Письмо в 1944-й

    Передо мною лежат несколько выцветших фронтовых треугольничков. Это твои письма

 с войны, дед Иван Михайлович. Дата написания последнего-2 июля 1944 года. Ответа

 на него ты дождаться не успел : ровно через месяц тебя убили.

 Я отвечаю тебе, дед, за всех нас, живых и ушедших, пусть даже шестьдесят пять

 лет спустя.

   ...Жёлтая бумага, скользящие карандашные строчки :-" Маша, я нахожусь в боях.

  Начали наступать на немца 23 июня и всё время гоним его на запад... Почти дошли

  до Польши, и идём с боями день и ночь, вперёд."

   До Польши, дед Иван, ты дойти не успел. Третьего августа, на древней литовской

  земле, на подступах к Каунасу ты погиб. В бою.

    Холодные строчки похоронки :" Верный долгу и присяге, проявив мужество и героизм,

  пал смертью храбрых". Пал...Ты воевал с сорок первого. Был ранен, смог побывать

  дома, получив крохотный отпуск, и вернулся в строй. Рядовой солдат, сапёр. Ты не

  был твердокаменным большевиком с горящим взором. Вологодский мужик, от сохи своей и

  крепкого хозяйства уехал в устье Северной Двины возводить новый град. Когда же

  чёрная тень топора нависла над страной, ушёл защищать эту страну. И-не вернулся.

     Но пока, в письме своём, ты жив-здоров, чего желаешь и жене, ещё не ставшей

  вдовой, и четверым своим дочуркам. Первенец же, сын Алексей, погиб на Смоленщине,

  в одной из жестоких сеч года сорок второго. И ты, дед, пережил этот удар.

    А твоей Марьюшке, бабушке моей дорогой, давно пора поставить памятник. Святой

  она была, дед! Бабулечка тихо угасла на 88-м году скромной своей жизни, навеки

  оставшись вдовой солдата Великой Отечественной. Тебя, дед!

    Одна поднимала девчонок, да и они теперь, дочурки твои, давным-давно бабушки.

  Тяжко им было без вас, убитых своих мужчин...Но выжили! Продолжается твоя родовая,

  дед, пусть и под разными фамилиями, пусть разбросаны по России, но все мы-веточки

  одного дерева! А нас много : одних внучат восемь душ да взвод правнуков! Тебе не

  суждено было понянчить их. А нам...Знаешь, как отчаянно завидывали мы ребятам, у

  которых были дедушки!

   А страны нашей, Советского Союза, дед Иван, больше нет. Мы ни с кем не воевали, нет!

 Страну просто( и оттого страшно), как костяшки домино, рассыпали доморощенные

 временщики. И солдаты гибнут на своих и чужих землях. Россия, раздираемая метастазами,

 истончается, пожирая саму себя. Вы, умирая, знали, за что идёте на смерть.

  А за что погибают наши дети?

  Ты обрёл вечность на воинском кладбище Каунаса. Нынешние Альгирдасы и Римасы

 последних розливов грозят веснушчатыми кулаками и называют вас, убитых, оккупантами.

 Вас, освободителей мира от коричневой заразы! Горько видеть такое. Тебе, дед, в

 какой-то мере было легче : ты умер свободным и-лицом на Запад.

   Знаешь, дед Иван, я тоже прошёл армию, в семидесятых, в тогда ещё свободных от

 локальных конфликтов пространстве и времени. Великая Ваша война стала историей, а

 Афган, Карабах, Приднестровье, Чечня ещё начинали зреть в воспалённых мозгах

 политиков. Мне в этом отношении повезло : в меня не стреляли ни в упор, ни из за угла.

 Довелось участвовать в совместных учениях с войсками ГДР, Польши, Чехословакии, и я

 видел, как воины дружественных тогда стран смотрели на нас : без особой любви, но с

 особенным уважением. Моей армии, дед, увы, больше не существует...

   Многое унесла безжалостная река времени. Если бы можно было хоть чуточку откатить

 назад громоздкое колесо истории! И ты не сделал бы в тот роковой день свой последний

 шаг по раскалённому земному шару...Но нет, история строга и не ведает сослагательных

 наклонений.

   Но мы не станем скорбеть, правда, дед?! Ты с нами : в стареньких письмах своих, в

 ордене Отечественной войны, в кирпичиках сложенных тобой стен, да и во всех нас,

 живущих и помнящих. Вас не забыли, дед! И ты, и твой сын Алёша, мой навеки юный дядя,

 оба вы, которых я так никогда и не видел, вы навсегда прописаны в Книге Памяти.

 Имена ваши выбиты рядышком на мемориальных плитах,- и после смерти вы неразлучны!

   Дед, и дом твой жив , тот самый скособоченный барак на углу Лесной и Пионерской!

 Нахохлился, врос в землю, но стоит скромным памятником вам обоим. Жаль, давно нет

 старого театра, который ты возводил, но заложенные тобой стены по-прежнему гордо

 возвышаются над старым городом. Так что будем жить, дед Иван! И помнить!

   Враньё, что война озлобляет и притупляет чувства, что оголяет она бесстыдно,

 выставляя напоказ то низменное, что есть в человеке... Знаю, дед, ты и свой

 смертный миг встретил таким, каким остался в памяти помнящих : сильным и добрым.

   Всё, дед Иван, я заканчиваю письмо, адресованное тебе в уходящий всё дальше и

 дальше, в тихую бухту памяти и скорби, год 1944-й. Пусть его допишут наши потомки,

 и сделают это лучше нас.