Бессмертие первого и второго ряда. Часть Первая

   Учился я когда-то в провинциальном институте. И был у нас такой преподаватель - Белов Михаил Ильич. И был, естественно, и ректор - Новиков Иван Антонович. И были студенты - как институту без студентов?.. Например, мои знакомые - Чернов Гриша и Корнеев Вова. И обо всех гремела слава: добились люди, даже студенты!.. Чернов Гриша играл на ионике, а  Корнеев Вова создал СТЭМ - студенческий театр миниатюр, чем добились всефакультетской известности. Чем, впрочем, и гордились, и к чему, что греха таить, очень стремились. А преподаватель Новиков Михаил Антонович, например, уже был кандидатом наук, а не только секретарём парторганизации факультета, "шишкой" в институте, и активные студенты прославляли его в настенной факультетской газете: "Спасибо, Наставник!" С большой буквы писали это слово! Ну, прямо, Учитель медиков с большой буквы, пусть и не Учитель человечества... Вот что значит - слава на весь факультет! Прямо до небес гремела эта слава - раскатами благодатного грома, музыки любой слаще!.. Во всяком случае - так всем казалось, судя по довольным улыбкам и по тому, как старались себя и в дальнейшем проявить, и, пока находились внутри факультета и института, творили свои великие дела... А Белов Михаил Ильич не только тянул лямку секретаря парторганизации факультета( без денег, за спасибо, так сказать, общественная нагрузка), но и собирался защитить докторскую: бессмертия захотел!.. И я там был, и даже к славе той приобщился: и потому,что участвовал в СТЭМ, этом детище Корнеева Вовы, и к тому же я, длинный, то есть рослый, занимался прыжками в высоту - и сам хотел, но и ещё больше - заставили, ибо больше было некому, а - надо! В СТЭМ  я ещё больше не хотел, но также было некому, а и знаменитость Корнеев Вова не мог без "народных масс"... Тогда люди, особенно молодые, были закомплексованными, и ни у одного из нас не хватило ума возмутиться: не тяните меня насильно в светлое будущее, не заставялйте меня делать то, чего я делать не хочу или делаю плохо!..
  А как-то я, спортсмен, рослый, прыгун, легкоатлет, был на сборах в другом городе  и во время прыжков в высоту сильно повредил ногу - бывает. Отвезли в больницу. Там меня лечила некая Белова Мария Ильинична. Чем-то я ей, привлекательный, понравился, и лечила она меня и при этом явно сочувствовала больше, чем была обязана сочувствовать чужому человеку.
  -Ничего страшного, вылечитесь,- говорила Мария Ильинична, вглядываясь в моё хорошее лицо. - Будете ещё не только прыгать, но и рекорды ставить.
  Я ей тоже симпатизировал: вижу, что романтическая личность, дай, думаю, подбодрю, чтобы ещё больше старалась...
  Сразу обратив внимание на то, что её фамилия - Белова, да ещё и Ильинична, я уже во время следующего обхода не мог не сказать:
  - У нас в институте тоже есть Белов, Михаил Ильич. Кандидат наук, докторскую вот-вот должен защитить. Известнейший в институте человек... Он случайно не ваш родственник?
  - Нет, не родственник, - тут же ответила Мария Ильинична. -  Может, у вас он и известен, а я впервые о нём слышу.
  После обхода, когда Мирия Ильинична уже ушла, я на миг закрыл глаза, предстваил себе других наших "всефакультетских знаменитостей" - Чернова Гришу, игравшего на ионике, и Корнеева Вову, созавшего СТЭМ, о котором здесь никто не слышал,- я специально побыл несколько минут с закрытыми глазами, но никаких "раскатов грома", никаких лучей славы, которые озаряли Гришу и  Вову на факультете (и мне так казалось, пока я был там), я не почувствовал, но я был скорее удивлён, чем неприятно поражён таким открытием. И о Белове, нашем Наставнике с большой буквы, здесь тоже ничего не знают! Да и обо мне: мало ли кто умеет прыгать и за пределами нашего факльтета и тем более института?.. Значит, и моя слава - в известном смысле, всего лишь иллюзия, самообман?.. В институте и сам Белов уважал, и даже ректору представляли, и Гриша с Вовой со мной за руку здоровались, и физрук смотрел на меня серьёзно, имея на меня виды, а здесь?.. Другой мирок, а даже не мир, но кому я здесь нужен?!.  А перейди я жить сюда, в этот мирок,- за две недели тебя на родном факультете забудут!..
  Вскоре я начал ходить, правда, слегка прихрамывая, и в светлом и широком коридоре больницы (тогда специально так, хорошо, больницы строили) я увидел доску почёта, и на ней фотографию и моего лечащего врача Беловой Марии Ильиничны, - и ею гордилось хирургическое отделение! Слава на всё отделение, тут уж и гадать нечего!.. И даже заметку прочёл в местной стенгазете, а была она, не знаю, почему, но, прямо скажу, даже немного лучше и красивее, эстетичннее оформлена, чем наша факультетская. И, наверное, не зря. а вполне заслуженно и о хирурге Беловой Марии Ильничне в сей газете сказали слово: "Лечите больных так, как лечит наша дорогая Мария Ильинична! Это Врач с большой буквы!"  И я почему-то вспомнил о своём, "родном", Белове Михаиле Ильиче, о котором даже в другом провинциальном городе, ничем не лучше нашего областного центра, уже никто ничего не знал, не подозревал о существовании Наставиника, который к тому же вот-вот должен был защитить докторскую и окончательно стать "бессмертным"!.. И о моих знакомых Гише и Вове никто ничего не знал... Да и о моей персоне никто не знал, кроме Марии Ильиничны... И даже если бы я не вывихнул ногу и занял призовое, даже первое место в прыжках в высоту, вот что кардинально изменилось бы?.. Всё в этом мире относительно! И от этого - обидно, досадно, да ладно!..
  Этак недели через три я выписался и вернулся в родной институт и ещё более близкий мне факультет... И тут же у меня произошёл конфликт с самим Беловым Михаилом Ильичом, которого знал весь наш институт и немного - даже в Москве, - известный человек, вышел на всесоюзный горизонт со  своей интетесной докторской!..
  Белов, не только начальник и "шишка", но и фронтовик, вызвав меня к себе в кабинет, гневно бил по столу кулаком с густыми рыжими волосами:
  - Почему вы не сообщили нам на факультет, что попали в больницу?
  - А что тут такого? Никто не застрахован, - ответил я по-юношески упрямо, и как понял потом, достаточно легкомысленно.
  - Дисциплина есть дисциплина! - Белов ещё раз ударил по столу своим увесистым кулаком. - Да мы на фронте!..
  - Так то на фронте,- довольно смело возразил я.
  - Прошу помолчать!
  Я и в самом деле в этот раз послушался...
  -У нас тут всефакультетский, даже всеинститутский переполох! До ректора дошло, что наш студент исчез! Хотели объявлять всесоюзный розыск! Мне забот хватает, а тут ещё и от ректора выслушивать из-за вашей недисциплинированности! - И закончил: - За такую безотвестственность исключать надо!
  Я так понял: ректор "дал втык" Белову, а он теперь, не говоря об этом прямо, тем не менее охотно отыгрывается на мне...
  Обошлось - не исключили.
  Но на этом мои неприятности не кончились. Оказалось задетым самолюбие ещё одного всефакультетски знаменитого человека - Корнеева Вовы, в СТЭМе которого я, как-никак, пусть и неохотно, не чувствуя призвания, а тоже участвовал... Что греха таить, общественникам жилось легче, им и общежитие давали в первую очередь...
  ПРОДОЛЖЕНИЕ ДАВНО ЕСТЬ.