Забытая сказка про любовь

Расскажи опять мне про любовь,
Чтоб всё пройдя и миновав разлуку,
Запомнить твою сказку о любви,
Навек забыв всю чепуху и скуку.
 
     Слово «любовь» сегодня в цене, но стремительно теряет свою силу и значимость. Оно может означать теперь почти все, что угодно, начиная от публичного секса и кончая искренним чувством, верой в Бога. Мы злоупотребляем этим словом и опошляем его на каждом шагу. Часто можно услышать, как кто-то, например, наш нынешний президент, утверждает, что главное в жизни - любовь. Но это обычно означает только то, что кто-то просто любит быть среди людей, быть частью толпы, чувствовать себя в «своей тарелке», быть в центре внимания и производить впечатление на окружающих. Это типично для артистических натур, политиков и других манипуляторов, которые, в основном, научились любить не столько других, сколько себя. Ради «святого» искусства, «великих» целей и любви к себе такие персонажи легко прощают себе все грехи. Они принимают как норму свои варварские черты (жадность, зависть, лживость, лицемерие и т.п.), которые в истории часто приводили людей к трагедии. Под влиянием этих персонажей продолжает формироваться глобальная социальная среда, где предполагается безраздельное господство одного принципа - любовь можно навязать. Но именно из такой среды вырастают как грибы: «разноцветные» революционеры, любящие и радеющие за свой народ, политики, любящие всё человечество, и инквизиторы, любящие Бога. Однако ребенок не будет любить своих родителей только потому, что взрослые требуют этого от него. Взрослые не будут любить свою Родину и отдавать ей все только потому, что этого на «законном» основании требуют политические вожди. Священник не сможет заставить своих прихожан любить Бога, пугая лишь божьей карой и поражая всех блеском своих риз. Человек не сможет любить, если любовь не прививается ему с самого детства. Не сможет полюбить потому, что сами взрослые еще никогда не осознавали истинные истоки этого чувства. Не осознавали в прошлом и продолжают не осознавать это сейчас. А поэтому и не могут передать это чувство как бесценное наследство в целостном виде своим детям. Каждое новое поколение вынуждено собирать «разбитую любовь», как придется, извлекая «вслепую» из среды социального хаоса её многочисленные осколки. Англичанин Олдос Хаксли писал: «Из всех затасканных, замусоленных, потрепанных слов в нашем словарном багаже «любовь», - несомненно, самое грязное, провонявшее и засаленное. Выкрикиваемое с тысяч трибун, сочащееся из уст сотен миллионов похотливо мурлыкающих шансонье, оно звучит как оскорбление хорошему вкусу и порядочности, как непристойность, которую не решаешься произнести. И все же, оно должно быть произнесено, ибо, в конечном счете, Любовь – наше последнее слово». 
 
       Наш мир меняется очень быстро, но медленно и тяжело рождается вновь, и вновь с появлением каждого нового человека. Когда родители впервые вместе смотрят на новорожденного в его колыбели, то их любовь к своему ребёнку едина. Вглядываясь в нового человека, которому дали жизнь, они испытывают простое, но загадочное чувство – они любят своего ребенка. И хотя до этого мгновения мать и отец уже взяли на себя «функционально» различные обязательства, их любовь к ребенку не разделима. Эту любовь невозможно передать обычными словами, представить обычными образами. Но для того, чтобы хоть как-то её выразить, родители создают вокруг ребенка сказочный мир необычных звуков, игрушек, эмоций, внимания. До того, как ребенок станет различать и понимать присутствие реалий окружающего мира, он живет в сказочной среде. Эта среда «благосклонна» к присутствию в ней человека, не агрессивна по отношению к нему и «сама» подстраивается под его потребности. 

     Принято считать, что человек обладает пятью органами чувств, хотя на самом деле, речь должна идти не о чувствах, а об ощущениях. У человека пять органов ощущений, а чувства рождаются загадочным для него образом. Но почему и как это происходит? Есть разные версии, но самая удивительная из них состоит в том, что мы все без исключения (!) рождаемся синестетиками. То есть в мозгу всех младенцев импульсы от органов ощущений перемешаны и в возрасте примерно полугода происходит их разделение на звуки, зрительные образы и т.п. Учёные назвали этот процесс отмиранием нейронов, создающих синаптические мостики. Правда у некоторых людей эти нейроны остаются неповрежденными, а значит, они всю жизнь пребывают в счастливом младенчестве, когда их ощущения нераздельны. Существует даже проблема изучения таких людей. Синестетик, например, может запросто утверждать и это будет правда: «Я не помню, как зовут эту девушку, помню только, что ее имя фиолетовое». Синестетики вовсе не «чокнутые» и у них не выявлено большей предрасположенности к разным болезням, чем у прочих людей. Среди подобных феноменов был поэт А.Рембо, композитор А.Скрябин, художник В. Кандинский и многие другие известные люди. Синестезия интересна тем, что выявляет изначальную возможность синтеза из, казалось бы, ограниченного количества ощущений практически неограниченного числа синестических реакций.  Более того, есть основание предполагать, что именно подобным образом, из синестических реакций, в раннем детстве рождаются, возникают чувства у каждого человека. Это затем, с возрастом, когда физиология человека окончательно сформируется, а синестические реакции прекратятся, его чувства получат свое дальнейшее развитие, благодаря «раздельно чувствующим» полушариям – правому и левому. «Раздельно чувствующие» полушария, взаимодействуя между собой, начнут «сводить» возникающие различные чувства, синтезируя из них новое явление – мысли. Мысли, выраженные словами, образами получат окончательное подтверждение своей логичности, «истинности» через знакомые для всех ощущения и смогут надолго замкнуть хаос многих наших чувств. 

     Мысли отличаются и от ощущений, и от чувств, хотя остаются похожими на них. С одной стороны, они похожи на ощущения тем, что могут быть длительное время стабильными, а с другой – остаются изменчивыми как наши чувства. Поэтому, даже «связанная» отдельными словами, словом мысль остается активной, способной к объединению, к синтезу с себе подобными. Синтез, объединение мыслей сопровождается выделением реальной энергии, которая пульсирует в организме человека как процесс её же самоорганизации. В человеке поддерживается непрерывное «горение», мыслительная деятельность, которая «разумно» расходует энергию, выделяемую при синтезе наших мыслей. Самоорганизующаяся энергия – это процесс саморегулирования всего организма как целого и его нельзя идентифицировать или измерить обычным образом. Эта энергия синтеза расходуется на генерирование потока наших противоречивых чувств и формирование в их хаотичной среде всё «новых» и новых мыслей. Не всякий хаос чувств может быть «схвачен» мыслями, но все наши чувства образуют единую среду для осуществления мыслительной деятельности. 

     Окончательно сформировавшаяся физиология человека такова, что ощущения, напрямую минуя мыслительную деятельность, не порождают в нем чувств. Все чувства человека опосредованы его сознательной или бессознательной мыслительной деятельностью, и даже их хаос не может существовать без энергии синтеза наших мыслей. Однако, среди всех чувств существует особое чувство - страх. Страх – чувство исключительное. Оно, как и все наши реликтовые чувства, берет своё начало из хаоса наших ощущений,  синестических реакций. Этот первичный хаос видимо представлял собой единую «картину», на которой страх был всего лишь одной из многочисленных, возможно, темных «красок». Ситуация изменилась, когда начал формироваться мыслительный процесс и страх стал обособляться от других чувств. Эволюция страха выявила не только его отличие от других чувств, но и иную в нем природу – он оказался «гостем» из другого, внешнего мира. Мыслительная деятельность еще не обладала «иммунитетом» и страх проник во внутренний мир человека так, как это делает обычный вирус. Наряду с остальными чувствами мыслительная деятельность начинает генерировать страх, порождать многие мысли и образы, которые «помечены» им.  При этом страх способен разрастаться, поглощая, искажая, «сминая», а то и уродуя, все наши чувства, мысли, пытаясь подчинить себе сам мыслительный процесс. Страх поглощает всё большую и большую энергию синтеза, предназначенную для увеличения многообразия наших чувств. Он искусственно ограничивает это многообразие, внося смятение в наши чувства, смешивая их, пытаясь вернуть утерянный в прошлом первичный хаос. Страх – это не отдельные, разрозненные искажения наших чувств, мыслей, а целенаправленный  процесс подчинения, сведения их к примитиву. Мыслительная деятельность от своего зарождения стремится к многообразию чувств, мыслей, образов. Все, что выходит из-под «пера» страха, ведет только к однообразию чувств и, в конечном счете, к ступору  самого мыслительного процесса. Страх задает своё собственное направление в «движении» наших чувств. Он ориентирует человека на создание такой среды, в которой мыслительный процесс все более и более ограничен, всё менее вероятен или даже невозможен. В результате, все наши чувства, включая страх, образуют хотя и крайне противоречивую, но единую среду, где мыслительный процесс борется за своё саморазвитие,выживание. Внутренний мир человека, вся его жизнедеятельность становится во многом зависимой от характера этой борьбы и его результата. Более того, вероятно будущее всей цивилизации определяется подобным же образом. Ведь внутренний мир любого человека от рождения погружён в единую для всех людей внешнюю среду, не менее противоречивую и загадочную, чем наши чувства.   

      Любовь и страх. Каждое из этих чувств несет с собой свою тайну. Пытаясь познать эти тайны, люди сложили немало научных, культурных, религиозных и иных представлений о них.  При этом, для большинства эти чувства остаются в одинаковой мере субъективными, а их таинственность не связана с объективными свойствами окружающего  мира. По этой причине один человек скажет, что любовь сжигает, а страх сковывает, другой – от стремления к любви появляются крылья, а от преодоления страха - сила воли и т.п. Каждый из них окажется правым по-своему, но при этом обязательно отметит, что эти чувства обладают притяжением, «гравитацией», которую, если пытаться, то очень сложно преодолевать. Причем страх как бы приходит извне, а любовь рождается внутри нас. И хотя подобные мнения действительно во многом субъективны, можно утверждать, что страх и любовь разнонаправлены.  Страх своей «гравитацией» пытается сковать все наши чувства, свести их в «точку» своего максимума. Любовь же, напротив, устремляет все чувства дальше и дальше от подобной бездны страха.

     Вообще, поведение живых организмов отличается от неживых структур многими странными свойствами.  Тот факт, что эволюция шла от простейших форм к более сложным, очень трудно понять. Трудно потому, что эволюция кажется противоречащей принципу деградации энергии, о котором говорит Второй закон термодинамики. Разумеется, можно сказать, что эта деградация применима только к системам, находящимся в изоляции, а не к отдельным частям таких систем. Однако все же трудно примирить между собой две противоположные тенденции в эволюции. Загадочными остаются многие явления живой природы: воспроизведение, устойчивость живого организма и, наконец, свобода воли человека. Именно поэтому многие ученые пришли к выводу, что известных законов недостаточно, чтобы объяснить многие удивительные факты. Сложилось твердое убеждение, что нам нужно найти очень важный закон природы, какой-то новый принцип, до сих пор ускользающий от нас. На вопрос о том, будет ли этот новый закон, принцип носить «сверхприродный» характер, еще Шрёдингер отвечал: «Не думаю… Новый принцип, связанный с этими явлениями, является скорее чем-то физическим. По моему мнению, это будет снова квантовая теория». Поиск такой теории, её материальных следов продолжается до сих пор, но высказывания Шрёдингера в этой области, хотя и заслуживают внимания, однако звучат по-прежнему неубедительно. Да он и сам понимал это, когда, уточняя свою мысль, говорил, что: «…Мы должны быть готовыми искать физический закон нового типа, управляющий этим явлением (т.е. поведением живой материи). И неважно, назовем ли мы его нефизическим или сверхфизическим». Действительно, какая разница, к какой конкретно области человеческого знания отнести этот загадочный, неуловимый принцип. Ведь гораздо интереснее знать то, в чем его особенность. Что в этом принципе может быть такого, что делает его таким неуловимым и важным?

     Известно, что любое научное знание нуждается в экспериментальном подтверждении, проверке. Именно  этой цели служит эксперимент, например, физический.   Объектами для эксперимента могут быть поля, различные  микро- и макрообъекты, размерами от элементарных частиц  до вселенной. Всё здание современной науки построено на том, что критерием научной истины является результат эксперимента. И это справедливо. Между тем сам выбор объектов для эксперимента у человека ограничен, поскольку окружающий нас мир, в котором эти объекты существуют, бесконечен. Окружающий мир, т.е. среда  бесконечна, а область, которая служит границей для эксперимента, поиска научных истин, хотя и обладает колоссальными микро - и макро размерами, но конечна. Поэтому знание, которое человек может потенциально «добыть» из окружающего его мира, может образовать только замкнутую систему. И поскольку такая замкнутая система не является исключением от любых других, подобных ей, её жизнеспособность ограничена. Ситуация не является новостью для самой науки, но ученый мир не склонен афишировать ограниченность своих возможностей в познании окружающего мира. Скорее даже наоборот, он склонен считать, что возможности науки безграничны, а для их освоения нужны, главным образом, все новые и новые финансовые средства.

     Теоретическая наука и практика продолжают отрабатывать свои  методы с тем, чтобы обойти реальное препятствие в выборе объектов для эксперимента. Происходит совершенствование математических методов, широкое применение метода подобия  в поведении объектов окружающего мира. Всё это и многое другое великолепно работает и приносит вполне конкретные результаты в научных и прикладных исследованиях.  Однако это не решает всей проблемы, связанной с открытостью научного знания как системы, с поиском того загадочного принципа, о котором говорил Шрёдингер и его многочисленные коллеги. Кроме того, для разрешения этой проблемы нужен исключительный  объект для исследования, который был бы доступным, но внутренне противоречивым как окружающий нас мир, конечным и бесконечным одновременно. Без обнаружения такого удивительного, но реального объекта(субъекта) научное знание, современная наука рано или поздно, но обязательно подойдет к своему неразрешимому кризису. И первые признаки такого кризиса уже видны, когда финансовые потуги уже явно зашкаливают за те возможности, которые есть у отдельных государств и даже всего человечества.  К каким бы великолепным научным теориям человечество ни стремилось,  все они потребуют своей экспериментальной проверки. Во все времена критерием научной истины была практика, но, к сожалению, понимаемая до сих пор чрезмерно упрощенно, если не сказать больше – примитивно. И этот научный промах, уже в наше время, очень быстро вырождается во всё более дорогостоящее для всех заблуждение. Это заблуждение имеет свои исторические причины. И зародилось оно из-за того, что наука длительное время развивалась, нарушая связь между объектом исследования и субъектом. Теперь эта связь стала столь тонкой, непрочной, слабой, что между ними видна уже пропасть. В результате такой асимметрии, современная наука превратилась в чрезвычайно высокомерную «даму», которой будет очень трудно избавляться от своих многочисленных пороков. А избавляться нужно и как можно быстрее, поскольку за этим высокомерием скрывается, как ни парадоксально, её чудовищная беспомощность. Избавляться придется, и никакие открытые вдруг квантовые теории, одиссеи на Марс, в Сколково, на Луну, освоение космического пространства, требующие колоссальных средств, не решат её главный порок – отсутствие единой цели, смысла.

     Беспомощность современной науки проявляется не в отдельных направлениях, а в главном - в отсутствии своей целостности, единства. Поэтому даже такая красивая идея как ЕТП (единая теория поля), о которой десятилетиями бредят физики, – миф, обычная сказка, сотворённая, Увы (!), незрелым философским воображением. Нельзя сказать, что в этой сказке нет ничего, что заслуживает внимания. Однако то, что такую теорию создать невозможно без восстановления единства самой науки, утерянной связи между объектом исследования и субъектом, должно быть очевидным для любого ученого. ЕТП, ТОЕ (thеory of everything),  «Теория всего» -  возможна, но без познания человека самого себя, своего подобия так и останется заблуждением, мифом, поглощающим всё больше ресурсов и средств.