Я тоже могу, -

картина Василия Дмитриевича Поленова " Ранний снег" 1891
( на конкурс Картинная галерея )

рама выдохнула эти слова в давно уже наступивших сумерках , которые сделали зал картинной галереи сценой для нового спектакля теней.
Тени уже выбрали роли – фонари за окном горели ровным ночным светом и теням  не надо было трансформироваться  в  мерцании и скольжении солнечных лучей.
 Надо сказать, что солнце редко освещало окна картинной галереи,- местечко, где она была расположена, даже самые любвеобильные справочники называли средней широтой. 
Сами понимаете, что значит быть средней,  это – ни то, ни сё...
Если вы решили, что рамы не могут  говорить, то вы можете не читать эту историю, но я –то знаю о чём пишу, поэтому продолжаю.
Вдохнув, рама продолжила  то, что она давно уже называла откровенным разговором с самой собой.
 Если вы  знаете, что это такое, то вам не надо объяснять, что рама была честна с собой и старалась ( о, это очень важно, страться ) быть объективной.
Она знала, что такое  быть объективной  . Она слышала как молодой человек объяснял своей юной спутнице : « Посмотри, объективно это только картон, краски и больше ничего... « Так он говорил о картине, которую рама охраняла от исчезновения на просторах большой стены.
Можно сказать, что она работала охранником.
 Если бы ей это объяснили, то , возможно, она не так бы огорчилась, что молодой человек не заметил её – раму, а говорил только о картине.
Надо сказать, что рама никогда не видела себя вместе с картиной. Она бы и не задумалась об этом, если бы не только молодой человек, но и
дама в маленькой шляпке ,
мужчина в больших очках,
мальчик с блокнотом,
две девушки в джинсах,
группа туристов ( сосчитать их не удалось, они  по каким-то законам, то увеличивались в  числе и объёме, то уменьшались )
уборщик с поломоечной машиной,
электромонтёр и
смотрительница зала –об остальных можно не говорить ,
но  – ВСЕ - ВСЕ – видели  только картину.
Они  называли её то невзрачной, то притягательной, то примитивной, то волшебной, но НИКТО из них не сказал о раме.
- Я тоже могу, - рама задумалась над продолжением фразы , - быть видимой.
От этих слов внутри рамы что-то щёлкнуло , и она дала трещину. 
Трещину долго не замечали, пока однажды экскурсовод не обратила внимание на то, что картина висит немного криво.

Я написала эту историю на конкурс « Картинная галерея», великий художник  создал  настоящую картину. Она как бы иллюстрация к моему тексту, но текст не  картина. Картина живёт своей жизнью, моя встреча с ней – часть жизни картины. Моя история – часть моей жизни, которая стала этим текстом, потому что я смотрела на эту картину и....вот что получилось.