Надо выжить

 (Светлой памяти погибших в сибирской депортации  посвящается...)


-Принимай, Степанида, семью -то!
Председатель колхоза втолкнул в избу семью молодых калмыков.
-Вот, спец.переселенцы, работать у нас будут - коротко бросил он хозяйке.
-Да где ж работать-то, Михалыч?-искренне удивилась крепкая, не старая еще Степанида.
При этом ее глаза быстро пробежали - прощупали приезжих.
-Говорят, людоеды они, - шепнула Степанида на ухо однорукому председателю, перекрестившись при этом.
-Брешут,- коротко бросил бывший фронтовик Михалыч.- Люди, как люди, воевали вместе, знаю...- сказал он, откашлявшись, и вышел вон из избы.

Внезапно захныкал, заплакал сверток на руках у молодой женщины, стоявшей в дверях.
Тут только и заметила Степанида ребенка.
-Боже мой, так они еще и с дитём...По-русски-то хоть говорите?
Первым заговорил мужчина:
- Да, говорим, конечно. Меня зовут Владимиром. В честь Ленина назвали.
А это - жена моя, зовут ее Цаган. Сын - Николай, - Володя потоптался, помолчал немного.
-Что нам делать теперь?- спросил он после недолгой паузы.
Степанида тяжело вздохнув, объяснила:
-Негде жить тута, самих полна изба. Муж мой на фронте, а я с ребятишками тут, да дед, да бабка, да золовка. Пойдемте-ка в хлев, хоть там постелю. Зима ж на дворе…
Люди молча подчинились воле хозяйки.

В хлеву было темно и холодно.Задувало в щели морозным воздухом, горько пахло прогнившим сеном.Старые ясли, стоявшие чуть правее входа, да перегородки для привязи скотины говорили о том, что у колхозников когда-то было свое хозяйство.
-Темно, конечно, да холодно. Но жить можно - подытожила Степанида.
-Да вот еще чего, угощать мне вас нечем, сами видите, кипятка налью дитю.
-Может, завтра вызовут на работу- там и выдадут паек,- уже на ходу проговорила она.

Делать было нечего.Семья стала располагаться на ночлег.
Володя бросил на пол самодельный матрас, вывезенный из дому благодаря сердоболию молоденького конвоира, шепнувшего:
-Берите теплые вещи и одеяла, повезут вас на север…
Более он ничего сказать не успел.

Жена Владимира положила спящего малыша на одеяло, стала помогать доставать вещи из мешка.
Горяев вышел, прихватив котелок для воды. Вечерело. Мороз крепчал и снег становился хрустким…
Хозяйка избы налила кипятку в принесенную посуду. Подала калмыку, быстро протерев руки о подол фартука, полезла в шкаф. Вынула оттуда луковицу и, не глядя, молча вложила ее в карман парня. Развела руками, дескать, это всё, что она может.
Вечером молодые супруги не разговаривали.
Семья молча выпила чай, приготовленный женщиной.
Да и какой это был чай! Так, кипяток, приправленный щепоткой плиточного чая, да ломоть черного хлеба, выторгованный по случаю на одной из станций взамен на шевиотовый костюм отца.


Спустя некоторое время заплакал от голода малыш. Мать запричитала над ним, зашептала, успокаивая. Развернула одеяльце – малыш обмочился.
Отец подал женщине сухую рубашку свою, в которую и завернули малыша. Немного погодя, он стал засыпать вновь, посасывая полупустую грудь матери.
Больше кормить его все равно было нечем.

Утром Володя ушел на перекличку переселенцев, вернулся сам не свой.
-Цаган, милая моя, прости меня, я должен ехать на лесоповал.
-Куда?-спросила она ,- куда на этот раз?
-Здесь работы нет. Колхоз бедный, людям есть нечего. Нас отправляют дальше - валить лес.
-А мы?- взмолилась Цаган, - Нам можно с тобой?
-Нет ,- корото ответил Володя. - Вы должны остаться здесь.
-Что же будет с нами?- расплакалась, испугавшись женщина.
-Тише, родная, напугаешь малыша,- он обнял жену.
-Я приеду через неделю, у нас нет выбора. Мне надо собираться…У тебя осталось немного хлеба, четыре картофелины, тяни как-нибудь, ведь недолго – неделю всего и я вернусь.Береги сына…

Цаган плакала от бессилия.Но изменить что-либо она не могла.
Плача, она собрала нехитрые пожитки мужа в вещмешок. Молча подала ему их проснувшегося сына.Мальчик захныкал,повернулся во сне к отцу, засопел.
И тут Владимир,словно почувствовав что-то , прижал к себе маленькое тельце сына, почти задохнувшись от нахлынувших на него чувств, поцеловал его.
-Я поехал!-голос Володи дрогнул,- нам надо выжить.Обязательно выжить, ради Коли…


Словно сквозь сон услышала Цаган шаги уходящего в неизвестность мужа.
-О Боже всемогущий!-взмолилась она.- Почему ты не видишь страдания моего народа? Чем, чем разгневали мы небеса? За что такая несправедливость? Мой отец на фронте, мой муж пришел искалеченный с войны, за что же нас выслали сюда? - спрашивала молодая женщина у Бога.
-Что же теперь будет ? Что будет с нами? - разрыдавшись, она упала на матрас, какое-то время она выла, как раненая волчица, словно предчувствуя свою судьбу.

Малыш, тихо сидевший до этого, расплакался, подполз к матери, стал трогать ручонками спутанные волосы её.
И это теплое мягкое прикосновение детских ладошек вернуло женщину к действительности.
Она, будто очнувшись, прижала к груди малыша, постепенно отходя от состояния отчаяния.
- Ради вас обоих я должна выжить - произнесла она вслух.
Мальчик затих, успокаиваясь принялся сосать грудь …
Несколько последующих дней Цаган, завернув Колю в одеяло, ходила по деревне, ища знакомых, пытаясь найти подработку или произвести обмен вещей на продукты.
Однако, тщетно...Голодный малыш плакал, не переставая. Давно были съедены и кусок хлеба и несколько картофелин, закончился и чай. Женщина спасалась кипятком.
Был потерян счет времени, а муж все не возвращался.Вернее, его не возвращали.

Спецпереселенцы - "враги народа" и с ними не церемонились. Любой конвоир мог пристрелить опоздавшего на работу насильственного поселенца.
И дорога - от порога их дома и до сибирского тракта – вся была усеяна трупами замерзших, умерших от голода и холода больных и стариков, младенцев и женщин, которых просто выносили на улицу и бросали вдоль железнодорожного полотна - хоронить было некогда.Надо было еще отправить пол-страны умирать в лагеря.
И птенцы Берии спешили, работали, засучив рукава.
А страшные,холодные вагоны для перевозки скота всё шли и шли дальше, на восток - унося людей прочь от их прошлого, от их надежд и чаяний, прочь от жизни, прочь от любви...

2

В последние два дня в Кормилово стояла тишина.
Молодая женщина перестала выходить из хлева. Она почувствовала боль в ногах, закладывало уши. Время от времени плакал малыш. Цаган встала с ложа, пытаясь одеться.
Однако не сразу попала в рукав старенького пальто. Двадцатилетняя молодая женщина давно забыла, когда смотрелась в зеркало в последний раз.

Когда-то она была первой красавицей села. Даже подруги завидовали ее красоте,ее нежной коже,которую оттеняли густые волосы цвета воронова крыла.Ее алые губы и миндалевидный разрез глаз не раз сводили с ума ребят. К тому же девушка обладала добрым нравом и нежным характером.Как и многие красавицы, Цаган мечтала поступить после школы в театральный институт. Шалунья и хохотушка,она всегда была душой компании.
Но так уж вышло, что после получения аттестата в любви ей признался ее друг Владимир Горяев.
Вскоре они поженились.
Но через год парня призвали в армию и…началась война.
Цаган ждала мужа и верила в его возвращение.

Однажды он и вправду вернулся домой …инвалидом.
-Я-калека,-говорил он. Он лишился глаза, почти не работали почки, он сильно хромал на одну ногу.
-И всё-таки, ты – живой!-плакала от счастья жена.
Родился сын, и верилось, что закончится война и заживут они счастливо…


Женщина брела по селу.
-Что же делать-то, а?-горькие слезы потекли по щекам.
Мысли путались в голове, ее тошнило то ли от жара, то ли от слабости.
Цаган закуталась потеплее в шаль, превратившись сразу в старушку и только в живых черных глазах ее горела огнем жажда жизни.
-Я скоро, сынок!-сказала она и вышла на улицу.


Женщина не сразу пошла просить милостыню .
Нужно знать этот гордый народ, чтобы понять его менталитет.
Калмыку легче умереть, нежели попросить подаяние.
Она долго стояла на улице, пока не почувствовала, как дрожат и зябнут ее ноги. Ей показалось даже, что проснувшись, заплакал малыш.

-Ом мани падме хум!-произнесла Цаган молитву и пошла по улице от избы к избе.
В одном месте ей не открыли ворота вовсе.Громко залаяла собака, но на лай никто не вышел.
"Идти, идти"-стучало в голове.
-Иди!-приказала она самой себе, валенки застревали, слабые ноги ее подкашивались.

Цаган подошла к следующей избе.Покосившийся забор, ветхая изба. Собаки во дворе не было.Она подошла к крыльцу, постучала в дверь.
Открыла молодая женщина.Ни о чем не спрашивая, взяла озябшую руку и ввела женщину в дом.Молча протянула ей кружку горячего чая, отрезала ломоть черного хлеба и положила ей в карман. Перекрестила .

-Бог в помощь!-тихо произнесла хозяйка дома.
Цаган растерялась от такой щедрости, ее тронула доброта женщины.
Невольно по щекам потекли горячие слёзы .
- Спасибо,-тихо сказала она и вышла на крыльцо.
-Погоди, -донеслось вслед,- не ходи по избам. У людей самих ничего нет.
-Там, дальше,- женщина махнула рукой в конец улицы,- столовая,может там,что дадут...

Качаясь, Цаган пошла дальше, валенки вязли в снегу, мороз проникал сквозь одежду,а ей было жарко.Температура поднималась. Жар охватил ее всю.
Столовую узнала по запаху.
"Вероятно, работа закончилась и все ушли домой "- испуганно подумала она .
Не останавливаясь, торопливо дернула скобу двери. Дверь не отворялась,Цаган постучала.Сначала тихо, затем громче. Послышались шаги.

-Быстрее же!-молила молодая женщина, голод спазмом сжимал уши, в которых стоял плач сына.
На крыльцо выскочила толстая, не по-военному времени, тетка. Увидев молодую переселенку, глаза ее, и без того маленькие и злые, сузились.
- Людоедка!- закричала она громко.Пошла вон !- и тут же с размаху ударила женщину половником по голове.
Затем, войдя в раж, еще и еще...
Последнее, что увидела Цаган - лицо этой страшной женщины, да качнувшиеся избы и деревья. Охнув, она упала в снег. Удар пришелся по виску...
-Так тебе и надо!-пробормотала тетка, забегая назад, в столовую.


Чуть поодаль завыла собака.
В эту минуту, в последний раз перед глазами женщины пронеслась вся её короткая жизнь: вот она - маленькая, с родителями едет на ярмарку, вот она - пионерка, ей вручают похвальный лист за отличную учебу, а потом - комсомольское собрание, они вместе с Володей в составе комитета комсомола, первый поцелуй, свадьба, рождение Коли.
При мысли о сыне рука ее дотянулась до кармана, да так и замерла в прощальном жесте...

3

Малыш проснулся от холода.
Он еще ничего не понимал, ему просто очень хотелось есть, хотелось прижаться к теплому маминому телу. Он тщетно искал спасительную грудь матери.
Мальчик ползал по сараю, плача от голода и страха, тыкался, как слепой котенок, во все концы, ища мать и не находил теплого комочка.
От плача голос осип, он замолкал в бессилии, засыпая, но потом начинал плакать заново. Никто не приходил.
Пососав палец, ребенок забылся сном.

Наутро в хлев вошла хозяйка избы. Заметив мокрого раздетого малыша одного спящим, женщина переодела его в сухое, принесла ему кипяченой воды, сунула в рот корочку хлеба,однако в дом его не взяла.


Отныне малыш остался один - одинешенек на всем свете.
После обеда в хлев, откуда ни возьмись, пролезла белая собака.
Лаз она выкопала передними лапами достаточно быстро, а потом стала обнюхивать мальчика.
Ребенок впервые засмеялся и ...успокоился. Собака облизывала малыша, играла с ним, приносила откуда-то еду-куски картошки и хлеба, ночью она согревала его своим телом, зубами стаскивала с малыша мокрые тряпки, накрывала сухой шубой...
Так прошли сутки. Отец все не возвращался.
Изредка забегала Степанида,посмотреть, не умер ли ребенок, иногда совала кусок хлеба, кружку молока.
Детей своих она к нему не пускала - боялась тифа.
Женщина удивлялась живучести малыша, зная, что матери давно нет в живых.

А Колю спасла собака.
Она ухаживала за ним, как ухаживала бы мать за своим ребенком. И столько любви, доброты, сердечности было в этом животном, столько человечности в ее поступке.
Той самой человечности, которую не всегда найдешь в людях...
Прошла неделя. Наконец-то вернулся в деревню Владимир, валивший лес в тайге. Удалось заработать немного продуктов и денег. Он шел к дому Степаниды и боялся думать о том, что его родных может и не быть в живых. Он почти вбежал во двор, добежал до сарая, резко открыл дверь...навстречу ему выбежала собака, радостно лизнула руку, приглашая войти.


Мужчина едва разглядел в помещении сына, шагнул к нему, подхватил его на руки, прижал к себе со всей силы, задохнулся от нахлынувших на него чувств.
Впервые за все это время Коля почувствовал любовь и ласку родного человека, он заплакал и потянулся к отцу.
Владимир огляделся в хлеве. Страшная догадка посетила мужчину.
-Цаган! Ца-а-аган!- вырвался стон из груди его.- Как же так?
Он сел на табурет и ...заплакал. Он целовал своего сына, укутывая его во все, что нашел в сарае, прижимал к себе и горькие горячие слезы бежали по его небритым щекам.

И только потом мужчина разглядел, что собака не уходит.
Владимир покормил и сына, и его спасительницу.
Он гладил собаку и шептал: "Спасибо, за всё! Спасибо, родная!"
Мужчина вышел из сарая с сыном и собакой, и зашагал прочь по пустынной сибирской улице.

Шёл сорок четвёртый год.
Домой, в родные степи, они вернутся через долгих тринадцать лет ссылки и лишений, голода и холода, в пятьдесят седьмом…