бог нам всем судья

  Леся не позвонила. Конечно же. Просто в голову не пришло. Он всегда говорил: «Что ты трезвонишь, ей богу. Надумала - приезжай. Для тебя я всегда свободен ». Она и приехала. После работы, села на автобус и притащилась. Всю дорогу жалела, что не взяла машину. Но он не любил,  когда она за рулем. Попыталась набрать его номер, уже въехав в городишко, но абонент был недоступен. «Опять «зарядник» забыл, горе луковое», - вздохнула  Олеся, слушая монолог оператора в трубке. Она расспросила таксиста, как доехать до местного УВД и через минут пятнадцать уже открывала скрипучую дверь одноэтажного невзрачного здания, выкрашенного в странный зеленый цвет. Под цвет формы местных «ментов», наверное.
   Она прошлась по пустому коридору, прислушиваясь, где-то бубнили монотонно, словно что-то читали вслух.. Дверь одного из кабинетов выпустила на волю приятного молодого человека, в звездочках Олеся так и не научилась разбираться, но по возрасту мужчины можно было предположить, что он вряд ли был в чине выше майора. Майор покосился на посетительницу, кашлянул и осведомился тоном, который бывает только у милиционеров, пожарных и налоговых инспекторов.
   - Вы к кому,  гражданочка?
   - Хотелось бы к господину Баранову!- ответила Леся, вытягиваясь по струнке, пряча неуместную усмешку.
   - К Олегу Борисовичу? – майор заулыбался, почему-то слащаво и подобострастно.- Вы знаете, он где-то был здесь. Да вы проходите ко мне, - молодой человек распахнул гостеприимно дверь. – Олег Борисович очень много о Вас рассказывал.
   - Да ну?-  искренне удивилась девушка,- И что же интересно?
   - Ну, что у него такая красивая жена, двое детей, а вы так замечательно выглядите.
   - М-да, - Олеся закашлялась, - Только, вот незадача,  я не жена ему…
   - Ф-у, - майор вздохнул с облегчением, даже пот утер со лба,- ну, слава богу, а то я уже напрягся. Мы тут немножечко расслабились после работы. Понимаете, акт подписан успешно. Ревизор доволен, то да се. А жена все неправильно поняла бы. Вы, наверное, из областного? Документы подвезли. Сейчас, я его позову.
 И майор выпорхнул из кабинета. Олеся, не  огорчив бедного, что и вторая догадка не попала в цель,  пошла за ним, еще пропадет чего, знает она этих господ. Вон Баранов даже ночью иногда за свой портфель хватается с важными государственными тайнами.  Майор постучался в соседнюю комнату. Там что-то упало, разбилось, потом раздался визгливый женский смех, а следом знакомое Лесе ворчание. Так неразборчиво мог излагать свои мысли только подполковник Баранов, находясь в изрядном подпитии. Майор, приложившись к замочной скважине, прошептал что-то. Видимо «сим-сим», потому, что дверь моментально отворилась. Олег Борисович абсолютно в неуставном виде вывалился наружу, следом за ним выплыло облако дыма, пахнущее спиртным и женским парфюмом.
Волосы его стояли дыбом, галстук болтался на первой пуговице, а штаны вообще держались только благодаря крепости и упругости пятой точки. Вид он имел  вызывающий, начальственный.
  - Ну, - протянул Баранов, обводя коридорчик пьяными красными глазами, в такие минуты Леся верила, что фамилии раздаются не просто так, а строго в соответствии с внешним видом, а порой и умственными способностями. Упершись взглядом в стройные бесконечно длинные Лесины ноги, он стал медленно поднимать голову, и в поле зрения его попали сначала красивые узкие бедра девушки. Потом тонкая талия, перехваченная широким супермодным поясом, а следом и высокая грудь, с великолепной родинкой, на которую западали все мужики без разбора. Задержавшись на полных чувственных губах ее, подполковник как-то болезненно двинул кадыком и произнес, наконец,
   - Лена?
Майор испуганно вздрогнул.
   - Вы, что, все-таки жена?
   - Да расслабьтесь, майор, - отмахнулась Олеся.- Я не жена. И  никогда не буду.
  Молодой человек округлил глаза и перевел взгляд на Баранова, растопырившегося в дверях, не то, старясь закрыть собой вход, не то не выпустить то, что находилось внутри.
- Ширинку застегни.  Сквозняк, простудишься,- буркнула Олеся и, отодвинув Баранова точеным плечиком, заглянула внутрь.- О-па-па!- Сморщила она нос и зачем-то провела пальцем по косяку.- Попал ты, Баранов! Настоящее ложе, в смысле логово! Чувствуется, что тебе тут крупно задолжали во время ревизии, Олежек. А вы лежите, девушка, лежите.
Главный бухгалтер, я так понимаю?
  Олеся хмыкнула, снова поморщилась и, развернувшись, похлопав, между прочим, не то поощряя, не то благословляя на продолжение затянувшегося банкета,  по плечу Баранова, отправилась к выходу. Почти на пороге остановилась и, не оборачиваясь, спросила
   - Майор, а у Вас тут гостиница какая-нибудь есть?
Молодой человек, помедлив, что-то рассчитывая, прикидывая, махнул рукой и двинулся следом за Олесей. Баранов осел и прислонился к косяку, пытаясь осмыслить разыгравшуюся сцену не из семейной жизни.
     Минут пятнадцать молодые люди шли молча, при чем в совершенно ином направлении, чем необходимо было, только майор все боялся исправить ошибку. Первой заговорила сама Леся.
   - Чего примолкли, майор, я, надеюсь, не понизила вас в звании!
   - Да нет!- майор осторожно улыбнулся одной половиной лица.- А Вы, действительно не жена? А то имя!
   - Да не жена, я, не жена. Жена Лена! Я Леся! Это Баранов с испугу запутался. А вас как зовут, если не секрет.
   - Алексей!
   - Понятно. Будем знакомы. Далеко еще? А то я что-то сильно приморилась. Во сколько завтра первый автобус?- Олеся посмотрела на майора очаровательными, совершенно не обезображенными  ревностью глазами.
   - В шесть ноль пять, - отозвался майор.
   - Поразительно! Почему все рейсы всегда имеют такое странное время отправления. Ноль пять. Ноль две. Двенадцать минут. Кому суждено опоздать, ноль пять минут не помогут, – усмехнулась Олеся.
   - Послушайте, может быть, вы не в гостинице переночуете,- спросил майор, озаренный внезапной мыслью.
   - А где? В логове Баранова? Нет, увольте. Там сегодня место ангажировано.
   - Нет, - майор покраснел, - у нас есть в резерве квартиры для гостей. Ну, в одной уже живет Олег Борисович. А вторая свободна.
   - Как у вас все…- Олеся повертела пальцами, пытаясь художественно оформить свою мысль,- организовано. Начальство принимаете? А та девушка, политая вином, на заклание отдана? Развели бы еще жертвенный костер!
   Майор виновато вздохнул.
  - Вы ,Олеся, все неправильно поняли.
  - Да бросьте, Алеша. Все я правильно поняла. Ладно, видите меня в свои спец -апартаменты, и поесть бы, что-нибудь купить. У вас тут магазины-то ночные имеются?
   - Ну, вы прямо совсем, - обиделся Алексей.- Что ж у нас, деревня Гадюкино? Районный центр, между прочим.
  - Ну, ведите, Сусанин. По своему центру.- Олеся двинула его рукой в плечо, - И не смейте дуться. Было бы из-за чего! И знаете что? Давайте напьемся! Ну, так для порядка. У меня вроде как горе!

    Квартирка для особ «сверху» оказалась очень уютной, хорошо обставленной. Правда, в  углу пылился монстр бывшей советской промышленности  огромный цветной телевизор «Горизонт» на ручном управлении, но это даже вносило некую пикантность. А в кресле, рядом с огромным диваном, занимавшим практически все пространство однокомнатной квартиры, фальшиво поблескивали камнями забытые кем-то серьги.  Майор быстро смахнул их в карман, а Олеся погрозила ему пальцем. Освободив пакеты от снеди и выпивки, они быстро накрыли стол, посуды в квартире было в избытке, на все вкусы, Значит, народу здесь набивалось порою  под самую завязку.
   Олеся не позволила оплатить ужин Алексею, с сомнением посмотрев на его тощий кошелек. «Оставьте ден.знаки для вашей жертвенной овцы», - сказала она тоном, который никак не ожидала от самой себя. Она была уверена, что дальше расстегнутой ширинки ее полуполковника дело не пошло.Очередной маскарад. Очередной всплеск мужского эгоизма.Самоутверждение на пустом месте. Баранов был, в принципе, хороший мужик, верный, и жене, и Лесе. Любил он их обеих, давно и безнадежно. А молодые девицы случались на его пути лишь для куража, да поддержания формы прожженного сердцееда и волокиты. Но недавняя сцена так и стояла перед глазами женщины, вызывая зуд где-то под сердцем.
Майор скрутил голову водочной бутылке и плеснул по стаканам, пили без тоста, просто звонко чокнувшись. Олеся подложила  в пустую тарелку Алексея всякой всячины, хотя после второй рюмки майор уже перестал краснеть по любому поводу, перешел « на ты» и осмелился задавать вопросы.
   - Леся, ты теперь бросишь Борисыча?
   - С чего это?- подняла бровь Олеся, уже думая, что она зря присвоила ему звание майора, мировосприятие у  сотрапезника было на уровне тинейджеров. Или налево ни разу не ходил?
   - Как это? – в свою очередь удивился Алексей,-  мне, кажется, женщины такого не прощают.
  Олеся вновь пристально посмотрела в глаза майору: « Умничает? Или цену себе набивает?»
  - Но так то женщины… ,- вслух сказала она, с удовольствием поглощая квашеную капустку, купленную у бабки, торгующей при магазине.
  - Не понял, - лицо майора вытянулось и стало похоже на огромную пьяненькую букву О.
«Он еще и пить не умеет. Эк, его развезло!»- Олеся усмехнулась
  - Я не женщина. Я любовница. С большим стажем.
  - А что есть разница?- снова искренне удивился майор. Олеся вынула из его пальцев рюмочку и всунула вилку, намекая, что надо все-таки закусывать.
  - Женщины мы на восьмое марта, милый Алешенька, - пояснила свой недавний тезис женщина,- или в очереди. Знаешь, когда : « Женщина, я за  вами буду»,  в общественном транспорте на худой конец, когда надо за проезд передать, а так мы делимся на разные категории. Сначала девушки, потом, в основном, сразу скачем в категорию жен, если в этой категории кто задерживается, переходит на следующую ступень. Но вот выше или ниже, не мне решать. Это жена-мать. Самая паршивая категория, хочу сказать. Продержится в этой категории перейдет в почетную - жена- мать- бабушка, тут и почет и уважение, и заслуженный отдых,и восстановление нервной системы, изрядно потрепанной за годы благополучного супружества.  Кто остался? Выручалочки для палочки! Это те кого в жены уже не взяли. А в любовницы еще. И если они в этой категории зависнут. Не быть им никогда любовницами.  Никогда.
   - Это ты опять на Нинель намекаешь, - пьяно усмехнулся Алексей, заглядывая в глаза шпротине.
   - Нинель?- Леся скривила ротик.- Глав бух? Именно. Именно. Ты на меня не злись, майор. У тебя с ней было что?  Да было, вижу, не трясись, как в ознобе. Она уже себя почти растеряла.- Олеся чувствовала, что алкоголь уже заместил значительное количество жидкости в ее организме. Тянуло на откровения и слезы. Можно было спеть.. Но, стадия еще была не та. Олеся отодвинула бутылку.
  - Что-то мы с тобой,  Алексей Батькович , увлеклись, надо бы кофейку для трезвости.
Леся встала, ее заметно штормило, поставила блестящий чайник на огонь и, поковырявшись в шкафу, выудила оттуда чайные чашки и початую банку кофе, простенького. Порошкового. Не баре, чай.
  - Не суетись, - майор стукнул кулаком по столу. Рюмки подпрыгнули и осели.- Ты мне расскажи, про любовниц. Я так понял, самая крупная группировка среди баб.
 - О! – Олеся засмеялась,- заразила я тебя своей философией.
 - Я такого никогда не слышал!- честно признался майор.- Честное слово!
 - И не услышишь!- Олеся  выудила из сумки пачку сигарет, покосилась на недовольную физиономию молодого человека. – Тоже не любишь, когда женщины смолят? Я не часто, Никак не брошу. При Баранове не курю. Берегу его здоровье.
   - Олеся, - майор почти перелез через стол, и ухватил женщину за запястье. – Скажи, ты вот такая красивая, ну модель прямо, ей богу, на фига,  тебе сдался этот старый Баран..ов!
   Чайник засвистел, выпустив кучеряво тонкую струйку дыма.  Олеся повернула ручку газа. Заварила кофе.
  - Я его люблю, - ответила она просто. И майор протрезвел, еще даже не пригубив и глотка не очень ароматного напитка.
    - Лет семь назад я счастливо пребывала в категории жена-мать, я была не очень красивой,/ майор открыл было рот, чтобы возразить/, но очень влюбленной и очень молодой, меня рано выбрали , рано приручили, рано окольцевали, но меня все устраивало. Пекла ватрушки. Стирала рубашки и носки, работала бухгалтером ,  а потом все кончилось. Муж однажды забрал дочь из школы и по дороге попал в аварию. За рулем нашей машины была его любовница. Погибли все. И я тоже. Я резко так превратилась в «выручалочку». Причем самого низкого пошиба. Нет, не проститутку, а именно выручалочку, при заключении договоров или проверках, меня бросали на амбразуру. Мне было наплевать, жизнь шла как шла. Сплошной запой. Знаешь, майор, синяков на душе не видно, но они значительно болезненнее и могут вызвать гангрену, если не заживут во время,  или тебе окажут плохую медицинскую помощь. А гангрена приводит к чему? Правильно думаешь, к смерти? Живой труп, тело есть, а душа сдохла.
 Алексей  смотрел на Олесю во все свои голубые двадцати пятилетние глаза, а она доставала из пачки сигарету за сигаретой и ломала их тонкими пальцами, не закуривая.
  - Баранов приехал к нам в контору года два после смерти моей дочери. Что уж он во мне разглядел, одному ему известно.  Только однажды проснулась я, а он меня по голове гладит: «Ты так кричала во сне…» Больше мы не расставались. Я ушла из этой фирмы. Сменила квартиру, Баранов, конечно, помог с переездом. Открыла свое бухгалтерское бюро, тоже спасибо Олегу.  И знаешь, майор, пять лет назад ему было всего тридцать пять. И он был очень красивый. Это ваша чертова работа его чудовищем сделала. Хотя… Может быть, это я себя уговариваю.
  Она выбросила пустую пачку в мусорное ведро. Села за стол, хлебнула остывший кофе.
Алексей молчал.
   - Женское счастье? Есть три кита женского благополучия - душевный покой, уверенность в будущем, и сильное плечо мужика. Рядом с Барановым я все это имею в избытке.
  - Но ведь он женат!- почти закричал майор, - ты же врешь сама себе!!!
  - Э! Алешенька,  я не лгу, ни самой себе, ни ему. Я знаю, что у него есть жена.  И делаю все, чтобы кроме меня и этой самой жены у него никого не было.Нет,не так, чтобы не было желания иметь кого-то еще. Всех надо просто любить. И нас, и вас. Баранову сороковник стукнуло, думает вся жизнь позади, вот и пытается ухватить птицу счастья за общипанный хвост. А скорее просто хочет, чтобы я видела, что он еще бабам очень даже нравится. Что я должна его ценить, дорожить, ну и ублажать, естественно. Ну я и ценю, и дорожу, и ублажаю. Вот тебе и важность настоящей любовницы, отделить мух от котлет. Ты забыл, милый, что первоначальный смысл этого слова - любовь. Я не тяну с него денег, зарабатываю я даже больше чем он, я не хочу за него замуж, у него есть жена, которая пережила с ним и Чечню, и приступы депрессии, и запои. И детей его воспитала самостоятельно, пока папу по жизни носит.Так что, мы ее не тревожим, по ночам в трубку не сопим, визитами не одолеваем, и не беременеем, дабы не было соблазна увести мужика из семьи.
  Олеся снова взглянула на майора, того прямо корежило от незаданного вопроса.
  - Ты хочешь спросить меня о моем муже и той женщине? Олег все узнал об аварии, в которой они и моя дочь погибли. Виноват пьяный водитель встречной волги. А мой муж? Может быть, он ее любил? Все познается в сравнении. Бог нам всем судья!- Олеся  подошла к майору и погладила его по голове. – Иди-ка ты , Алешенька, спасай свою Нинель. И сережки не забудь ей отдать.
Майор повесил голову, заскрежетал зубами.
  - Что?- Олеся усмехнулась грустно,- простить не можешь? А ты ее личными внутренними синяками интересовался? Трудно прощать, я знаю. Еще труднее потом не размахивать эти прощением, как красным стягом, при всяком удобном случае. Мол, вон я какой, добрый, честный, все тебе простил…, люби меня за это. У каждого есть право на выбор. И если она не идиотка… Хотя и среди твоих «женщин», пришедших с восьмого марта, отстоявших очередь  в супермаркете,  встречаются разные экземпляры. Есть жены, которым очень выгодны измены мужа. Они их прощают и прощают. Прощают и прощают, сердобольные, а потом орут, как резаные, что им жизнь испортили, молодость загубили, что она столько лет зря на него потратила. Да никому они не нужны. Понимаешь, майор, никому. И дома грязь, сама в драном халате, и жрать нечего, и дети сопливые бегают… И ведь именно такие непрочь прыгнуть в первую попавшуюся постель... просто так, потому, что годы уходят,и в зеркало уже смотрется не хочется. И любви нет, не было и уже никогда не будет. И обязательно должен быть крайний. Вот и вытаскивают плесневелый красный стяг и на баррикады...
       Майор ушел. Долго держал ее руку на прощание, все сказать что-то хотел. Кивнул головой. Нехотя отпустил ее пальцы. Олеся походила по квартирке, убрала со стола, достала специально  отключенный  сотовый, включила, и он тут же заверещал,  сообщая о десятке пропущенных вызовов.
  - Раз, два, три, - сосчитала вслух Олеся,- четыре пять.Ты идешь меня искать, Ну, где ты. Подполковник. Пора уж явить лик народу.
В дверь поскреблись. Олеся приоткрыла ее. Прислонившись к стене, помятый, виноватый, и совершенно трезвый стоял ее Баранов.
  - Лесь!- тяжело вздохнул Олег.- Прости засранца.
Олеся потерлась носом об его нос.
  - Заходи, герой-любовник. Кормить тебя буду. Чем бог и местная « копейка» послали.
Через минут двадцать, отмыв торс от пота и, пригладив взъерошенный мокрый бобрик волос расческой, Баранов уселся за стол.
  - Лесь!- он заглянул в глаза женщине.- А ты меня ревновала? А? Хоть немножечко!
  - Было дело!- щелкнула его по затылку Олеся, подкладывая разогретого картофеля. – Ешь!
Баранов удовлетворенно вздохнул, загреб вилкой горку картошки и отправил в рот.
Да так и замер с открытым ртом... На подоконнике мирно грелась недопитая бутылка водки и две рюмки. Баранов побагровел…
    Олеся проглотила смешок за его спиной, увидев отражение ревнивца в оконном стекле. Она сам лично подставила этот натюрморт под его нос.  Даже  странно было, что он не сразу его заметил.
  - Я спать иду. Второй час, а завтра автобус в шесть ноль пять,-  Олеся сняла платье прямо за спиной Баранова и ,покачивая бедрами, отправилась на застеленный свежим бельем диван. Баранов бросил вилку и. не погасив света, нырнул за ней…
   Когда он засопел,  устав доказывать скорее самому себе, чем Олесе,  собственную мужскую состоятельность, девушка,  соскользнув с ложа любви, прошелестела на кухню, и, достав еще одну пачку сигарет из сумки, с наслаждением затянулась, открыв нараспашку форточку. Она все вспоминала наивные грустные глаза странного майора. И кровь волновалась, и щеки горели. Она еще ни разу не говорила так много,даже с Барановым. И еще ни разу не позволяла заглянуть себе в душу. За семью печатями всегда надежнее...
«Бог нам всем судья,- вздохнула она, потрясла головой и отправилась под крепкий, сильный бок ее мужчины, который, кажется, еще ни разу ее не подвел.