Одинокое счастье

 
Февраль  на дворе, а зима все не сдается - то метелицей завьюжит, то снежком припорошит, то морозцем прихватит. Уже вот-вот  Женский День на носу, а сугробы до сих пор высотой с человека.

В городе с уборкой снега еще куда не шло, там техника помогает, а что поселкам и деревням  делать? Тут самим приходится справляться, людскими руками каждый день  дорогу в мир расчищать.

Вот и бабулину хатку занесло чуть не до самой крыши. Во дворе  только узкая дорожка  осталась  протоптанной. Крыльцо-то она и сама потихоньку огребала, но вот двор вычистить самой уже тяжко стало, поэтому тут сосед иногда  помогал. А пару раз за этот месяц даже сынок средненький  на помощь вызвался.

Много лет уже живет она одна. Как мужа схоронила, так и живет. Правда, есть у нее три сына, но у каждого из них - своя семья, и даже внуки свои уже есть. Нелегко им, да и некогда. Время нынче дорого стоит. И судьба у каждого своя, непростая, вся проблемами  напичканая.

Старший  далеко живёт. Хоть и на пенсии уже, а  всё ещё работает допоздна. У самого и давление, и сердце пошаливает, но решил, что пока сил хватит,  помогать своим детям и внукам будет. Зато  матери он звонит регулярно,  раз в две недели  даже  в гости приезжает, продукты привозит.

Средненький не такой справный. Не заладилось что-то в его жизни. Сначала выпивать начал, потом и семью через это потерял. Хоть и недалеко живет, приходит редко, в основном чтобы денег с пенсии занять.  Если трезвый, то и помочь может, только попросить нужно. Хорошие у неё дети,  но жизнь у них тяжёлая, хлопотная…
Вот и младшенький, столько лет в бабулиной хате со своей семьёй прожил, а как инсульт у тёщи случился, так  переехали они туда насовсем – больному человеку  ведь догляд нужен.  Приезжать стали редко.  Невестка младшая и раньше свекровь не жаловала, а теперь, чтобы не видеться, и повод появился…

Внучки повырастали давно,  некоторые из них  уже своих деток нянчат, а бабушка Варвара Петровна(которую они всегда ласково звали бабулей)осталась для них лишь приятным воспоминанием детства. Поразъезжались кто-куда, своей жизнью живут. Да и  сама бабуля их лица уже забывать стала. Последний раз они виделись лет семь назад, на  её 80-летнем юбилее. С тех пор не то что встрече, звонку их рада, только бы родные голосочки услышать….

Одна  отдушина  у бабы Варвары - средняя невестка. Как дочка родная, которой её Бог обделил, прибегает она к свекрови. Сама  с кучей болезней на тяжёлой работе работает, а  как минутка свободная выпадет, бежит к старушке. Давление смерит,  продукты  и лекарства принесет, по хозяйству поможет,  посидит часок-другой  и снова убежит. Выйдет бабуля её провожать и долго будет стоять, пристально вглядываясь в скрывающийся под горкой силуэт полуслепыми от глаукомы глазами. Будет теребить руками грязный скомканный платочек и причитать вслед полумолитву, полустрадание  измотанной болью за долгие годы старушечьей души…

Скучно  бабе Варваре зимой, одиноко… Все подруги поумирали давно, одна соседка осталась да кошка Мурка. Иногда, правда, можно послушать радио или телевизор (видит она совсем плохо), особенно, когда концерт хороший или передача жизненная.  Вот только часто позволить себе это удовольствие она не может - электричество экономить надо.

Особенно не любит бабуля долгие зимние вечера. Старается лечь пораньше и всё думает, вспоминает… Детство своё военное-голодное, молодость свою бедную, но радостную, переезд в город с мужем, а дальше и долю свою женскую с вечными хлопотами и метанием между хозяйством и двумя работами, да мыслями, куда деток малых пристроить, когда в ночную смену надо. А иногда бабуля начинает сама с собой разговаривать. Ведет она беседу, а сама представляет, что с родными своими встречается.

Но скоро весна… Потеплеет, растает все кругом. Присядет тогда баба Варвара в саду на завалинку,  затянет любимую с молодости «Окрасился месяц багрянцем…», и ей вдруг поверится, что в эту Пасху соберутся наконец все её дети, а может даже внуки с правнуками… И эта вера  согреет сердце и успокоит душу. Покажется на лице одинокая слеза и, путаясь в бороздках морщин, превратится в маленький ручеек, что, пробежав, оставит горькую соль на бабулиных губах.  Нет, не от обиды и одиночества плачет она - от счастья плачет. От счастья надежды, которая, как известно, умирает последней…