Борис Дубровский - ДЭВ Сиран. Проза и Публицистика

                Борис Дубровский      ДЭВ Сиран

…От чего в России берёзы шумят?...


                '                '
                " Не злобствую, а плачу и плачу
                Слезами сердца за позор России.
                Чего хочу? –
                Да честности хочу,
                И чтоб она была –
                Как кольца на кедровой древесине."

                Евгений Лебков.






Ветка кедра.


                Часть

I
               



Россия
Углекаменск
2005г.
               
    
                "Ушёл один, и многие – уйдут,
                Но это не причина для уныния
                Россию ведь не ведуны ведут,
                А некая кривая линия"
               
                Евгений Лебков.




Она – живая

Глава I

     Отгремевшая Вторая мировая война много чего наделала и принесла в жизнь наших родителей, дедов, бабушек, старших братьев и сестёр: мысли, тревоги, о том чтоб не повторилось. Свой отпечаток наложила и на послевоенное поколение: воспитание, дела и дальнейшую жизнь.
      Из нашей деревни, если перейти на высокую, северную сторону со школой, правлением, магазином – видна железка. По железке бегали паровозы. Ходить на неё родители и взрослые нам запрещали. В нашем распоряжении был лог по обеим сторонам деревни, ручей текущий с юга по нашей стороне, в овраге, начало реки с востока. В конце деревни на реке была запруда. Всё это принадлежало нам и домашней живности. За деревней с трёх сторон пашня, а на западе в дали дымила заводская труба.
       В один из дней мы, пацаны, сидели на самом высоком месте деревни, ожидая поезда.
       На поезде должен ехать папа – Сорванца – Атаманки – Атьки – Мани. Сорвашка была на полтора года старше нас и хороводила всей ребячьей ватагой- командой в деревне.
      Деревня наша располагалась недалеко от верховья Дона. Ещё ближе было знаменитое поле Руси – Куликово.
      Сорванец могла залезть высоко, прыгнуть с плотины в воду, или за невыполнение приказа – команды поддать подзатыльник. За эту смелость и была она у нас атаманшей – сорванец. Все смиренно сносили её, как старшую в деревне. Её отец водил большие паровозы – ло-ко-мо-ти-вы. Чаще вёз уголь в вагонах с шахт. Мы не успевали считать вагоны. Сорвашка всегда считала быстро.
               


-3-
      В наше ожидание въехала машина, с размазанными зелёными полосами. Наверное, по ней водили большими пальцами рук.
Машина шла от риги на подъём, но прозевала поворот перед ригой.
Мы сорвались, как по команде, понеслись ватагой навстречу, свист Сорванца догнал нас на лету.
Паровоз мы видели каждый день. А машины проезжали по тракту.
Они нам казались маленькими. А здесь вот она – рукой можно дотронуться. Ватага бежала по обеим  её сторонам. Все кричали махали руками, но машина нас обогнала и застряла по середине деревенской улицы в яме. Застряв, она рычала, колёса крутились в кабине сидел дядька с усами и то включал, то выключал мотор раскачивая машину, вперёд и назад. Из машины не шёл пар, как из паровоза и не курилась большая трубка дымом, она ездила быстро, рычала, а колёса крутились. Сейчас буксуя колёса размешивали глину, аж стали жёлтые. Мы не понимали, кто крутит колёса? Присев на корточки, разглядывали, что там под машиной. Машина подёргалась и остановилась. Дверь открыл дядька в солдатской форме с усами и в сапогах. Он стал снимать закрывающий кузов брезент. Никакой команды нам не надо – все устремились внутрь кабины. Из пола торчала кочерёжка – ручка, даже две. С носа в кабину высунулся штырь с колесом, меньше чем малое у телеги. Имелось кожаное сиденье. Машина разочаровала нас. Солдат подошёл, сел в машину, а перед тем как закрыть дверь, крикнул – разбегись поцоны. Он так и крикнул пацаны, а не мелюзга. Наверное понимал, что мы не мелюзга, а пацаны войны и за оскорбление можем дать сдачу – камушком. Пуляли камушки шустро: сплеча намётом, прощёй так, что сбивали в саду любое яблоко. Машина взревела. Мы отбежали. Машина дернулась. Все ахнули. Колёса подминали ветки, как у ёлки, но не ёлки, а такие зелёные, что росли у школы. Мой крик слился с криком атаманки: - Они живые! Мы знали: ёлки и такие деревья приходят к нам нарядные с подарками на новый год. Я ухватил ветку. Какая-то сила подняла меня и шлёпнула по нижнему мозгу, как говорила моя любимая бабушка – Варвара Сергеевна. По имени я называл её, когда хотелось сильно пойти на лог и меня не пускали, или вкуснятины… Обыкновенно звал – бабушка.
        - Ух! Пока переберёшь родню – язык сломаешь – говорила наша соседка. С нами жила старая, бабушка – Анна. Мама моей бабушки. Старая бабушка молчала и, поймав меня, гладила по голове.
Я пытался увидеть, кто меня держит за шиворот ( ворот холщёвой рубахи ), но не мог это сделать. Услышал: - Иди! Иди! По голосу сразу узнал соседку через два дома от нас. Она доводилась нам родственницей – говорила бабушка Варвара. Была подругой и сестрой моей мамы, какой не знал.





-4-
- Пусти! – кричал я, чуть не задыхаясь. Но соседка Туня ( Таня ) крепко держала меня, сильно прижимала к себе и шла так быстро, что мои ножки почти болтались в воздухе. Она миновала плотину. ( Плотина наш идеал широкая, высокая, с перилами, ухватившись за которые можно было видеть, как в воде плавают рыбки. Да взрослые были начеку и прогоняли нас с плотины. )
Я видел, что вместе со мной, с другой стороны под машину, кинулась Атька. Прижатый к телу соседки, я пытался повернуть голову на крик, но Туня сильнее меня зажала. И я увидел только, как из-под машины встал дядька в военной форме, на руках у него была наша атаманка. Красной шапочки на голове не было. Её золотистые, красивые волосы, цвета степной ржи, летали по ветру. Ещё раз выглянуть Туня мне не дала, закрыла собой и почти бежала. У нашего дома резко подпрыгнула с камня – порожка, втолкнула меня в сенцы и захлопнула дверь. Запыхавшись, протащила на кухню, где было окно на лог – северную сторону.
- Варвара, забери своего – Тука ( внука ). Из-под машины выхватила, а Манюньку не успели задавило.
Я пытался не зареветь от такого обращения, почти крикнул – не Манюнька – а Атаманша!
Бабушка Варвара строго сказала: - иди к столу, отдышись. Проводила Таню и вернулась ко мне. Спросила ещё строже: - Зачем полез под машину?
Тут я заметил, что в руке держу ветку, похожую на ёлку, но с длинными и мягкими иголками. Бабушка повторила вопрос. Я почти плакал, голос дрожал от обиды, проревел – Сама  говорила и читала в …илии ( Библии ):  Она, ветка, живая, а Туня меня била и сильно тащила, а ветка упала под колесо.
Никто из пацанов не видел этого, все заняты были кабиной машины. А дядька – солдат открыл брезент, взял охапку веток из кузова и запихнул их под колесо, тоже он сделал с другой стороны, из разговоров взрослых и из книжки которую читала бабушка, я знал что эта ветка живая – кормилица. Мы никогда не лазили на пришкольные деревья, с коричнево – золотистой кожицей – корой.  Нам без того хватало лозин и чезений. Эти деревья росли вдоль реки. А ветка принесённая мной из-под машины походила на те, что приходили на Новый год нарядные. Уж как ни хитрили мы, да не могли уследить за их приходом. Сначала появлялась Она – ёлка нарядная, потом мама. Маша начинала петь и стряпать вкусную еду. Мы с ребятами ходили и смотрели на красавицу в ожидании, когда нам разрешат снять конфеты в обёртке и яблоки, найти под красавицей свой подарок. После праздника мы ползали на коленях  по полу пытались увидеть ёлкин след. всё было чисто, без следов. Сия загадка длилась до юношества.




-5-
Бабушка Варвара вымыла мне лицо и руки. Посадила на стульчик. Налила в кружку молока. Отрезала от краюхи  хлеба ломоть – Ешь! Я жевал вкусный хлеб и запивал молоком, радуясь, что меня не ругают. Бабушка Варвара подождала немного и стала объяснять.
- Шофёр положил ветки под колёса, чтоб они не буксовали.
Я был ошарашен новым словом.
- Шофер? Кто это?
Бабушка внимательно глянула на меня. Она знала, я не отстану, пока не узнаю.
- Шофер- кто? повторил  я пискляво, жуя хлеб.
- Шофёр – это человек, умеющий водить машину, как и паровоз.
- Нет бабушка, там не было шофера, там был солдат в гимнастёрке, брюках и сапогах.
- Это и был шофёр. Говорить надо шофёр, а не шофер. Слово шофёр переводится, как водитель – чтоб я не успел задать вопрос добавила – машины. А ты, пострелец полез под колёса. Он же вас не видел под кузовом.
- Сама говорила и в …иге читала, в …илии, про неё – живую, запыхтел я.
- Да, не отказывалась бабушка, говорила и читала. Но это не значит бросаться не думая под машину. Вот она и задавила Маню. Так и тебя бы, если б не Таня.
Я соображал, что бабушка говорила, но слово "задавила" интересовало меня больше.
- Как задавила?
Бабушка пожалела, что сказала новое слово. – Иди спать, хватит на сегодня и пошла мыть кружку.
- Атаманка крикнула: - Он их сейчас!.. Я прыгнул первый…
- Первый, первый, бубнила бабушка сердито. – Не было бы рядом Татьяны и раздавило бы тебя.
- Как раздавило?
- Наехала бы машина колесом – всё в тебе лопнет – и умрёшь.
- Татьяна успела тебя выхватить и голова цела – шустрец!
Я схватил голову ручками и повертел ею в стороны – цела!
- Иди спать, а то мама придёт, вот поддаст "жаркое".
Мама была строгая и звали её большие тёти и дяди – Казачка. Чтоб не заплакать я сильно нахмурился, сполз со стульчика и подошёл к кроватке. Хотел посмотреть в окно, да бабушка строго сказала – Ложись!..
Я силился понять, как машина должна была меня задавить, а задавила Атаманку. Я трогал себя. Всё плотно. Внутри косточки. Про косточки я хорошо знал, что они твёрдые. Мы с ребятами сражались ими в бабки. Бабки набирали из варева ножек от чушек. Чугун остывал и бабушка его, варево, разбирала. Косточки вынимала и клала на досточку.




-6-
Я их обсасывал – вкуснотища! Большие и маленькие суставчики я обсасывал сильно, чтоб они были чистые, в этот момент забывал, как плохо пахнет у чушек. Чушки жили в доме у нас, в приделе. Они были колхозные. Выводили маленьких белых поросяток.  Бабушка Варвара их кормила и заботилась. Видел, как она их мыла. Она всех любила и меня тоже. Правда, она всегда в конце зимы почему-то плакала. Потом мы ходили в церковь к крёстному в Лёхвину (Лёвинка  деревня ) или в Папоронку ( Папоротка ), а на большие праздники, с ночёвкой у тёти, забыл как её звали, в город Богор…              ( Богородицк ). Тут мои глаза сомкнулись, а мысль сразу улетела по себе. Я не успел понять: разве у Атьки не было внутри косточек…
Утро было хмурое. По небу бежали злые, тёмные – тяжнеки (облака). Они закрывали солнце и грозили дождём .
Я сидел на стульчике напротив окна, ел скородутку (скородумку) бабушка сказала скородумку едят, когда некогда готовить. А она была вкусная – на сковороду бабушка клала смалец и взбивала яички с молоком в кружке, всё выливала на сковороду и в печь. Там шипело, шкварчало  - дули ( как я думал кто-то).
Не отворачиваясь от окна, я спросил у бабушки : - что у Атамашки косточек что ли в нутрии  нет?
- Вот ты какой глупенький, отозвалась бабушка переставляя в печи чугунки.
Я не понял, какой глупенький? Молча сидел и смотрел в окно на другую сторону деревни. Машины нет. Коровы и овцы не гуляют. На логу никого нет.
- Ты где сидишь? Спросила бабушка.
- В доме.
- На чём?
- На стульчике.
- Он из чего сделан?
- Из дерева. Такая у нас была игра с бабушкой, чтоб я понял объяснение.
- Дерево твёрдое или нет?
Я не хотел отвечать про это бабушке, знал: палка бьёт больно, она твёрдая, доска ещё твёрже, пол не ломался, как бы мы не прыгали. Дерево ещё … Хитро сказал – Огонь дерево съедает.   
- Да, подтвердила бабушка. Люди вынуждены дерево кидать в огонь, чтоб приготовить еду и обогреться, когда нет солнышка. А машина сделана из дерева – кузов, из железа – мотор. Она твёрже косточек.
- Даже большого?
- Даже твёрже большого, ответила бабушка, одеваясь.
Я поверил Варваре, она всё  объяснила правильно.




-7-
Бабушка повернула меня со стульчиком. Строго посмотрела на меня и сказала – Мы пойдём на другую сторону деревни. Не отходи от меня. Держись за юбку и не хнычь. Я не понял зачем мне хныкать-то? Вышли на лог. Обошли деревню мимо риги и оказались на высокой стороне. Я вертел головой. Машины нигде нет. Слышал плач у дома Атьки.
- Не ёркай и молчи, строго приказала бабушка.
Я посмотрел на бабушку. Она была вся в чёрном. Хотел спросить её: -  что же она не одела свою нарядную поддёвку? Бабушка взяла меня за руку. Мы  вошли во двор к дому – Атьки – Атаманки – Муни…
На табуретках стоял красный гробик, там лежала Наша – Атька. Она была целая… только не разговаривала. Я хотел спросить, бабушка строго посмотрела на меня и я промолчал.  Взрослые женщины с мамой Сорванки плакали. Мужики хмурились. Пацаны стояли молча. Потом все  пошли по деревне к плотине. Бабушка шла впереди с другими бабушками и отламывала от моей ветки маленькие отростки и бросала под ноги идущим. Тоже делали другие. 
Другие бабушки были старше моей, но все слушались её. Старшую в родне. Я хотел спросить …, но  вспомнил наказ – молчать.
Плотина всегда вызывала у нас восторг. Теперь мне не хотелось по ней идти.  Мне хотелось плакать. Внутри было тяжело, толи от плача мамы Атошки, толи от того, что её гробик поставили на телегу и повезли в Лёвинку. Мы постояли с бабушками молча и пошли домой, через наш овраг. Я сильно устал. Присел у кровати и уснул. Проснулся к полднику. Бабушка посадила за стол. Налила в кружку малинового киселя. На блюдце положила две оладьи. Они ещё пахли теплом. Я молча ел.
- Ешь не торопясь, прольёшь – опередила меня в вопросе бабушка.
Я съел оладьи и вышел из-за стола. Насупившись сказал: - зачем мою ветку рвала и бросала на землю, под ноги?
Бабушка Варвара ласково посмотрела на меня и промолвила крестясь.
- Ты же её спас. А теперь мы отдали её Маняше. Так надо.
- А другие зачем бросали?
- Так делают всегда, когда у русских умирает человек, если можно достать кедра, или бросают цветы.
- Какого это кедру? – изумился я.
- Да ветку которого ты вытащил из-под машины. Это дерево большое, как у школы растут. Он и зовётся кедр. Как человек родится сажают кедр. Растёт человек и растёт кедр - его дерево. Оно потом кормит человека: маслом, едой, питьём и провожает в последний путь.






-8-


- Кедра долго живёт?
- Намного дольше жизни человека – ответила бабушка.
- Я вырасту обязательно дерево кедра посажу у дома.
Бабушка посмотрела на меня по доброму и перекрестила …