Булатная книга 1 Клетки и Ключи

Стены домов пучатся чешуисто… Излизаны сифилитическим языком городского солнца, нищего, боязливого, мстительного, жалкого. Корчится дорожное… Перламутровая слизь витрин и его правого ботинка проникает под веко, змеясь, – и съёживается. Колючая проволока самосознания. Стены… Это давящий на мозоли его полуопущенного взора процесс. Священный для высохшей кожи пальцев, борющихся друг с другом в карманах куртки. Грязи – как грязи! Угольно-мышиная месса… Толчея гулкая… Клеточная масса кроличьих нор, лишённых глубинного измерения простодушно любопытной Алисы… Клетки – живые и проволочные, половые и шахматные, склизко трепетливые  и лестничные, тетрадные и зоопарковые… Клетки…

Она где-то есть. ЕСТЬ. Эта мысль утешала его, и выворачивала его душу вилами, как груду макарон в миске итальянского ресторанчика… Она… её острое, вздёрнутое капризно плечико… Трогательная детская лопатка. Хитренько скосившийся глаз, прячущийся игриво, как ребёнок, под спиральной прядкой волос…

Караул! Стража! Кхе-хко-хкы-кха-кха… (Отплевался. Вторая пачка пачкает нелёгкие лёгкие…) Он шагает, как человек. Огляд… Непригляд. Город дорОг и дрыгания трамвайных душ, о! Мегаполис. Он плюёт под ноги. Ему дОрог город, гордо он городит бред его мужской, набухшей, как террористический пластид, весны… Включите погром-ЧЕ!!! Что он ищет, схваченный крюком дымного неба за-под ключицы? Ключи? Ода! Ключи – разводные и скрипичные, ключи от шифра и – природные, уже высохшие под асфальтом, ключи к разгадке и те, что от квартиры, где деньги лежат. Деньги повсюду – музыка шевелящейся смерти. Банковские ноты и купюры жизни… Всё лучшее – просрано. Получены деньги зато. И за это. Где она, жизнь БЕЗ КУПЮР!?. Полная версия? Её тугая грудь и продолговатый живот, нежный, как мысль о море… Неужели его жизнь – только суффикс неведомого матюга?!

Не… «Матюга» как-то выпадает из общей тональности текста.

Я пошевелил выпрямленными пальцами над чёрной, лаково-блестящей клавиатурой. Как сумасшедший кукловод, который и после представления не может забыть о тряпочно-картонных уродцах, запитанных от его виртуозных рук.

Перечитал текст на мониторе. Мда… Это напоминает позднего Миллера или раннего Верховена. Только у меня вышло не так интенсивно.

Люди! Человеки! Я начинаю думать, что понятие «писательский инстинкт» (или лучше «инстинкт писателя»?) вовсе не бессмыслица… delete! delete! – закричали голубоглазые пажи, размахивая своими шелковыми оперенными беретами. Удаляю весь текст.

(Прим.: Сегодня восстановил из корзины и прилепил к началу. Смейся паяц! Плач, король! «Что наша жизнь?» Глагол «быть» – опущен.)

Зато про ключи – понравилось. Когда-то давно у меня было стихо с использованием этой многозначности. Ага! Вспомнил! (Не ленюсь набрать, у меня многие стихи остались в блокнотиках.)

         Один уже почти не ищет,
         другой уже решил: найду! –
         но оба белое пятнище
         обречены иметь в виду.

         Их облик хмур и взгляд колюч...
         Весёленькое приключенье –
         искать по всем карманам КЛЮЧ…
         Причем, во всех его значеньях.

         Вам в сердце заблужденье вдето,
         забросьте глупое лото!
         Пусть некто нечто спрятал где-то, -
         важней ни где, ни что, а кто. 

Цель ли найти? Какая уродливая фраза. Нет, Генусик, это только иллюзия цели.  Напряжённые поиски души… И ноль на выходе. Пшик, – говоря по-польски. Или, если по-арабски: гора родила мышь. Правда, в муках. Это облагораживает грызуна. Написал рассказик «Моль в головоломке», немножко покаялся, немножко поплакался, немножко покрасовался. И всё.

Теперь я понимаю, что поиск иногда сам по себе становится философией. Или религией.

Голос моей любимой бабушки, самой удивительной женщины, которую помнит поломанный системник моего детства: «Никогда не кощунствуй. Человек, у которого нет святынь – разбойник. Это – первая наука.»

Я вполне понимал, что она имеет в виду «первая», в смысле, – самая главная, и всё равно я нарочно пошутил (первую половину жизни я был насмешник): «Ба! А какая же вторая?» Она повернулась от печки и посмотрела на меня поверх очков очень серьёзно, но с печалью. Так смотрят, когда понимают, что сказанное не будет услышано. «Вторая? Не освящай мерзости. Это – ещё хуже.»

Поиск сам по себе… Ох, Гена! Индиана Джонс нравственно-мистической эквилибристики. Этакий духовный авантюризм, понимаешь ли. Самодостаточная страсть ищущего сердца и резвого разума к экстриму. Значит, ты ничего не хочешь найти? Не хочешь найти НЕЧТО? Но почему же это всё так мучительно?

Я встал из-за компа, пошёл на кухню и поставил чайник. Подумать только, взрослый человек, – а ходит и комментирует каждое своё движение, этаким голосом за кадром. Насыщенный, суховатый баритон, несколько треснутый (намёк на пережитые страдания), и очень, очень сексуальный. Я всё время слышу его:
«Геннадий насыпал в чашку две ложки кофе и залил кипятком. Он ещё не догадывается, что…»

(Позавчера я обновил свою аудио-начитку на сайте Депозит.файл, ссылка на которую – у меня на странице. О! Как давно я всё это сочинил!.. Как долго я живу на свете!..)

В окно орёт позднеапрельское солнце.

У меня было стойкое ощущение, или предчувствие, что сегодня что-то случится. И хотя такое ощущение у меня бывало часто, и хотя, как правило, ничего не случалось, я всё равно скучно нервничал. Вам знакомо такое состояние? Скучно нервничать. Или метче сказать нудно? Кстати, в украинском языке «нудно» и означает «скучно».

А ты заметил, что пришлось вставить в твою «писанину от скуки» некие вещицы –  «вздёрнутое капризно плечико… трогательная детская лопатка»?
Или потом, помнишь, – вернулся в полвторого, перечитал, щуря один глаз, про это кошмарное восприятие города, – и опять же – добавил: «Её тугая грудь и продолговатый живот, нежный, как мысль о море…» О ком это? Кара? Лика?

Да так. Вообще.

Зачем? Дурь это всё. Технология сожрала главное – смысл. Остался Генусик и технология. Гнусненько… Чувственность, как элемент, деталь, микросхема…

Мне вспомнилась одна моя соседка, даже не соседка, потому что я не знал, в каком доме она живёт, но я часто случайно встречал её возле нашего магазина, или в соседнем парке (я тогда жил у дяди с тётей, в микрорайоне на Правом берегу).

Эта девушка была красива настолько, что на неё страшно было смотреть, как будто естественный порядок вещей нарушился. Каждая линия воздушных очертаний этого фантастического существа, каждое её движение, казалось, отменяет всё то, что принято называть совершенным, прекрасным, идеальным.

Конечно, я не мог стоять столбом на дороге и глядеть на неё. Но каждый раз, когда она встречалась мне, я успевал бросить несколько взглядов, чтоб снова ужаснуться: неужели возможна такая красота?!

Моё сексуальное чувство в этих случаях умирало, быстро и безболезненно. Не секрет, что когда мужчина (или юноша, у которого уже есть опыт) выбрал какую-то женщину как вероятный объект желания, его воображение привычно (в сущности, механика любви шаблонна) опережает события и…
как бы это пристойнее выразиться… моделирует выпуклые, влажные и горячие возможности, которые хотелось бы реализовать.

Но с нею… С нею!?!

Я называл её про себя – Неземное. Странно, да? Святыни, святыни… Что поделать? Даже грамматический женский род здесь казался уместным не более чем выражение «самка человека». Только не о ней! Только не о Неземном! Нельзя! Это всё равно, что встретить святого, поклониться ему и предложить вместе опохмелиться.

Возвращаюсь к своему благородному компо, которое простирает мне свой экран дружественным ликом. Скучно просматриваю какой-то молодёжный форум: эмо, готы… Ну да, хиппи ушли на пенсию…

Новость: запорожская газета «Миг» -
«Девушка эмо покончила с собой», её тело нашли повешенным в лесопосадке. В возбуждении уголовного дела отказано, милиция нашла в комнате многочисленные записи (дневники, комп и т.п.) – мысли о бренности мира и желание уйти в лучший…

Что-то я стал слезливый, как старик… Где, блин, какая-нибудь тряпка!.. Говорят, что некоторые…

В дверь позвонили, и я от неожиданности аж подпрыгнул на кресле. Палец случайно ткнул в мышку, и откуда ни возьмись попёрла какая-то жуткая порно-клоака. Гиперболы эроса. Пробуксовка одной и той же липкой схемы: сначала в… потом в… затем в… окончание – на… Варианты возможны, но ограничены. В сущности, между «дас ис фантастишн!» и «о, йе! плиз, нон стоп!» нет принципиальной разницы.

Ладно, потом ликвидирую, звонят настырно.

Почтальон. Я расписался в какой-то бумажке. Это ж, надо же ж! Мне пришла посылка. Сколько лет живу на свете, ещё не получал по почте посылок. От кого это?.. Офис какой-то. Бред.



Продолжение: -
Булатная книга 2 
http://proza.ru/2010/05/03/1303

Булатная книга 3
http://proza.ru/2010/05/21/1319

Булатная книга 4
http://proza.ru/2010/05/28/1566

Булатная книга 5
http://proza.ru/2010/06/05/810

Булатная книга 6
http://proza.ru/2010/06/11/1332