Жизнь и приключения Иисуса

МОЙ САЙТ - http://elena-ushankova.com/

БОЛЕЕ ПОЛНУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ЕЛЕНЕ УШАНКОВОЙ ВЫ МОЖЕТЕ НАЙТИ, ПОСМОТРЕВ ЕЕ ВИДЕО - http://www.youtube.com/user/UshankovaElena

ВСЕРОССИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНГРЕСС АДВАЙТА ВЕДАНТА -
КСЕНИЯ СОБЧАК - (ЗАБАВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ).- http://www.proza.ru/2010/05/24/634

МОИ КАРТИНЫ - http://www.proza.ru/2010/05/13/1136



НЕБОЛЬШОЕ ВСТУПЛЕНИЕ К КНИГЕ - "ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИИСУСА".


В этой книге будут описаны события,  которые произошли с Иисусом в 13 лет. В дальнейшем, я планирую написать про жизнь Иисуса с 14 до 30 лет. Возможно, это будет сборник книг.  Каждая книга будет описывать очередной год из его жизни. Становление  Иисуса, его приключения, любовь, откровения, путешествия, встречи с  разными известными людьми… Возможно, для кого-то это произведение покажется слишком странным. Но не спешите судить… Стиль этой книги таков, что ее с удовольствие будут читать и взрослые и дети. Для каждой главы я нарисую красочную иллюстрацию, тоже весьма необычную.


Два слова о том, как  пишется эта книга. Всю информацию я «вижу» в пространстве путем ясновидения, которым я  обладаю. Каждая глава, это как одна серия фильма, красочного,  интересного, увлекательного, который я просматриваю, а затем пишу о том, что увидела. По сути, так можно посмотреть жизнь любой исторической  личности… и не только исторической.


ПРИГЛАШАЮ ВСЕХ, КТО ЗАИНТЕРЕСОВАН В ЭТОМ  ИЛИ ДРУГОМ ПРОЕКТЕ!


               
             
               
        "ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИИСУСА".               
               
               
                ГЛАВА 9. 

                МАСЛО.   
               
    На кухне, разложив свои инструменты, Иосиф ремонтировал шатающийся стул. Иисус, находящийся рядом, сосредоточенно наблюдал за работой отца, за его ловкими движениями рук, погружаясь в их волшебный танец.

    - У нас сегодня будет вкусный ужин, - раздался радостный голос Марии.

    Она быстро вошла на кухню, вспугнув мягкую тишину. Отец с сыном в недоумении посмотрели на Марию, оторвавшись от работы. Как правило, еда в их доме была очень простая. В основном, это были пшеничные лепешки. Иногда с фруктами, иногда с медом, но без каких-либо изысков. И вдруг, эта неожиданная новость – вкусный ужин!

    - Да, - улыбаясь, оживленно продолжала Мария, с несмелой улыбкой глядя на их оторопевшие лица, - У меня есть кое-какие запасы, - намеренно растягивая слова и все еще наслаждаясь их удивлением, - продолжала Мария, - Откладывала понемногу. Ну, и сегодня, - она чуть споткнулась, засмущавшись, - Мы можем устроить праздник, - вопросительно глядя на мужа, закончила Мария.

    - Праздник!? – восторженно выдохнул Иисус с восхищенной сияющей улыбкой на лице.
 
   Было так необычно слышать это слово – Праздник. Иисус даже и не помнил, когда в последний раз у них дома был праздник. Особенно в этом году, когда отцу с таким трудом удавалось найти новые заказы. Слава Богу, только вчера Иосиф получил деньги за сделанную работу. Деньги были хоть и не большие, но можно было немного расслабиться и спокойно заняться домашними делами.

     Не спеша закручивая что-то в стуле, сосредоточенно нахмурив лоб,     Иосиф не торопился дать свой ответ. Мать с сыном выжидательно смотрели на него. Нарочито медленно, а на самом деле, взвешивая все «за» и «против», Иосиф придирчиво, не торопясь осмотрел отремонтированный стул. Затем сел на него, пробуя на прочность, и только после этого поднял глаза на жену и сына. Их лица напряженно замерли в ожидании его решения. Все зависело только от него. И Иосиф, не смея обмануть их ожидания, не смотря на то, что рассудок не то что говорил, а кричал о другом, о том, что нужно экономить, широко улыбнулся и чуть нахмурив брови, деловито спросил:

    - Ну, что там у нас вкусного будет на ужин?

    Иисус подпрыгнул, ликующе взвизгнув от восторга, и бросился подбирать инструменты отца.

    - У нас есть немного мяса, овощей, муки…, - торопливо, немного волнуясь, словно опасаясь, что Иосиф еще переменит свое решение, быстро проговорила Мария. – Вот только…, - она в нерешительности посмотрела на мужа, не смея закончить фразу.

    - Ну что там еще? – снисходительно бросил Иосиф, чувствуя, как приятное, облегчающее душу расслабление, разливается по телу, после того, как уже было принято столь не простое решение.

    - Может нам купить хорошего оливкового масла для праздничного ужина? – не смело предложила Мария, виновато заглядывая в глаза мужу.

    Иосиф снова напрягся. Уж он то знал, что значит хорошее оливковое масло. Им торговал только один человек в их селении, и цена масла была намного выше, чем то, которое они обычно покупали. Но зато и вкус масла был намного лучше, ароматный и терпкий. Любое блюдо, приготовленное на нем, было вкуснее и аппетитнее. Можно было конечно обойтись и без него… Но... Иисус с Марией, в напряженном ожидании смотрели на Иосифа, опять требуя от него непростого решения. Снова повисла невыносимо ожидающая тишина. Предстоял очередной трудный выбор.

    Денег действительно было мало. Вернее, их постоянно не было. Было только непрестанное чувство страха и тревоги. Каждодневное и ежеминутное. Заботы, заботы, заботы. Голова была вечно забита беспокойными мыслями. Будет ли завтра работа, будет ли хоть какая-то еда, не нападет ли внезапно болезнь. И так вся жизнь. Непрерывная борьба. Борьба, чтобы дожить этот день. И снова борьба, чтобы дожить еще один день. Иосиф ощутил, как сердце сжалось, и легкая щемящая боль отдалась во всем  теле. Как же хочется прожить спокойно хотя бы один день, не мучаясь неразрешимыми вопросами. Где взять денег? Как прокормить семью? Как уберечься от болезней? Вопросы, вопросы, вопросы. О, Господи! Возможно ли забыть обо всем этом хотя бы на один вечер?
 
   - У нас будет праздник, - твердо сказал Иосиф, чуть сжав кулаки. – Будет.

    И он сразу же ощутил, что будто прыгнул и летит куда-то, с замирающим от страха сердцем, гулко стучащем в груди, в предчувствии чего-то нового, ошеломительного, заманчивого и очень и очень опасного.

    - Собирайся, пойдем за маслом, - повернулся Иосиф к сыну и с решительной улыбкой ободряюще добавил, - ну ничего, хоть раз почувствуем себя .., - он чуть споткнулся. Хотел было сказать – счастливыми, но не смог. И закончил: - Радостными.

   Широко улыбаясь, Мария стремительно подошла к мужу, и крепко прижавшись к нему, тихо обещающе прошептала:

   - Я приготовлю очень вкусный ужин, такого, какого мы еще никогда не пробовали. Вот увидишь, все будет хорошо.

    И тут, через окно, в комнату залетела пичужка. Сразу же испугавшись, она начала судорожно искать выход, чтобы вырваться на свободу. Торопясь, она беспорядочно металась в этой маленькой комнате. Натыкаясь на стены, пичужка  ударялась о них своим маленьким испуганным тельцем, от отчаяния и страха, все ускоряя и ускоряя свой полет. Ее движения стали лихорадочно безумными. Совсем обессилев, она присела на спинку стула, трепеща и тревожно оглядываясь. Заметив, наконец, спасительное окно она стремительно вылетела наружу!
 
    Все произошло так неожиданно и так быстро, что никто  не успел проронить ни слова. Мария встревожено посмотрела на Иосифа. Она верила в приметы, и сейчас этот случай очень обеспокоил ее. Может не нужно никакого ужина? Может и зря они все это затеяли? Денег и так мало. Иосиф снова напрягся.

    «Нет, я не буду верить во всякие глупые приметы! – рассерженно решил он, упрямо мотнув головой».

    Но чувство беспокойной тревоги не уходило.

    До базарной площади, где можно было купить самое лучшее, душистое, но и самое дорогое  масло, было минут двадцать ходьбы. Иисус, весело подпрыгивая, непрерывно болтал, пытаясь развеселить отца и  отвлечь его. Рассказывал ему, тут же, на ходу, выдуманные смешные истории. Делал он это очень артистично и живо, изображая все в лицах и забавных движениях. Сначала Иосиф только лишь улыбался из вежливости, но спустя какое- то время уже от души смеялся вместе с Иисусом, вовлеченный в его забавные приключения и как-то позабыв, отодвинув на задний план глухую тревогу.

    Так, за веселыми разговорами, отец с сыном подошли к торговой площади. У входа, как всегда, сидели несколько оборванных нищих, просящих милостыню. Их давно немытые тела, кое-где обезображенные застарелыми струпьями ран, были покрыты драными грязными лохмотьями. Голодные глаза оборванцев сразу же жадно вцепились в Иосифа, а худые костлявые руки требовательно  потянулись к нему за подаянием. Гниющий запах тел резко ударил в нос. Настроение Иосифа моментально изменилось. Его взгляд остекленел, лицо напряглось, а на лбу появилась привычная горькая складка. Невозможно было убежать от страданий и от нищеты. Невозможно было отгородиться ото всего этого. Где бы ты ни был, это всегда настигало тебя, и больно царапало сердце, угрожающе напоминая о том, что и ты можешь однажды оказаться на их месте. Быстрым шагом, весь подобравшись и снова непроизвольно сжав кулаки, Иосиф прошел мимо, стараясь не смотреть в их сторону. Иисус догнал его и взял за руку. Иосиф резко обернулся. Бездонно голубые глаза сына твердо смотрели на него.

    - Отец. Не нужно думать, что мы идем сейчас тратить последние деньги. Ведь это не так. Мы просто собираемся поужинать. Все вместе, семьей. Представь, как мама будет радостно хлопотать. А ее лицо, оно сразу же помолодеет. И глаза будут веселые - веселые. Ведь она не часто бывает такой, правда? – проникновенно говорил мальчик, не отрывая глаз от Иосифа.

    Он крепко держал отца за руку, пытаясь достучаться до его сердца. Иисус знал, что сейчас, в эту минуту, именно он за старшего, именно он должен сказать что-то очень важное. Отчетливо проговаривая каждое слово, он словно разговаривал с маленьким ребенком, стараясь дать отцу надежду и уверенность в том, что все будет хорошо. 

    - Ты знаешь, отец, я чувствую, что несмотря ни на что, на земле очень много радости. Нужно только все это увидеть и почувствовать, - медленно задумчиво говорил Иисус, словно все еще продолжая размышлять над своими словами, словно все еще пытаясь постичь их глубину.

    Мальчик замолчал.

    - Представь только, мы будем все вместе, ты, я, мама. И нам будет очень хорошо. Такое нечасто случается. Правда, ведь? И если даже только один вечер будет таким, Неважно! Но потом, потом мы будем очень часто вспоминать его, - вполголоса продолжал Иисус.
 
    Пока сын говорил, тревожный страх понемногу стал уходить из души Иосифа. Чуть прикрыв глаза, Иосиф прислушивался к тихому спокойствию, разливающемуся по всему телу. Отступила боль в сердце. Захотелось глубоко вздохнуть всей грудью и расправить плечи. Внимательно и слегка удивленно, он посмотрел на Иисуса, будто увидел его впервые. Вернее, именно таким, понимающим и мудрым, он увидел его впервые. Несмелая, чуть робкая улыбка коснулась лица Иосифа. И он, сам того не ожидая, крепко обнял Иисуса.

    - Какой же ты у меня взрослый, -  сдавленным голосом  проговорил Иосиф, чувствуя худенькое тельце своего сына. - Ну, пошли! - решительно бросил Иосиф, быстро смахивая рукавом выступившую слезу и энергично устремляясь к торговым рядам.

    «И что это я, старый дурак, расхныкался, - бодро шагая по рынку и деловито разглядывая товар, лежащий на прилавках, рассуждал Иосиф, - Что, первый раз без денег сидим, что ли? И ничего, выжили. А тут хоть праздник почувствуем. Прав мой мальчик, все правильно он сказал, - с гордостью за то, что у него растет такой сын, воспрянул духом Иосиф».
 
    Его настроение вновь стало приподнятым, стремительно взлетев ввысь.

    На рынке был только один человек, торгующий действительно хорошим маслом. Но не все,
конечно же, могли себе позволить купить его товар. Только два раза Иосиф делал покупку у него. Первый раз, это было в один из дней рождения Иисуса, а во второй раз – он покупал масло в подарок среднему брату, когда жена брата родила  долгожданного мальчика.

   Надо сказать, что этого торговца знали почти все в округе. Оливковая роща, принадлежащая ему, росла поистине в райском местечке, в долине, окруженной невысокими холмами. Покрытые живописной зеленью, они надежно защищали плодоносные деревья от ветров и полевых бурь, залетавших иногда на эту землю. И благодаря этому удачному сочетанию, хозяин оливковых деревьев процветал. Даже в самые плохие года для остальных, урожай у него был неизменно хорошим и удачливым. Его масло, золотистого, чуть зеленоватого цвета, издавало великолепный, тончайший, горьковато - терпкий аромат. А все блюда, приготовленные из него, становились изумительно аппетитными и изысканными.

     И уж тем более было непонятно, как, у такого превосходного масла был такой скупой и злой хозяин. Невзирая на высокую цену, которую торговец держал на свой товар, при случае, особенно если покупатель был попроще, он старался хотя бы чуть – чуть, да не долить до указанной порции. Но не каждый отважился ему перечить. Во-первых, такое роскошное масло было только у него, и выбора больше не было. Ну а основная причина заключалась в том, что торговец был очень гневным и скандальным человеком. Все знали его крутой нрав. Он мог не только обругать любого, а еще и наброситься на него с кулаками и сильно побить. Его родной брат имел высокий пост при местной власти  и всегда готов был защитить своего родственника, вплоть до того, что мог даже бросить в тюрьму «обидчика» брата.

    Подходя к прилавку, Иосиф снова почувствовал легкое беспокойство. Хмурое лицо торговца со скучающей недовольной гримасой, не предвещало ничего хорошего. Пытаясь отогнать неприятные мысли, Иосиф попытался представить радостное лицо Марии и внимательные глаза сына. Но безотчетная тоска, медленно и неумолимо заполняя его тело, заставила сжаться сердце в тоскливой тревоге. А тут еще и этот случай с пичужкой вспомнился. Иосиф беспокойно обернулся, ища поддержки сына. Но Иисуса не было рядом. Он был метрах в двадцати от него, задержавшись возле какого-то товара,

    Сумрачный торговец угрюмо разглядывал людей, даже не взглянув на подошедшего Иосифа. Чувствуя, что теряет последние остатки уверенности, Иосиф торопливо достал бутыль и как – то неловко, суетливо протянул ее торговцу. Тот равнодушно посмотрел на бутыль и медленно перевел взгляд на сжавшегося Иосифа. В глазах торговца появилось презрительное выражение. Молча и насмешливо он смотрел на Иосифа. Иосиф, все так же держа бутыль, чувствовал, как вытянутая рука начала неметь и чуть подрагивать от напряжения.

    - Тебе чего, - сквозь зубы, зло бросил торговец, не сводя с Иосифа тяжелого взгляда черных опасных глаз.

   Его разросшиеся смоляные брови устрашающе нахмурились.

    - Масло, - хотел было сказать Иосиф, но не смог.

    Горло перехватило, и вместо слов вышел только шипящий хрип. Иосиф торопливо прокашлялся и несмело повторил:

   - Масло.
 
   Он чуть качнул задервеневшей протянутой рукой с бутылкой. Торговец даже не взглянул на нее.

   - А ты знаешь, сколько оно стоит? – презрительно спросил торговец Иосифа, удерживая на нем свой цепкий взгляд.

    Все так же, держа бутыль на вытянутой руке, Иосиф поспешно полез другой рукой в карман, судорожно пытаясь достать оттуда деньги, не смея отвести глаз. Наконец, ему удалось найти их, и он торопливо протянул торговцу, чувствуя, как пот медленно струится по спине. Торговец явно не торопился взять деньги, забавляясь этой сценой.

    - У нас есть деньги, и мы хотим купить у Вас масло, - раздался звонкий голос Иисуса.

    Подошедший Иисус встал рядом с отцом. Торговец удивленно перевел взгляд на мальчишку, рассвирепев, что, тот посмел помешать ему уничтожить и добить свою жертву, как он это обычно привык делать. Глаза торговца потемнели, и он со злостью и раздражением уставился на Иисуса. В бездонных голубых  глазах Иисуса не было ответного страха, к которому так привык торговец, только сосредоточенная внимательность.

 - Вот деньги, - твердо повторил Иисус, кивнув в сторону отца.

    Торговец  угрюмо перевел взгляд на монеты. Затем молча взял их, пересчитал и начал наливать масло. Уже в конце, когда бутыль была заполнена, его рука чуть дрогнула и струйка масла полилась по внешней стороне бутылки. Торговец поморщился и аккуратно, чтобы не испачкать свои руки, отдал бутыль Иосифу. Иосиф торопливо и неловко начал вставлять пробку, измазавшись при этом о масло. В растерянности оглянувшись вокруг, и не найдя чем бы вытереть, он обратился к торговцу:

    - У Вас есть что – нибудь… , -  но столкнувшись со взглядом торговца, не докончил фразу.
 
   Деловито засовывая деньги в карман, торговец пренебрежительно кинул:

    - Я бы, на твоем месте, его слизал, что бы ни пропало ни капли, - и он оглушительно захохотал, широко разинув рот и выставляя на обозрение несколько гнилых зубов.

    Застыв, Иосиф смотрел на гогочущего торговца. С беспокойством следя за отцом, Иисус чуть коснулся его рукава. Лицо отца медленно покрывалось  красными пятнами. Ничего не сказав в ответ, отец молча развернулся и пошел. С тревогой Иисус последовал за ним. Отец шел медленной шаркающей походкой. Глядя на его поникшие плечи и усталую спину, и не решаясь подойти к нему, Иисус сжался от беспокойства. Перед ним возникли вечно озабоченные лица родителей, их усталый взгляд, полный безнадежности и страдания, лица многих других людей. Все эти люди постоянно борются за свою жизнь, за свое место в этой жизни. Что они видели вокруг себя? Горе, слезы и страх.

     Обратная дорога прошла в молчании. Правда, Иисус сделал попытку завести ободряющий разговор, но лишь натолкнулся на оцепенелое молчание отца. Поэтому, в конце концов, он оставил эту затею, и весь оставшийся путь сосредоточенно раздумывал о случившимся.

    У порога дома их ждала Мария. На ее лице была улыбка, но какая – то робкая, пугливая и неуверенная. Казалось, чуть дунет ветерок, и улыбка моментально исчезнет, уступив место привычному, озабоченному выражению лица, с неизменной горькой складкой в уголках губ. Но сейчас, в этот миг ожидания и надежды, Мария была так хороша, так волнующе прекрасна, что Иосиф, предупреждающе сжав руку сына, собрал все свои силы и улыбнулся, как мог, навстречу Марии.

   - Вот, - протянул он жене полную бутыль с маслом, вернее, кусочек неожиданного, внезапного праздника. Но уже с какой-то горчинкой.
 
   Всплеснув руками, Мария звонко облегченно рассмеялась, поверив наконец, что праздничный ужин действительно состоится. Она осторожно взяла драгоценную бутыль, и весело бросив на ходу:

     - Уж я постараюсь, все будет очень вкусно! – помчалась на кухню готовить.
 
    Иосиф обернулся к сыну. Иисус стоял, ободряюще улыбаясь.
 
   - Ну, ничего, - упрямо качнул головой Иосиф

     Он вздохнул полной грудью, чуть задержавшись  на крыльце. Затем уверенно вошел в дом.

     Мария, раскрасневшаяся и возбужденно радостная, хлопотала возле очага. Отец с сыном сидели тут же за столом, ожидая вкусный ужин. Настроение у всех было приподнятое. Сейчас, как никогда, они чувствовали семейную близость друг друга. Это неожиданное событие очень объединило их. Вкусные ароматные запахи овощей и мяса, которые были крайне редки в их жизни, заполнили дом, создавая атмосферу благополучия и счастья. Иосиф вдруг начал шутить, что было крайне редко для него, и Мария, с радостной готовностью звонко смеялась над его, немного неуклюжими шутками. Иисус, растворившись в этом потоке веселья, чувствовал внутри необыкновенное блаженство. Он полностью слился со всем, что его окружало и только веселые голоса родителей напоминали ему о том, где он находится.

    Как же было хорошо!   

     «Почему же нельзя быть такими счастливым всегда, - раздумывал Иисус, с блуждающей улыбкой на лице следя за изменившимися  родителями. - Почему для этого нужны какие-то особые обстоятельства. Неужели это все пройдет, как только закончиться ужин?». 

     Мысли плавно плыли в его голове, переходя одна в другую. Тут, в какой то момент, он четко увидел то загадочное место, там, в горах, где он недавно побывал. Он так и не понял,  было это во сне, или наяву. Во всяком случае, сон был ну очень уж реальным. Да и сандалий своих он так и не нашел. Вот и сейчас Иисус ощутил сладковато терпкий запах, который был там повсюду. Голова слегка закружилась, и тело тотчас откликнулось. Оно словно стало растворяться в пространстве. И в этот момент, Иисус, не то, чтобы почувствовал, а понял, что оторвался от стула и повис в воздухе. Мальчик кинул быстрый взгляд на родителей, но они были так увлечены друг другом, что ничего не заметили. Все так же, чувствуя легкость тела и состояние полета, Иисус осторожно провел рукой между собой и стулом. Он действительно поднялся на расстояние примерно двух пальцев от стула.

   «Так значит, и в тот раз, когда я встретил незнакомца, я тоже летал? – вспоминал Иисус подробности той встречи. - Значит, это был не сон? И то, что было там, в горах…»

    Тут он застыл, чувствуя, что должен вспомнить что-то еще, что – то очень важное.

     «Сейчас, сейчас…, - напрягся Иисус, пытаясь ухватить какой- то важный образ. – Сейчас, сейчас».

     Но нужный образ был так неуловим и тонок, что сложно было рассмотреть его поближе. Этот образ словно играл с мальчиком, то вот-вот проступая и даря понимание, то вдруг, в последний момент изящно растворяясь, оставляя легкое разочарование.

     «Надо расслабиться, - решил Иисус, чувствуя, как от напряжения заломило лоб».

    Вздохнув, он набрал полную грудь воздуха, и, прикрыв глаза, начал медленно выдыхать его. Вместе с выдохом уходило ненужное, настойчивое напряжение. Повторив это несколько раз, он, наконец, почувствовал полное расслабление. Это помогло. Перед его мысленным взором начали проступать более ясные очертания. Жаркая пыльная дорога. Люди. Много людей. Они все куда – то идут. Переговариваются между собой, что-то живо обсуждают. О чем они говорят? Иисус еще раз вздохнул и медленно начал выдыхать воздух, еще глубже расслабляясь и погружаясь в детали. Сейчас. Вот сейчас. Сейчас он услышит.

    - Господи!

    Все моментально исчезло. Мария, с испуганным лицом и округлившимися глазами, в ужасе смотрела на сына с мужем. В руке она держала ложку. В ложке были овощи, которые она только что попробовала. Повисла недоуменная тишина. Тут Мария с надеждой метнулась к кастрюле с мясом. Быстро зачерпнула кусочек и, обжигаясь, торопливо поднесла к губам.

    - О, нет! – с горечью и отчаянием выдохнула Мария, чуть пошатнувшись.

    Моментально напрягшийся Иосиф тут же  почувствовал, как страх и безнадежность снова проникают в него, обволакивая своей тягучей тоской, и возвращая его в привычное состояние страдания. Усталость, огромная усталость навалилась на него. У него даже не было сил спросить Марию, что случилось. Да и зачем. Ее горестное выражение лица уже все рассказало. Не удалось спрятаться от жизни, не удалось убежать от нее. Так, только на мгновение забыть о том, что она несет. А несет она несчастья, лишь одни несчастья. Только иногда поманит слабой надеждой, чтобы в результате дать очередной пинок. Пинок еще сильнее и больнее прежнего.

    - Масло прогорклое, - тихо произнесла Мария, обессилено опустив руки, – Все получилось очень горьким, невозможно есть, - еле слышно добавила она, застывшим взглядом уткнувшись в пол.

     Иосиф, с ничего не выражающим лицом, медленно встал из-за стола и тяжело ступая, сразу как-то постарев, вышел из кухни. Мария даже не посмотрела на него. Она, казалось, впала в оцепенение. Иисус стремительно подскочил к матери и порывисто обнял ее. Она не шелохнулась в ответ, словно больше не способна была что-либо чувствовать. Иисус еще крепче прижался к ней, обхватив ее руками, стараясь отогреть ее, оживить, вывести ее из состояния обреченности. Через какое-то время он почувствовал, как ее тело вздрогнуло, на мгновение застыло, и она зарыдала. Обида и скорбь была в этих рыданиях. Крепко прижавшись к сыну, она горько плакала как маленькая девочка. Девочка, которая не может понять этот взрослый, чужой и такой недобрый мир.

    - Мальчик мой, сынок, - повторяла она сквозь слезы, прижимая Иисуса к себе все сильнее и сильнее. – Почему, ну почему мы такие бедные. Почему у нас так много несчастий. Почему?

     Иисус ничего не отвечал, только все крепче и крепче прижимался к ней, пытаясь помочь и защитить ее. 

    «Защитить от кого? Разве можно защитить от мира, в котором ты живешь, от жизни, которую ты проживаешь? – в отчаянии думал Иисус, чувствуя, как слезы матери текут по его волосам».
 
   «Но что же тогда нужно сделать, чтобы как-то  помочь? Что? – проносились обрывки мыслей у него в голове».

    Наконец ее рыдания начали затихать. Постепенно она успокаивалась, рассеянно гладя сына по его шелковистым волосам.

   - У нас есть еще немного муки. Я сейчас быстро испеку лепешки, - чуть хриплым голосом произнесла Мария.
 
   Устало поцеловав сына в макушку, она легонько отстранила его и стремительным шагом вышла из кухни, словно пытаясь быстрее убежать с этого места, где в одно мгновение рухнули все надежды.

    Иисус остался один. Он задумчиво обвел кухню глазами. Еще несколько минут назад здесь царил веселый легкий праздник. Всем было так хорошо и замечательно. И вот – один миг, и все изменилось. Нет больше радости, только слезы и горькое разочарование. Он подошел к окну, задумчиво смотря вдаль. Бабочка, золотисто оранжевого цвета присела отдохнуть на веточку, шевеля своими тоненькими усиками. Она была такая красивая и легкая, и такая беззаботная. Погревшись на солнышке, бабочка плавно взлетела, изящно потанцевала в воздухе, переливаясь перламутровым окрасом, и опустилась на теплую землю, аккуратно расправив свои крылышки.

     «Наверное, вот она счастлива, - залюбовался Иисус, засмотревшись на нее. - Вон она, какая красивая и легкая. Ей не нужно работать и заботиться о деньгах и о пище. Живет себе в свое удовольствие, перелетая с цветка на цветок».

    Иисус задумался. Внезапно мелькнула стремительная тень, и бабочки не стало. Иисус быстро высунулся в окно, чтобы увидеть, что случилось. Чуть поодаль, жирный воробей деловито расправлялся с тем, что когда-то было прекрасной бабочкой.

    Стало страшно. Действительно, страшно. Кровь запульсировала во всем теле. Не хватало воздуха. На ослабевших ногах Иисус еле доплелся до стула и обессилено упал на него.
 
   «Слишком много за один день, - с горечью подумал он, закрыв глаза. - Почему же так жесток мир?».

    Перед его глазами возникло лицо хохочущего торговца масла. Его разинутый рот с гнилыми зубами и жесткий презрительный взгляд. Невозможно было забыть, с каким беспощадным безразличием он издевался над отцом. Иисус замер. Затем решительно взял бутыль со злополучным маслом и быстро направился в сторону базарной площади.
 
    Торговец был на своем месте. Его настроение заметно улучшилось. Бидон, где находилось подпорченное масло, понемногу опустошался. Конечно же, богатым клиентам и тем, кто мог постоять за себя, доставалось душистое, великолепное и самое лучшее масло, то, которым и прославился этот торговец. Но так случилось, что небольшая часть масла перестояла. В тот год был неудачный урожай, и торговец, в надежде поднять цены, придержал масло. Сейчас масло горчило. Ну не пропадать же добру! Оценивая покупателя и определяя его характер, торговец потихоньку сбывал прогорклое масло тем клиентам, в которых он был уверен, что они ни за что не придут выяснять отношения из-за некачественного товара. Правда, был один случай, когда он недооценил одного мужичка, и тот прибежал обратно, размахивая бутылкой с купленным маслом. Но брат торговца, имеющий большую власть, вовремя пришел на помощь. Он быстро разобрался с недовольным, упрятав его в тюрьму на несколько недель, за, якобы, грубое хулиганство. Больше подобных случаев не было и масло потихоньку уходило.

    Сейчас торговец лениво ковырялся в зубах длинной тонкой соломкой, скучающе разглядывая немногочисленных покупателей. Он до того был поглощен этим делом, что даже не заметил, как Иисус подошел к нему и встал напротив. Чуть оторопев, но, не прерывая своего занятия, торговец настороженно и выжидательно посмотрел на мальчика. Иисус достал бутылку с маслом и протянул ее торговцу:

    - Ваше масло испорчено.

     Глаза торговца стали металлически свинцовыми, а губы перекосились недоброй усмешкой.

     - Что ты сказал, паршивец? – глухо, угрожающе процедил он, лениво покусывая соломку.

   Вязкий страх начал медленно заполнять тело Иисуса, перехватив горло цепкими клешнями. Не сводя с мальчика холодных беспощадно звериных глаз, торговец лениво продолжал жевать соломку. Его толстые короткие пальцы угрожающе зашевелились. Казалось, еще мгновение, и он одним прыжком набросится на Иисуса.

    «Бежать, - стучало в голове мальчика».

    Бежать от этого жестокого человека, бежать от его ярости. Бежать, как можно быстрее, туда, где нет страха. Туда, где можно почувствовать себя счастливым и свободным. Но ноги не слушались, они стали словно ватными и чужими. Тело застыло и оцепенело. Как завороженный, Иисус смотрел в жесткие черные глаза торговца, не в силах отвести взгляд и сделать хоть какое - то движение.

   И тут.

    И тут он увидел бабочку. Она была точно такая же, как и та, с тем же золотисто-оранжевым окрасом, как две капли воды…. Бабочка свободно и легкомысленно порхала прямо над головой торговца, совершенно не подозревая, что это за человек, и какой он может быть опасный и страшный. Она его совсем не боялась и даже, скорее всего, и не думала бояться. Доверчиво пытаясь приземлиться на его шапку черных пышных волос, она делала небольшие круги над головой мужчины и выбирала удобное местечко. Иисус, совершенно забыв о торговце, оторопело наблюдал за ее полетом. Легкое, так уже знакомое ему покалывание возникло в теле.
 
   «Что-то должно произойти, - пронеслось в его голове, - Что-то я должен увидеть и понять. Как-то нужно объединить все. Это только две части одного целого, - напряженно всматривался в пространство Иисус, вспоминая ту, растерзанную и видя эту, словно вновь воскресшую».

   И вдруг!

   Как вспышка!

    «Убежать невозможно, -  отчетливо понял Иисус, вспоминая этот длинный, длинный день,  -  Кто-то должен остановить эту цепь жестокости, кто-то должен остановить».

    Иисус медленно перевел взгляд на торговца. Он словно увидел его впервые. Он увидел в нем то, что раньше не замечал. Красные усталые глаза на не выспавшемся, осунувшемся лице. Заросший щетиной подбородок. Горестные складки у  губ. Помятая, давно нестиранная одежда. Иисус с удивлением всматривался в эти детали, которые он раньше не замечал.

    «А ведь жизнь у него далеко не сладкая,- промелькнуло в голове у мальчика, - хоть и денег у него много».

    Торговец, между тем, несколько сбитый с толку, вопросительно смотрел на Иисуса, машинально жуя прутик. И тут Иисус как- то  плавно вплыл в его жизнь. Он увидел комнату. Около стены стояла кровать. На ней кто-то лежал. Там, в этой комнате, возле окна, стоял торговец. Заложив руки за спину и устало прислонившись к косяку, он смотрел вдаль. Была ночь. Некоторое время Иисус сосредоточенно вглядывался в это видение.

 - Ваша маленькая, единственная дочь, больна, - медленно произнес мальчик, смотря в глаза торговца и отчетливо видя и понимая его жизнь.

    Торговец замер, вперив в Иисуса свой недоверчиво - угрожающий взгляд.

    - Она болеет вот уже три месяца, и никто не знает, почему, - продолжал Иисус,  – Ваша жена совсем потеряла голову от горя и тоже слегла, - словно читая раскрытую книгу, рассказывал Иисус, – Она твердит, что если с ее девочкой что-то случиться, то и она не будет жить. Ведь дочь, ваш  ребенок, которого вы ждали много лет. И вот сейчас она медленно угасает на ваших глазах. Но никто ничего не может сделать, никак не может ей помочь.
 
   Соломка, которую жевал торговец, повисла на его отвисшей нижней губе. Его округлившиеся глаза со страхом смотрели на Иисуса.

    - Каждую ночь Вам приходится находиться то у постели умирающей дочери, то у постели обессиленной, убитой горем жены. Вы не можете выспаться уже которую неделю. А всеми своими делами занимаетесь только по привычке. На самом же деле, у Вас есть только одно единственное желание, все бросить и убежать куда-нибудь далеко - далеко, чтобы хоть на мгновение забыть тот ужас, в котором Вы сейчас живете.

   Торговец судорожно схватил ртом воздух, соломка выпала.
 
   - Откуда ты все это знаешь? – прохрипел он, подскочив к Иисусу и схватив его  за руку.

   Мальчик пожал плечами:

   - Я просто вижу…

    - Как это, видишь? – все также, крепко держа Иисуса за руку, допытывался торговец, приблизившись к нему почти в плотную, и жарко дыша ему прямо в лицо.
 
   Некоторое мгновение торговец пристально вглядывался в глаза мальчика, все крепче и крепче сжимая его худенькую руку.

    - Больно, - поморщился от боли Иисус чуть дернув свою руку.
 
   Торговец  отпустил его, сразу как-то обмякнув и потускнев.
 
   - Никто не знает, что с ней случилось, и никто не может помочь нам, - горестно махнул он рукой,  направляясь к своему стулу, на котором он обычно сидел.
 
   - Вы должны полюбить ее, - твердо сказал Иисус, - полюбить свою дочь по настоящему.

    Торговец замер, не дойдя до места. Его спина угрожающе застыла. Затем он медленно повернулся к Иисусу.

    - Что ты сказал? – глухо спросил он, весь напрягшись.
 
Иисус пронзительно, не отрываясь смотрел прямо в глаза торговцу:

    - Вы ведь ждали мальчика, хотели сына, помощника и наследника, а родилась дочь. Вот Вы и рассердились. Вы постоянно обвиняли во всем жену, за то, что Ваша мечта рухнула. Вы не желали примириться с мыслью о дочери. Вы никак не могли полюбить дочь. Даже сейчас, когда девочке так плохо, Вы вините ее в том, что это из-за нее все случилось.
 
   Воцарилась тишина. Только бабочка, наконец - то, нашла себе местечко на крышке бидона с маслом и, бережно сложив свои крылышки, застыла.

    - Вам нужно просто ее полюбить, полюбить по настоящему.
 
   Снова воцарилась пауза.
 
   - Это же так просто, - тихо, почти шепотом, добавил Иисус.

   Торговец чуть качнулся, неуклюже взмахнув руками, и на какой-то миг потерял равновесие. Иисус быстро подскочил к нему, поддержав за локоть. Опершись о мальчика, торговец медленно дошел до своего стула и тяжело упал на него. Обреченно сгорбившись, и уперевшись взглядом в землю, он застыл. Его руки, как плетни, повисли между колен.

    - Как только Вы полюбите ее и примите ее полностью, то она выздоровеет, - уверенно сказал Иисус.

    Повисло молчание.

   «Что это? – удивленно думал Иисус, с жалостью глядя на торговца, - Как будто два разных человека передо мной. Тот, злой, равнодушный, жадный и холодный. И этот, усталый, убитый горем, несчастный и такой потерянный. И оба они такие разные. Возможно ли это?».

    Торговец словно оцепенел от отчаяния. Иисус повернулся и пошел, оставив бутыль с маслом на столе у торговца. Он уже почти дошел до конца базарной площади, как вдруг услышал громкий торопливый голос.

    - Подожди, подожди!
 
   Мальчик обернулся. К нему бежал торговец. Его лицо было взволновано.

   - Подожди, - подбежал торговец к мальчику, схватив его за руку.

    Он тяжело дышал, запыхавшись от бега.
 
    - Тебя как зовут? – крепко держа Иисуса за руку, - спросил торговец.

    - Иисус, - испугавшись цепкой хватки торговца, тревожно ответил мальчик.

    - Я не знаю, откуда тебе все это известно, но ты сказал всю правду, Иисус! И про жену и про дочь.. , - торопливо начал мужчина, - И если, для того, чтобы все изменилось, нужно просто полюбить свою собственную дочь, то я полюблю ее, полюблю так, как не смог бы полюбить даже собственного сына, о котором я столько лет мечтал. Ты, знаешь, - доверительно наклонившись к мальчику, продолжал торговец, ищуще заглядывая ему в глаза, - Сейчас, когда я столько ночей провел у постели моей девочки, она мне стала роднее, намного роднее.

    Он на секунду задумался.

   - Не будь этой болезни, я бы может и не почувствовал бы этого, - неуверенно закончил он, вопросительно смотря на Иисуса.

   «Неужели нужно обязательно выстрадать свою любовь, - с горечью подумал Иисус».

    - Я почему-то верю тебе, - добавил торговец, с надеждой заглядывая в глаза Иисуса.
 
   - Да, -  успокаивающе улыбнулся Иисус, – Вам нужно только полюбить ее. Это так просто.
 
   И он аккуратно вытащил свою ладонь из руки торговца.

 - Подожди, подожди, - снова торопливо заговорил торговец.

   Он схватил Иисуса за руку и почти бегом потащил за собой, повторяя на ходу:

   - Подожди, подожди.

    Они остановились у его прилавка. Наклонившись, торговец  достал огромную бутыль с маслом.

    - Вот, возьми, - он сунул бутыль оторопевшему Иисусу, - Это отличное масло, самое лучшее. И… - торговец чуть замялся, - Извинись за меня перед своим отцом, - быстро проговорил он, пряча свой взгляд, - Да, и…- он снова засуетился, начав шарить в своем кармане.

 - Это тебе, - протянул торговец горсть монет.

   Мальчик растерянно смотрел на деньги. Он никогда не видел такого количества.

    - Возьми, возьми, - настойчиво продолжал торговец, взяв руку Иисуса и кладя на нее деньги. – Купи еды для своей семьи…. Ну и все, что захочешь.

     Тут торговец порывисто притянул к себе Иисуса, крепко обняв его.

    - Ну, все, ступай, ступай, - прерывающимся голосом, сказал он, легонько подтолкнув его к выходу.

   Крепко сжимая деньги и держа тяжелую бутыль с маслом, Иисус, как во сне, шел по площади. На его лице была удивленная ошалевшая улыбка.

      
               
ВСЕГО ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ НАПИСАТЬ ОКОЛО 10 КНИГ.


А ЗДЕСЬ ВЫ МОЖЕТЕ ПРОЧИТАТЬ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ ИЗВЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ:

ВИКТОР ЯНУКОВИЧ (Забавные особенности знаменитостей). - http://www.proza.ru/2010/05/03/927

БАРАК ОБАМА (Забавные особенности знаменитостей). - http://www.proza.ru/2010/05/03/920

НИКОЛЯ САРКОЗИ (Забавные особенности знаменитостей). - http://www.proza.ru/2010/05/03/917

СПИСОК БУДЕТ ПОПОЛНЯТЬСЯ!!!