На то она и первая...

          «На теплоходе музыка играет…», гремело изо всех динамиков круизного волжского теплохода, который медленно, как бы неохотно, отваливал от причала. Весёлая толпа пассажиров толпилась у бортов, махала руками, посылала воздушные поцелуи остающимся на берегу. Солнце, наполненный речными ароматами воздух, предвкушение весёлого безмятежного отдыха делало атмосферу радостной, всеобще дружелюбной.
          Павлик, трёхлетний, крепко сбитый карапуз,  внимательно и неторопливо осваивал окружающую обстановку. При этом он ни на мгновение не терял из виду родителей, которые, стоя у борта, смотрели на удаляющийся причал.  Павлик постепенно расширял зону своих исследований, то удаляясь от мамы с папой, то снова подбегая к ним.
          Пока ему всё нравилось. Даже слегка покачивающаяся палуба не пугала его, а даже веселила. Громкая музыка, радостное оживление людей вокруг наполняли его праздничным настроением, и он улыбался и даже что-то напевал себе под нос.
          Наконец, теплоход вышел на середину реки и, дав прощальный гудок, величественно понёс своих гостей по великой реке, предлагая им и красоту окрестных берегов, и свежесть волжского воздуха.
          Среди окружающих его пассажиров, Павлик сразу обратил внимание на девочку, его ровесницу, которая жалась к ногам своего отца и недоверчиво оглядывала незнакомых людей. Паша остановился и стал внимательно её разглядывать.
          Ах, какая это была девочка! Словно сошла с картинки из детской сказки. Волнистые каштановые волосы обрамляли розовое личико, на котором светились огромные ярко-голубые глаза. Маленькие ножки были обуты в белые туфельки с золотыми пряжками. Платьице тоже было белым с кружевами, которые в солнечных лучах блестели разными цветами. Но больше всего Павлика поразил бант в её волосах. Очень большой, почти как голова девочки, он был ярко-голубого цвета, точно как её глаза.
          Рассмотрев пассажирку, Паша оглянулся на родителей и, убедившись, что они недалеко, двинулся в сторону маленькой красавицы. Некоторое время он стоял рядом, продолжая исподлобья рассматривать её, а потом сказал:
          – А я Павлик.
          Девочка опустила голову,  плотнее прижалась к отцу и ничего не ответила.
          Тогда мальчуган протянул руку и погладил кружева на платье девочки. Они были гладкие и тёплые.
          – Тебя как зовут? – проявил активность новоявленный кавалер.
          Родители девочки с улыбкой смотрели на Павлика, но на помощь дочке не пришли. После короткой паузы она тихо прошелестела:
          – Лена.
          Потом, очевидно посчитав эту информацию недостаточной, добавила:
          – Я на палаходе плаваю.
          – Я тозе плаваю, - радостно подхватил Паша, –  Давай на чаек смотреть.
          Лена посмотрела на родителей и, увидев, что они не возражают, выразила своё согласие кивком головы. Павлик сразу взял девочку за руку и подвёл к свободному участку борта.
          – Вон, видишь сколько их. Это они хлеба плосят. Мы с папой сколо будем им хлеб блосать. А они его поймают и съедят. Хочес с нами их колмить?
          Знакомство состоялось, и Паша уже не отходил ни на шаг от понравившейся ему девочки. Родители детей познакомились и сидели вместе в беседке  на палубе под большим зонтом, то и дело поглядывая на малолетнюю парочку.
          Павлик от всей души развлекал подружку, оживлённо рассказывая её о чём-то, при этом так активно размахивал руками, что казалось – вот-вот взлетит. Малыши бегали по палубе, изредка подходя к родителям, чтобы поделиться особенно понравившимся.
          Напрасно им предлагали попить соку, съесть булочку. Они только отмахивались и отбегали дальше. Вдвоём им было явно комфортнее.
          Солнце уже начало клониться к кромке леса, когда запыхавшаяся парочка опять подбежала к родителям. Глаза их сияли, улыбающиеся лица были счастливы. Павел держал Лену за ручку и, наклонившись к ней, что-то прошептал на ухо. Та радостно закивала головой. Тогда мальчик повернулся к взрослым и сказал:
          – А мы с Леной у нас будем жить. – Потом подумал и добавил, – Вместе.
          Родители онемели от такого заявления. Повисла пауза.
          – Ничего себе! – Выдохнул папа Павлика.
          – А Леночка-то согласна? – Спросила его мама.
          Леночка скромно опустила голову и несколько раз кивнула. При этом её бант, словно живя самостоятельной жизнью, тоже радостно закивал.
          – Вот это да-а! – протянула Леночкина мама,  – А как же  мы с папой? Ты, что же, выходит бросаешь нас?
          – Не-а, –  качнула  головой Пашина избранница, –  Я к Павлику с мамой и папой пойду.  Я без них плакать буду.
          Пашка с удивлением посмотрел на Леночку и, надув губы, пробурчал:
          – Мы так не договаливались. Пусть они в гости плиходят, а спать домой идут.
          Леночкины губы начали кривиться и подрагивать:
          – Не хочу без мамы. Я с ними хочу!
          Родители кинулись уговаривать своих чад, суля им всяческие блага в виде игрушек и сладостей. Однако прошло много времени, пока дети успокоились и согласились повременить с переездом. Они вновь взялись за руки и стали чинно прохаживаться по палубе.
          Когда, уже в каюте, мама осторожно спросила Павлика, не будет ли он настаивать на совместной жизни с Леночкой, он рассудительно ответил:
          – Пусть дома живёт. У неё и иглушек то холоших нет. Одни куклы. – И подумав, добавил: – У нас и клаватей на всех не хватит.

          Гордо шёл по волжском фарватеру белоснежный пароход, а вслед за ним летели чайки. Изредка они пронзительно вскрикивали, словно печалясь о несостоявшейся первой любви.