.08.2011 17:53 • Заявить о нарушении
Твои недели длинные, как месяцы. Это потому, что они вмещают столько событий и впечатлений. А еще, наверное, потому, что дневной сон увеличивает сутки вдвое, и все, что случилось утром, было вчера. Вот и сейчас после сладкого сна, наспех одевшись, я выбегаю в сад. Это ничего, что ранняя весна и еще холодновато. Вчера дедушка обещал сделать мне качели. И вот они свеженькие-новенькие висят между двух столбов. Я забираюсь на сидение и начинаю раскачиваться. "Гойда - гойда - гойда-ша – где – кобыла – там – лоша!" (лоша - жеребенок). Тело наполняется щенячьей радостью. Я смеюсь, мои глаза распахнуты настежь этому туманному вечеру, этим капелькам влаги, которые висят на вишнях и яблонях. Земля влажная, она пахнет жизнью, что в ней пробуждается.
Пока я спал, прошел дождь, который смыл последние остатки снега по бокам каменной дорожки. Я сижу на качелях и вспоминаю, как позавчера мы ходили с подругой пускать кораблики по ручью, который гнал из яра талую воду. Я люблю вспоминать, закрывая глаза, чтобы листать цветные картинки своего недалекого прошлого. Вот и это наше приключение с корабликами такое красочное и радостное. Солнце сделало ручей лучезарным, сбоку него еще лежит кое-где крупнозернистый снег, но он мягкий и почти не холодный для наших разгоряченных, красных ладошек, которыми мы нагребаем его, чтобы запрудить ручей. Мы пускаем кораблики наверху, около яра, а потом бежим вниз за ними. Вот наши две бумажные бригантины вырвались на пространство плотины и замедлили ход, здесь они подплывают к узенькому выходу и плывут дальше к реке... Мы сопровождаем их, пока они не достигают устья ручья и не впадают в паводковый поток, который понесет их до Днепра.
Как хорошо, что наши кораблики такие крепкие. Они сделаны из вощеной бумаги, которую дедушка выделил нам с Таней для открытия судоходного сезона. Их мудрая конструкция тоже изобретение деда. Дед, я тебя люблю! Я тебя никогда не забуду! Когда-нибудь я узнаю, что был чуть ли не единственным человеком в твоей жизни, которого ты по-настоящему любил. Конечно, ты еще любил свою мать, мою прабабушку Оксану, которая пережила тебя на шесть лет и умерла в год рождения моей дочери. Дед, я буду любить тебя всегда. Я благодарен тебе за твою любовь, которую ты никогда не прятал от меня. Я не буду плакать на твоих похоронах. Ведь взрослые мальчики никогда не плачут. Но мои слезы обильно покропят твою память позже, но об этом будем знать лишь мы с тобой. Все это будет потом. А теперь у нас с тобой долгая жизнь. По крайней мере, она должна быть длиннее, чем у рыжебородого прадеда Григора, которого ты похоронил в прошлом году.
Какая же все-таки мама коварная. Сегодня я узнал, что Славка Рафальский только на месяц старше меня, а в школу пошел. А моя мама, которой я так верил, сказала, что детям, которым не исполнилось на первое сентября семь лет, в школу ходить не разрешено. Где правда? Все мои друзья в школе. А я гуляю здесь у деда с бабой и жду ее. Я люблю ее ждать. Она у меня такая хорошая и очень похожа на деда. А еще она мне читает книги. Многие из них я уже знаю наизусть, но все равно люблю слушать, как она их читает. Вчера она сказала мне, что хватит лениться и пора самому читать, потому что мне уже семь лет, а буквы я знаю ещё с пяти. Легко сказать учись читать, а как? Как сложить эти отдельные буквы в слова? Надо спросить у отца, он - мастер учить. В прошлом году папа научил меня придумывать сказки. Теперь это мое любимое занятие – листать иллюстрированные книги и альбомы и придумывать разные истории. Правда, на прошлой неделе у меня из-за этих историй были неприятности. Сашка, соседский карапуз, меньше меня на два года, пересказал мою историю о жителях Сатурна и Юпитера своей маме. Не знаю, каких Химиных кур он ей наплел, но она жестко попросила мою маму, чтобы я не волновал больше ее ребенка подобными фантазиями. Выслушав мой рассказ о жителях других планет, мамочка не нашла в нем большого криминала, но посоветовала с Сашкой не водиться. Я так и сделал, правда, это все равно не убережет Сашу от безумия, когда он станет взрослым.
Я еще не знаю, что буду всей душой благодарен маме за то, что она мне подарила лишний год детства. Моих друзей сегодня наконец отпустили из противной школы. Они особенно не распространяются, какое в действительности попадалово эта школа. Может, не хотят огорчать заранее, а может, они уже успели стать малолетними циниками и злорадно ждут, когда я сам угожу в эту мясорубку детских мечтаний, талантов и казненных сил. А может, они завидуют моей свободе. Все-таки не так много ребят моего возраста умудрилось не познать радости детского садика. Большинство моих одногодков выражали кто молчаливое, а кто многоречивое сопротивление, которое ярко и сжато выразил мой сосед Петька: "Ну я же не хоччччуууу в детсадик».
Я люблю чайные розы, их особенный запах, их нежно-розовый цвет. Я люблю их после дождя. Когда капельки скатываются по бархатным лепесткам. Я люблю лопухи, они у нас в дальнем углу сада особенно раскидистые. Кажется, мама их специально выращивает ради чудодейственных корешков, но мне нравятся не корешки, а огромные листки, под которыми можно спрятаться, когда мы с друзьями играем в жмурки. Это моя любимая игра. Я в ней непобедим. Все щурятся, кроме меня. А еще я лучше всех лазаю по деревьям и только один раз упал с дерева, да и то не с высоты, а так, соскользнул в самом начале восхождения на явор. Но об этом никто не знает. Я почти не ушибся. Кровоподтеков не было, потому маме посчастливилось, ей не надо было падать в обморок.
На самой верхушке самого высокого дерева я могу сидеть долго-долго. Сидеть и мечтать. Я не мечтаю стать космонавтом. Я слишком взрослый в свои семь лет, чтобы мечтать о нереальном. Я хочу стать пилотом сверхзвукового истребителя. Я еще не знаю, что он должен истреблять, но точно знаю, что он летает очень быстро. Мне рассказывал об этом дядя Коля, Славкин папа. Он недавно вернулся с орденом с какой-то таинственной войны. Там он сбил несколько враждебных самолетов. Я это подслушал из разговора родителей. Он мне рассказывал только о сверхзвуковых скоростях. Я еще не знаю, что это такое, но уже влюблен в эти скорости, в это безграничное небо. Дядя Коля фанатично предан своей профессии, а его сын Славка не хочет быть летчиком. Он невнимательно слушает папины рассказы, потому что хочет стать клоуном и, когда старший Рафальский в отпуске, они не вылезают из цирка.
Ну вот, и свершилось! Я научился читать. Каким-то дивным дивом слова таки состояли из букв. Меня прорвало, и я прочитал сегодня книгу "Тилибом-Тилибом". Красиво автор сообразил представить противопожарную агитацию. Хорошие рисунки, хорошие стихи, которые в итоге превратили меня из слушателя в читателя. Ну все, теперь меня не остановить. Я уже наметил себе толстенькую книгу "И один в поле воин". В ней мало рисунков, но имя автора – Юрий Дольд-Михайлик – меня почему-то привлекает. Ну хорошо, я еще немножко потренируюсь и обязательно прочитаю ту толстенную книгу. Я прочитаю много книг, может даже больше чем мама, которая читает их запоем.
Скоро в школу. У меня уже есть ранец, он так вкусно пахнет. Я каждый день перебираю учебники, у них тоже особенный запах. У меня новенькая школьная форма, я уже несколько раз ее примерял, когда родителей не было дома. Она синяя. Мама купила мне к ней синий берет. Мне нравятся береты. Потому что их носит мой любимый Мурзилка.
Меня немножко страшит школа. Там много детей, я не привык к такому их количеству. Несколько раз, когда я приходил с мамой к ней на работу, в школьную библиотеку, этот страшный шум и детский топот на переменках меня неприятно поражали. Но что поделаешь. Когда тебе семь лет, пора идти в школу. Надо учиться, если хочешь стать летчиком.
Всё ли так я передала, Святослав?
С уважением,
Анна
Анна Дудка 21.08.2011 17:53 • Заявить о нарушении
Я не большой специалист в русском языке, но думаю, что да. Спасибо, Анна! Большая работа, я бы так не смог... :-)
Святослав Синявський 23.08.2011 19:31 Заявить о нарушении
Святослав Синявський 23.08.2011 19:31 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.