Моя первая сказка

***
... Старый ветхий дом застонал и, казалось, задрожал от порывов холодного осеннего ветра. Иногда вместе с тяжёлыми каплями на стекло падали мокрые хлопья снега, а окна тихонько дребезжали от каждого удара стихии. Маленький домовой сиротливо жался к задней стенке старого шкафа, от страха и холода прикрывая крошечными мохнатыми лапками мокрый нос. Порой ему казалось, что дом, столько лет служивший ему надёжным пристанищем, не выдержит и рухнет, но год за годом, к счастью, его страхи не сбывались. Дом стойко выдерживал все натиски стихии, словно он хранил себя для чего-то важного – чего-то такого, на что маленький домовой уже почти перестал надеяться.
Много лет единственными обитателями старого дома были только кошки. Они спасли ветхую постройку от грызунов, а в благодарность маленький домовой ухаживал за выведенными в ящиках старого комода котятами... Кошки ему нравились – маленький домовой был воспитан в старых традициях домосодержания и свято верил в то, что там, где обитают кошки, нет места злым духам.
В самом нижнем ящике комода хранились альбомы с выцветшими фотографиями, на которых уже трудно было угадать лица – сырость и въевшаяся грязь вместе со временем решили превратить эту память о прошлом в тлен. Маленький домовой помнил всех, кто когда-то жил в этом доме и порой, долгими холодными вечерами, думал о каждои из них, греясь у робкого костерка этих далёких воспоминаний. О семье, которая строила этот дом. Откуда он сам здесь взялся, домовой уже не помнил, да это и не имело ни малейшего значения. Тогда всё вокруг приятно пахло свежим деревом, лаком, краской и новой мебелью. В доме жили голоса, секреты, подарки, улыбки... Детский смех с потерянными игрушками, вздохи о несбышемся... Здесь пахло любовью и грустью. Иногда – ссорами и перемириями (маленький домовой знал, как с помощью несложной бытовой магии вернуть мир в семью), недоспелой клубникой, душистым чаем и долгими разговорами по вечерам, луной и первой влюбённостью, ночными поцелуями, нежным шёлком белоснежного свадебного платья, первыми шагами... смертью – лекарствами, страхом и простынями, слёзами, а потом – успокоением. Жизнь продолжалась. Дети рождались, росли, влюблялись, старели...Однажды, когда умирал один из хозяев этого дома, воздух наполнился запахом весны. Он не цеплялся за жизнь и был готов к тому, что ему предстоит уйти. Он попросил открыть ему путь – и родные распахнули окно. В комнату ворвался шаловливый ветерок и принёс с собой золотистый запах заката, полевых трав и алых маков, что в силу своего малого роста не могли заглянуть в окно – дом стоял на отшибе, с одной стороны его окружал сад, с другой тянулись к горизонту бесконечные поля. И в тот самый миг, когда дыхание умирающего слилось с весенним ветром, в окно влетела большая белая бабочка, и, подхватив последний вздох, унесла его далеко в небесные дали... И тогда дом замер. Дети хозяина собрали вещи и уехали. Иногда они приезжали, что-то обсуждали, уезжали снова... Мебель покрывалась пылью, сад зарастал. А они приезжали всё реже и реже, пока не исчезли совсем. Благодаря стараниям маленького домового дом на отшибе не привлёк внимания воров, и на долгие годы его укрыла тишина. Домовой иногда открывал окно и ждал, когда прилетит большая белая бабочка – она должна была вернуть душу хозяина, чтобы дом снова ожил. Но ничего не происходило.
Маленький домовой отличался от своих собратьев и, наверное, потому предпочитал компанию одиночества. Остальные домовые в заброшенных домах озлоблялись, обрастали серой спутанной шерстью, отращивали клыки... Но самое страшное - они теряли надежду. А этот домовой надежды не терял и потому, вырезая из старых газет бабочек, старательно наклеивал их на стены. Забегающий в щели сквозняк шевелил хрупкие крылышки, и маленький домовой, несмотря на холод, часами наблюдал за этими бумажными душами, которые казались ему живыми...
А однажды свершилось чудо. В дом вернулись люди - видимо, потомки тех, кто давно уехал отсюда. Маленький домовой с тревогой наблюдал за ними с чердака. Приехавшие рассказывали что-то хрупкой девушке с огненно-рыжими волосами, она кивала и
хмурилась. Её спутник - высокий, небрежно одетый мужчина без возраста, с синими, как предгрозовое небо, глазами, с улыбкой, похожей на солнечный луч, с детским интересом изучал приклеенных к стенам бабочек. И именно он сказал: "Берём! У этого дома, мне кажется, есть душа". А девушка раскраснелась, поцеловала его и сказала, что именно о таком доме она всю жизнь мечтала.
А потом дом наполнился запахами - пахло мылом, стиральным порошком, новыми занавесями, жасмином и песнями, которые девушка напевала тихонько-тихонько, когда принималась что-то мыть или красить. Старые вещи
зажили новой жизнью, а кошкам пришлось переселиться на чердак. Маленький домовой устроил себе гнездо за комодом и уже оттуда, щуря большие жёлтые глаза, наблюдал за людьми. По ночам в доме было холодно, и вскоре на старой кровати поселилось большое тёплое одеяло. А потом мужчина починил камин, и по вечерам за узорами решётки играло золотое пламя. Когда ремонт был закончен,  в доме появились другие запахи - холста и масляных красок. Человек, купивший этот дом, был художником. И вскоре на холсте ожили алые маки, что росли за окном, солнечные пятна на зеркале старого пруда, синеглазые островки талого снега... А однажды девушка села напротив мольберта, одетая в белое шёлковое платье с вышитыми алыми маками, почти такими же, как те, что росли за окном, и кисть художника нежно коснулась холста, даруя девушке вторую жизнь... Так длилось, казалось, целую вечность. Маленький домовой был счастлив, как были счастливы и эти люди. Но однажды его чёрный нос уловил в воздухе новый запах, и этот запах ему не понравился. В воздухе пахло слезами. По неведомым причинам в дом пришли ссоры. Меж тюбиков масляных красок появились пустые бутылки и тлеющие окурки, в углах поселилась махровая пыль, а кошки ушли с чердака. Всё чаще маленький домовой слышал разговоры про деньги, девушка уходила и всё реже возвращалась, а однажды она ушла совсем. Одинокий теперь художник всё чаще смотрел в окно или просто спал. Иногда он стонал во сне. А его глаза потеряли ту глубокую синеву предгрозового неба, которая так нравилась маленькому домовому. В доме опять поселилась тишина. Шерсть домового свалялась, мебель покрыла пыль...
Так проходили дни - серые, однообразные, когда одиночество становится желанней любой компании. Маленький  домовой  по-прежнему ждал чуда, слушая шёпот, звон стакана и шаги художника, который теперь и близко не подходил к холсту. Наверное, потому, что там была она - непросохшие масляные краски блестели на белом платье, украшенном алыми маками, огненные волосы падали на нежные плечи, и только лицо было безразлично ко всему происходящему вокруг - он не успел нарисовать её глаза, губы, нос... Маленький  домовой не ждал её возвращения - быть может, художник тоже не ждал, но он курил, думал и всё время посвящал воспоминаниям и отраве из стеклянных бутылок... Рано или поздно это убило бы его. Маленький  домовой огорчался, что больше нет улыбок и картин и с ужасом понимал, что теперь уже ждёт того момента, когда тяжёлое дыхание под тёплым одеялом стихнет, и дом наполнит запах весны, а в окно влетит большая белая бабочка.
Однажды выдался на удивление погожий солнечный денёк, абсолютно не похожий на все предыдущие. Маленький домовой проснулся оттого, что солнечный луч, как шаоловливый котёнок, тронул его за крохотные острые ушки и пощекотал нос. Он потянулся, невольно чихнул и проснулся от страха быть услышанным. В комнате было тихо. Художник спал, спали старинные часы на стене, только шаловливые солнечные лучи устроили бесшумную весёлую возню, отчего в воздухе стоял золотой столб пыли. За окном порхали светлые тени бабочек, алели пятна маков. Маленький домовой, поражённый этой простой и волшебной красотой, тихонько вылез из ящика комода, прихватив с собой самую красивую из всех бабочек, что он вырезал из бумаги. А солнечные лучи так разшалились, что уже перебрались на картину, где прыгали по макам на платье девушки, играя в пятнашки. И они были такими красивыми и на вид доверчивыми, что маленькому домовому непременно захотелось погладить одного из них. Он протянул свою мохнатую лапку и почти уже дотронулся до золотистой шёрстки, как вдруг хитрый луч скользнул вверх, а бумажная бабочка - раз, и приклеилась к невысохшей краске на холсте, а рядом отпечаталась крохотная лапка. При этом художник заворочался на постели, а испуганный маленький домовой, в ужасе понимая, какую недопустимую ошибку сделал, с топотом бросился обратно в ящик комода. Там он сидел, дрожа и теребя длинный с пушистой кисточкой хвост, проклиная своё любопытство. А художник тем временем проснулся и первым делом отправился к картине. И тогда впервые за много времени домовой услышал его заливистый смех... Подобравшись к краю ящика и осторожно выглянув из него, маленький домовой вдруг обнаружил, что глаза этого человека снова залила синева предгрозового неба. Художник смотрел на бумажную бабочку и улыбался, и улыбка эта напомнила маленькому домовому игру солнечных лучей. "Я же говорил, что у этого дома есть душа!" - победно произнёс художник и бережно, с нежностью и лёгкостью снял незаконченную картину и отставил её в сторону, как откладывают дорогие воспоминания, которые уже никогда не вернутся в реальность. Маки - красивые цветы, - подумал маленький домовой, - но все цветы рано или поздно отцветают. А на их месте распускаются другие...
Художник открыл окно, впуская в комнату свежесть и весенние запахи, натянул новый холст и взялся за работу. На следующее утро маленький домовой нашёл возле комода мисочку молока и сладкий сухарик. А с холста на него с нежностью  и бесконечностью глазами вечности смотрело поле, укрытое пронзительно синим предгрозовым небом. Кое-где жались к земле алые маки. А над самой травой метались нашедшие приют в этой колыбели вечности белые бабочки, словно осколки весны или чьи-то души. А, может, унесённые шаловливым ветерком кусочки старых газет...
... Есть за городом, на самом краю поросшего диким маком поля старый дом. Его не сразу и заметишь - так увиты стены травами и скрыты ветвями деревьев запущенного сада. Говорят, там живёт художник, который рисует живые цветы, поля - на них словно свернулась сонной кошкой иная реальность, та, от которой отвыкли городские жители. Он - странный человек. Считает, что у каждого дома есть душа, оставляет каждый вечер у комода мисочку молока или лёгкого пива со сладостями, а в углу у него стоит портрет девушки без лица. Когда его спрашивают, почему он не закончил эту картину, он хитро щурит глаза, наполненные синевой предгрозового неба и отвечает, что картина закончена. А стены его дома украшены бумажными бабочками и - кое-где - отпечатками крошечных лапок, запачкавшихся в масляных красках... 

2006 г.