Глава третья

Вин заполнил яхту видеокассетами. Они посмотрели серии старого "Бэтмена" (того, с Джули Ньюмар в роли Женщины-Кошки и с Лесли Гором в роли Котёнка - двойная порция мяуканья!), "Странную парочку" (Оскара и Феликса в "Пароле"), "Зону сумерек" ("Послужить мужчине"), и, в качестве кое-чего более современного, "Зайнфельда" (визит Джерри и Элейн к родителям Джерри во Флориду). Забудьте о жаркОм в горшочках. Это была еда для уюта. Но на случай, если она не была достаточно сытной, там были также "Доритос" (1) и "Чиз-Дудлс" (2), ещё больше "Ю-Ху!" и даже разогретая пицца из "Пиццерии Калабрии" на Ливингстон-авеню.
Вин. Он мог быть социопатом, но - какой человек...
Эффект от всего этого был куда сильнее просто терапевтического, - время, проведённое в море, а потом в воздухе в некотором роде эмоциональной барокамеры, шанс для души Мирона привыкнуть к сгибам, к внезапному возвращению в реальный мир...
Двое друзей почти не разговаривали, исключая вздохи по поводу Джули Ньюмар в облике Женщины-Кошки (как только она появлялась на экране в своём облегающем чёрном кошачьем костюме, Вин говорил: "Совер-р-рррррррршенство!"). Когда шоу впервые вышло в эфир, им двоим было по пять или шесть лет, но что-то относительно Джули в качестве Кошки совершенно отбросило прочь любые фрейдовские идеи по поводу скрытых состояний. Почему, - никто из них сказать не мог. Возможно, виновата в этом была её подлость. Или - что-то более первобытное. У Эсперансы, без сомнения, было бы интересное мнение. Он пытался не думать о ней - бесполезно и опустошающе, когда он не мог ничего сделать по какому-нибудь поводу - но последний раз, когда он делал что-то подобное, был в Филадельфии с обеими - с Вином и с Эсперансой.
Он скучал по ней. Без её быстрых комментариев смотреть видео было не тем же самым...
Яхта вошла в док, и они поспешили к частному самолёту.
- Мы спасём её, - сказал Вин. - В конце концов, мы - хорошие парни.
- Это ещё вопрос.
- Будь уверен, друг мой.
- Нет, я имею в виду, что мы хорошие парни.
- Тебе лучше знать.
- Нет, я больше не уверен, - сказал Мирон.
Вин скорчил гримасу с выступающей вперёд челюстью - ту самую, что появлялась в "Майском цветке".
- Этот твой моральный кризис... - сказал он. - Это уже tres (3) неприлично.
Блондинка размером с бомбу, похожая на что-то из старой гротескной сатиры, приветствовала их в кабине самолёта компании "Лок-Хорн". Между виляниями попой и подхихикиваниями она принесла им напитки. Вин улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ.
- Смешно, - сказал Мирон.
- Что именно?
- Ты всегда нанимаешь стюардесс с округлостями.
Вин нахмурился.
- Пожалуйста, - сказал он. - Она предпочитает, чтобы её называли помощницей по полёту.
- Прости мою придурковатую нечувствительность...
- Постарайся чуть посильнее быть терпеливым, - сказал Вин. Затем добавил:
- Догадайся, как её зовут.
- Тоуни?
- Гм... близко. Кэнди. С буквой "Ай" (4). И она не ставит над ней точку (5). Она рисует над ней сердечко.
Вин мог быть и ещё большей свиньёй, но насколько - вообразить было трудно.
Мирон откинулся в кресле. В громкоговорителе зазвучал голос пилота. Он обратился к ним по именам, а затем они взлетели.
Частный самолёт... Яхта... Иногда это так прекрасно - иметь богатых друзей...
Когда они набрали высоту полёта, Вин открыл что-то, что выглядело, как ящик с сигарами, и вытащил телефон.
- Позвони родителям, - сказал он.
Мирон замер на миг. Новая волна вины нахлынула на него, залив краской его щёки...
Он кивнул, взял телефон, набрал номер. Мирон схватил телефон даже слишком крепко...
Ответила мать.
- Мама... - сказал Мирон.
Она стала что-то выкрикивать. Ухитрилась докричаться до отца. Тот взял параллельный телефон внизу.
- Папа...
И он тоже стал что-то выкрикивать. Выкрикивать в режиме стерео. На миг Мирон отодвинул телефон от уха.
- Я был на Карибах, - сказал он. - Не в Бейруте.
Последовал двойной взрыв смеха. А потом - снова плач.
Мирон взглянул на Вина. Тот бесстрастно сидел в кресле. Мирон закатил глаза, но, конечно, и счастлив он был тоже. Жалуйтесь на всё, что хотите, но кто бы не желал, чтобы его любили вот т а к?
Родители занялись ничего не значащей болтовнёй - однако, ничего не значащей намеренно, подумал Мирон. Хотя они, без сомнения, могли и доставать, и у мамы, и у отца была чудесная способность - знать, когда отойти.
Он ухитрился объяснить, где был. Они молча слушали. Затем мать спросила:
- Так откуда ты нам звонишь?
- Из самолёта Вина.
Теперь это были стереовздохи.
- Что?!
- У компании Вина есть частный самолёт. Я тебе только что сказал, что он забрал меня...
- И ты звонишь с его телефона?!
- Да.
- А ты хотя бы понимаешь, с к о л ь к о это стоит?!!
- Мама...
Но ничего не значащая болтовня поспешно смолкла. Повесив несколькими секундами позже трубку, Мирон откинулся назад снова. Вина вернулась вновь, искупав его в чём-то ледяном... Его родители больше не были молоды. Он не подумал об этом, прежде чем сбежать. Он не подумал о многих вещах...
Вин зашевелился на сиденье - для него это был главный язык тела.
В поле зрения снова появилась Кэнди. Она понизила экран и нажала выключатель. На экране появился фильм Вуди Аллена. "Любовь и смерть". Амброзия для ума. Они смотрели, не говоря ни слова. Когда фильм закончился, Кэнди спросила Мирона, не желает ли он принять душ перед тем, как они приземлятся.
- Простите? - спросил Мирон.
Кэнди захихикала, назвала его "Большим Глупышкой" и, всё так же виляя попой, ушла.
- Душ?!
- Он там, сзади, - сказал Вин. - А ещё я взял на себя смелость привезти тебе смену одежды.
- Ты - друг...
- Я - на самом деле, Большой Глупыш...