Краяняя или красный поясок

КРАЙНЯЯ
ИЛИ КРАСНыЙ ПОЯСОК
(психологический триллер)

     Автовокзал небольшого посёлка Энска не был велик, как и сам посёлок. Одна автобусная остановка с несколькими лавочками вдоль низкого парапета, и одинокий киоск по продаже билетов на сидячие места – вот и весь автовокзал. У автобусной кассы скопилась очередь человек в сорок. Все надеялись купить билет, чтоб потом не трястись до города стоя.
Единственный Автобус в областной центр из Энска, ходил два раза в день – в 8 часов утра и в 2 часа после полудня. В час дня стояло августовское затишье. Пригревало солнце. Близлежащий травяной газон был заполнен убаюкивающим стрёкотом кузнечиков. Даже вечно спорящие о чём-то воробьи притихли и лишь лениво копошились в мусорной пыли.
-Должно быть гроза надвигается, а туч не видно – проговорил толстый дядька, стоящий первым у закрытого окошечка билетной кассы. Он вынул из кармашка рубахи салфетку и, вытерев ею, с лица и шеи пот, озабоченно провёл по небу глазами.
-Набегут… - устало буркнула соседка по очереди и поглядела на ручные часики – полчаса стоим у этого дурацкого окошечка, а оно всё закрыто – что там на бумажке написано?..
Из-за плеча толстого дядьки, выглянула девчушка лет пятнадцати в белой панамке, и легком ситцевом платье опоясанном красным пояском. Девчушка прочитала вслух надпись на приколотой к окошечку записке: «Ушла за билетами, буду через 10 минут».
-Вот врать гораздая – 10 минут – твою кочерыжку! – лениво ругнулся кто-то из вереницы очередников, и уставился на девчушку. – А ты что конопушка, без очереди к кассе лезешь?
-Совсем молодёжь совесть потеряла!.. - поддержала тётка.
-Я не лезу, стойте себе, я так – только прочитала, что написано на окошечке.
-Вот и иди в конец очереди – нечего тут маячить – пробурчал толстый дядя, обливаясь потом.
Девчушка послушно пошла в конец очереди и спросила там крайнего… - ей ответили.
На дальней лавке, в пятидесяти метрах от очереди, сидели два собутыльника. Эти двое – были бывшие зэки, недавно, по случаю амнистии, выпущенные на свободу.


Судя по разговору, который вели меж собой собутыльники – обращались они друг к другу не по именам, а по кличкам. Кличка одного – Леший, а второго Череп.
-Давай, Череп, додавим поллитру, да в карты на антерес срежемся – предложил один из собутыльников – невысокого роста, краснолицый крепкосбитый мужик. По манере держаться и вызывающе говорить – это был Леший – прожжённый уголовник: бандит беспредельщик. Он привык помыкать и командовать, своим тщедушного вида подельником.
-Давай – послушно согласился Череп.
Собутыльники допили водку, и Леший отбросил пустую бутылку на газон к стрекочущим кузнечикам.
Череп замесил колоду и раздал. – На какой интерес играть будем? – болезненно покашливая, спросил он у Лешего – кошель у кого вытащить, это я могу. Сыграли одну партию, и Череп проиграл.
Леший достал пачку дорогих сигарет и, не предлагая закурить Черепу, сам закурив одну, ухмыльнулся, пытливо, поглядывая на дохляка-подельника.
-Молодец, Череп – кошель из чужого кармана дёрнуть ты скор! – и, зло прищурившись, процедил – На этот раз ты постарался – денег у нас хватит. Я же предлагаю другой антерес – рисковый. Посмотрю, насколько у тебя кишка тонка. Смогёшь – отпущу на вольный промысел. А нет, то суда нет – но и тебя не будет.
Череп обеспокоенно заёрзал на месте, поглядывая по сторонам – со слабой надеждой убежать.
Не ёрзай, не сбежишь. А и сбежишь, так всё равно ж разыщу и прирежу. Карточный долг кровью смывается.
- Но я же, Леший, лишь раз проиграл тебе – может отыграюсь.
-Э, милок! – ты проиграл уже тогда, когда сел со мной в карты играть. Ну, всё, кончай базар! Короче так – антерес такой – подойдёшь к тем овцам, что в очереди к кассе стоят, и спросишь крайнего.
-А потом что?..
-Кто отзовётся на крайнего, того и кокнешь. Понял?! – А я отсюда посмотрю – как у тебя коленки задрожат, вор-щипач. Человека замочить это тебе не кур воровать. Не сделаешь – берегись! – у меня рука на расправу набитая.
-А если поймают, да повяжут?..
-Эти трусливые бараны что ли? – Не ссы кипятком, Череп!
Ментов поганых в близи не видать. А этим только нож покажи – сразу в штаны накладут. Ну, а ежели вынырнут легавые откуда, и повяжут – так много ли дадут доходяге, за первую мокруху. Тебе к тюремной баланде не привыкать – Давай, пошёл, с-сука!..

Леший подтолкнул Черепа в спину. – И помни, что я тебе сказал – «Карточный долг кровью смывается».
Череп нехотя поплёлся в сторону очереди.

В хвосте очереди стояла девочка-подросток в белой летней панаме. Череп потолкался рядом в нерешительности. Одна рука у него была в кармане помятого пиджачка. Череп стоял рядом с девчушкой, и нервно нащупывал в кармане рукоять ножа-выкидухи. Наконец он решился, и спросил враз осевшим, хрипловатым голосом:
-Кто крайний?
Девчушка-подросток, оглянулась и посмотрела, на худого, болезненного вида мужчину. Она приняла Черепа за дряхлого старика. При виде больного дедушки в глазах девчушки показалась жалость.
-Я, дедушка, крайняя! – прощебетала она – но вы можете встать впереди меня.
-Я не дедушка - мне ещё сорока нет – почему-то обидевшись, неожиданно для самого себя, сказал Череп и отошёл от девчонки.
-Извините, дядя – прощебетала в след уходящему Черепу девчушка.
-Ну, в чём дело, дохляк? – перо в бок захотел?! – почему девку не порешил?!
-Не смог я её ножом, Леший, пойми – молодая же совсем, может подождём – другой кто подойдёт.
Хрен с тобой, подожду малость, но смотри у меня – если через десять минут, другого крайнего не сыщется – вали её – или сам крайним станешь. У меня разговор короткий, карточный долг ты знаешь!..
-Знаю… - понуро ответил Череп, облизывая пересохшие губы.
Череп переждал условленные Лешим десять минут, но в очередь больше никто не стал. Он затравленно оглянулся по сторонам – может, удастся убежать и тут услышал издали оклик Лешего. – Не тяни, помни долг!..
Череп вздрогнул и подошёл к девчушке с боку, откуда было удобней нанести удар или полоснуть по горлу – как всё будет на самом деле Череп и сам ещё не знал.
-Кто крайний? – с отчаяньем в голосе, но уже более решительно спросил он, в тайне всё ещё надеясь – что откликнется кто либо другой. Например, вон тот жирный боров, что стоит первым у кассы. На него бы рука не дрогнула, да же у него Черепа.
Но ему ответила, улыбнувшаяся ему Черепу, как старому знакомому, девчушка: – Я, дяденька, крайняя…

Черепа будто ужалила эта девчоночья улыбка, адресованная ему недавнему зэку и без пяти минут убийцы.
Потоптавшись в стороне, эти последние в жизни девочки пять минут, Череп спросил в третий и в последний раз: - Кто крайний, я спрашиваю?
-Я дяденька, я крайняя – уже без улыбки на лице ответила девчурка, и в глазах её появился первый, но запоздалый страх.
-Эх, жаль, молодая шибко! – прохрипел, скрежетнув зубами Череп и, выхватив из кармана выкидуху, ударил девчонку под левую лопатку.
Лезвие вошло мягко, точно в плавленый сырок. Девчонка даже ойкнуть не успела, как была уже мертва.

Череп смутно помнил, что было потом. Кажется – вначале никто ничего не понял – но вскоре, увидели в руке Черепа окровавленный нож, и лежащую у его ног девчонку в белой летней панаме. Женщины сразу же завизжали – Ай, что делается!.. Ай, убивают!.. Милиция! Милиция!.. А мужчины бросились к Черепу – Ах, ты сволочь!
Бей его, гада!..
Череп, размахивая перед собой ножом, поначалу держал нападающих на расстоянии, но тот самый толстяк, что стоял первым в очереди, подставил ему ногу – и Череп с маху упал, стукнувшись головой о поребрик бордюра. Потом, наверное, Черепа зверски били и пинали. Пока не приехала милиция. Потом была отсидка в КПЗ, следствие, суд, плачущие родители девчонки в зале суда. Потом приговор, и вновь тюрьма.
В сентябре попался на мелкой краже и Леший. Видать наворованные для него Лешего, вором-щипачём деньги кончились, и Леший сам попытался неумело залезть к кому-то в карман.
Так получилось, что после длительной отсидки, Череп и Леший встретились в одном лагере. Где Леший, на правах более сильного, вновь попытался подчинить Черепа своей воле. Череп, ничего не отвечая на колкие, угрожающие выпады Лешего, угрюмо отмалчивался. Однажды, когда оба зэка в числе группы других зэков, и в сопровождении двух конвоиров, были направлен на рытьё траншеи, для какого-то кабеля. После завершения земляных работ, конвоиры при перекличке, не досчитались одного номера. Леший в барак не вернулся.
Как и куда, матёрый уголовник, пропал от взглядов зазевавшихся конвоиров, осталось загадкой. Служебная собака след также не нашла. Подозрение в пособничестве побега, почему-то пало на Черепа. И опять отсидка в тюремной камере. Перекрёстные допросы и избиения. Но Череп, либо отмалчивался, либо бубнил, хлюпая разбитым носом: - «Убейте меня, я крайний».

Тогда к нему в камеру подсадили слухача. Чтобы «подсадная утка» смогла выведать у Черепа хоть что-то. Но подсадной через неделю попросился, чтобы его убрали от Черепа. Не объяснив толком почему. Только и понять было можно, что Череп помешался на слове «крайний». И метался по камере, будто бы в его поиске. Подсадному урке, стало не в шутку страшно за себя – как бы этим крайним не оказаться ему самому.
Так ничего не добившись, подсадного убрали. Череп остался в камере один. И тогда именно, к нему по ночам стала являться та самая девчушка-подросток в белой летней панаме. Кабы это был сон. Но череп не спал. Он вообще, в последние месяцы, не мог уснуть. Что-то в его мозгу нарушилось – и лишило Черепа нормального сна. Вместо сна его стали посещать видение девочки. Но для Черепа она не была привидением в виде облачка. Нет, она выглядела живой, эта убитая им Черепом, девочка-подросток, и даже говорила с ним, своим убийцей. Но лучше бы и она молчала.
Обычно, войдя в камеру Черепа, она тихо здоровалась с ним;
-Здравствуйте, дядя, это я Крайняя. Затем, присев на краюшек нар, заглядывая глубоко в глаза Черепа, спрашивала:
За что вы убили меня, дяденька? Мне бы ещё жить и жить. Я к маме хотела приехать. Автобус ждала, за билетом стояла. Меня мама не дождалась.
Череп, стоная, зажимал себе уши ладонями, и так качаясь, как маятник, хрипел: -Ты мой бред, просто бред – уйди!.. Но девочка не уходила. И тогда Череп, спрашивал – Что тебе надо от меня?
-Ничего не надо… - тихо отвечала девочка.
-Кто ты?
-Крайняя я, дяденька, крайняя – отвечала девочка, и заглядывала Черепу в глаза.
Череп прятал свои глаза, от прямого ещё детского взгляда девочки-подростка, и неизменно шептал, в своё оправдание:
-Я не хотел… я не хотел… прости меня!.. И почему-то всегда добавлял – Я так больше не буду.
И Череп плакал, так горько, как когда-то плакал в далёком детстве, когда чужие мальчишки отняли у него отцовский подарок – велосипед. Девочка сидела рядом, гладила его по бритой голове и, как могла, утешала: - Поплачьте, поплачьте дяденька, это помогает. После чего видение девочки исчезало.
За его видения и другие психические отклонения от нормы, Черепа, следовало бы лечить в психбольнице. Но кому нужен зэк- рецидивист.

Через месяц, при прокладке кабеля, в засыпанном песком ответвлении траншеи, нашли густо посыпанный табаком, труп Лешего, с перерубленным, по всей видимости, штыковой лопатой, горлом. Кто мог это сделать, было не понятно. Все улики были не в пользу Черепа.
Утром его должны были привести на очередной допрос, но не получилось.
На вечернем обходе, тюремный надзиратель обнаружил Черепа повесившимся, на непонятно откуда добытом им, красном пояске от девичьего платьица.

4.04.09г.