Борис Дубровский - ДЭВ Сиран. Проза и Публицистика

                ДЭВ Сиран

                «Страсть – вспыхнула –
                Все исчезли боли…
                … Любовь – цветение,
                Сплошное бытие!..»
                /Э. – Т.- А.- Гофман/

                Бубновый

        Они увидели его сразу, как только въехали в парк. Он лежал на клумбе цветов, в позе чудища из сказки «Аленький цветочек». Руки его охватывали зеленый ещё кустик травы мокрицы.  Осень вступала в свою стадию: ночами случались заморозки. При осмотре голого тела, в котором еле теплилась жизнь, были видны следы порезов то ли жестокой пытки, то ли ритуальной татуировки. Длинные порезы охватывали колени ног и сгибы рук,  их пересекали под острым углом более короткие, но глубокие, напоминающие ветвь кедра.
      Порезов было множество. Под сердцем – не менее пяти проникающих. Любой из них мог  закончиться смертью. Да, видно,  все прошли мимо жизненно важных органов и не зацепили сердце.
     - Как это произошло?
     - Почему?!..
      В реанимации Его выходили, но ясности не внесло. Он молчал. Глаза устало открывались, на некоторое время и снова закрывались, полыхнув синевой. На стационар, в общую палату, Его привезли во время обеда, когда в палате никого не было.
      Его кровать теперь стояла между двух окон. В одно окно был виден восход солнца, в другое можно видеть заход.
      Койку слева занимал молодой человек, по имени Сиран, получивший осколочное ранение.
      Это он сейчас стоял в двери с широко раскрытыми глазами, от увиденного. На него смотрели два провала синевы. Это глаза, как из другого мира, изучали вошедшего. Сиран, поражённый увиденным, кивнул головой, в знак приветствия, что-то сказал и вышел хромая. Он поспешил в столовую к раздатчице.
     Через несколько минут вошла, точнее, вплыла, хозяйка столовой – дородная тётя, с подносом еды. Войдя в палату, она чуть не уронила поднос. На неё смотрели два глаза - колодца синевы, со скелета, обтянутого серой кожей. Опыт работы взял вверх, над изумлением. Она певуче пропела:
     - Давайте кушать…
       Поставила поднос на тумбочку. Сама присела на его кровать. Тело, как две соломинки, совсем мало занимало места на кровати. Огромные сгустки сини, на высохшем лице, были единственным признаком жизни. Положив полотенце Ему под бороду, взяла тарелку, и с ложечки стала кормить, приговаривая:
      - Откройте рот.
      - Ешьте, миленький, не спешите и терпите.
При каждом глотке Он закрывал глаза и тягуче всасывал бульон. Через некоторое время  не открыл рот. Она поняла, что больше не съесть.
      - Вот и хорошо!
      - Вот и ладненько! Вот мы покушали! Теперь, мой бубновый, до ужина. Потом сам научишься кушать.
      Взяла поднос  ушла, оглянувшись от двери, на своего пациента.
      Сиран лежал на кровати в задумчивости. Вспомнил слово «Бубновый», посмотрел на соседа, который лежал с закрытыми глазами. Тот и вправду походил на бубнового туза, из картонной колоды:
      - Высокий лоб. Продолговатое лицо. Русые волосы вились…
      На пятый день недели при помощи Сирана Он вставал. При поддержке доходил до раковины, чтоб умыться.
      Следы порезов на теле: жестокой «пытки – татуировки» зажили, но шрамы вселяли ужас кем то содеянного. За всё это время «бубновый» не сказал ни слова.
      Врач приходил, интересовался самочувствием, температурой – Он молчал. Сестра докладывала тихим голосом. На вопрос врача.
       - Полегчало ли ему?
Пострадавший слегка кивнул головой. Глаза уже не закрывал и они, изливая синь, смотрели прямо.
      - Говорить будем? – спросил врач.
      Ответа не последовало.
      - Тогда, я Вам скажу сам: всё произошло из-за вспышки страсти. Ваше сердце заняла черная дама. Вы, как вам казалось, ее любите. Хотели доказать…Да! Друже. Вы не заметили, что есть другие…
      - Вы мужественный человек! Жить надо!
      -  Найдётся, найдётся – Червонная.
      - Давайте вместе бороться за жизнь. Иначе нам вас не поднять.
      Больной закрыл глаза. То ли от усталости, то ли в знак согласия. Врача позвали…
      Дня через два в больнице был аврал. Устанавливали дополнительные койки в палатах. В их палате, вместо стола, тоже поставили койку и отгородили ширмой. Где-то произошла авария. Поступало много пострадавших. В их палату тихо положили кого-то, когда они спали.
     Ширма разделяла кровати: день и ночь. Медсестра приходила за ширму и уходила, а что там происходило, скрывала ширма.
     В один из солнечных дней Он показал Сирану, может ширму убрать, чтоб солнце туда попадало? Сиран обратился за ширму. Там с благодарностью приняли предложение. Сиран сложил ширму и прислонил в ногах кровати к стене. С кровати, взглянула женщина, на соседа. В палату словно вспорхнула розовая бабочка. Цвет придавал её халат. Их взгляды встретились – замерли.
      Женщина была моложе средних лет, но пережитое сделало лицо серьёзным.
      Сиран сидел на своей кровати поражённый открытием. Его сосед впервые попытался проговорить, сильно растягивая слова:
      - Зд-ра-вс-т-ву-й-те!      
      Женщина смотрела на исхудавшего человека широко открытыми глазами и очень тихо ответила:
      - Здра-вст-вуй-те!
Она сидела на своей кровати в сильном изумлении. Через минуту сосед продолжил говорить, так же растягивая слова:
       - Р-ру-ка-а  за-аж-и-вё-т.   Во-ло-с  на-а  г-о-ло-ве  о-т-ра-с-тё-т.     Э-т-о-о.     Не-е  с-тр-а-а-ш-но.
      Левая рука у женщины была в гипсе. Голова забинтована полностью. Женщина как-то сразу успокоилась и, улыбнувшись, легла. Первые Его слова поразили, наверное, самого. Они лежали и молча смотрели друг на друга.
      Пришла врач. Они её не замечали. Всё смотрели друг на друга.
      Врач тихо, уходя, вернула от двери санитарку…
      Так прошли недели в лечении и перевязках. На ночь ширма ставилась между кроватями. Днем ее перемещали за кровать.
     В один из дней женщину увезли. Её не было несколько дней. Пришла она после обеда, когда они засыпали.
     В дверях стояла женщина со светло - ржаными волосами до плеч. Красивые глаза изливали лучистый свет. Она присела на кровать и улыбнулась своим соседям. В палате засияло, вроде, второе солнце. Перемена в женщине сильно подействовала на бубнового. Он улыбнулся. Тихо сказал:
      - Вот и червонная!
На кедре образовались новые завязи шишек.