Про Шикотан, 9

Из писем маме:

         
      У меня вчера был очень удачный день: я впервые выполнила норму по укладке сайры. Надо было уложить 31 баночку, а я сделала 42. Но я уже выкладывалась из последних сил. Даже не знаю, смогу ли повторить.
      С  утра мы с Иркой Берковой и девчонками – студентками из Москвы  (их пять человек, они приехали недавно, у одной из них тут отец на заводе – главный инженер) и друзьями-москвичами (у них сегодня выходной) пошли в бухты – Ложную и в Отрадную.  В Ложной нашли плот, столкнули в воду и начали плескаться у берега. Яркое жаркое солнце, тёмно-синее море, высоченные коричнево-фиолетовые отвесные скалы и сопки, чёткие аккуратные ели.
       Небо голубое-голубое.
       Как мы дурачились!  Мы надевали на плечи и обматывали вокруг себя раз по двадцать длинные ленты – морскую капусту, пытались удержать равновесие на плоту и грохались в воду. А вдалеке   вулкан Тятя  –   призрачный.
       Вчера после работы я смотрела закат. Он начинался бирюзовым, оранжевым цветом, розовыми бликами по воде в бухте и тёмно-лиловым – за пределом, ещё темнее – Тятя, и длинные редкие полосы туч на небе. Потом ярче, ярче. Небо уже малиновое, океан чёрный, залив – как северное сияние. Насыщенность красок – как у Рериха на картинах. Это как театр цвета! Потом звёзды.
        Манечка, я ещё не знаю, когда приеду.  Скорее всего, числа 15 сентября.

        Сейчас идёт мелкая сайра, но она растёт, потом будет крупнее и  крупнее.
         Меня огорчает одна мысль: мы работаем по-разному: одни выкладываются полностью, другие так, посмеиваются. Мария старается, но у неё не очень-то получается, а Галка, её дочь, и Вероника и вовсе симулируют. Но Мария ставит вопрос так, что мы один отряд и всю зарплату должны делить поровну. Либо то, что мы вырабатываем сверх нормы, мы должны добавлять им, чтоб у них была норма. Если б зарплата была действительно большая, а то, дай то Бог, по 300 руб. получить. Такие вот дела.
   Кормимся нормально.
       Очень соскучилась по тебе, но уезжать не хочется! Очень уж тут красиво.
Пиши скорее, чтоб твоё письмо застало меня тут. Всем привет…»
   
      Одним  утром, мы из окна увидели в бухте огромное число кораблей, все во флажках. У нас в бараке много посторонних мужчин. Мы спросили, что это значит. Нам ответили, шторм, рыбу нельзя ловить.
       Мы к этому времени многих новых знакомых потеряли: симпатичная девчонка, наша ровесница, парикмахер, что плыла с нами на теплоходе, сама из Благовещенска, поехала на остров, потому что поссорилась с родителями,  хорошо, если проработала в общей сложности два дня. Теперь её нельзя было узнать: лицо синее, опухшее от синяков, всё время пьяная. В её комнату, где жило ещё три  женщины,  зашли рыбаки и ночевали все вместе.
       Раньше парень, что каждый день приносил нам рыбу, попросил у меня лезвие. Я дала и услыхала, как за дверью он сказал кому-то: «Пойдём поговорим: ты без всего и я без оружия». Я выскочила  из комнаты и стала его упрекать, что он лжёт, что у него лезвие и требовать, чтоб вернул. Потом неприятно было видеться.
       То на работе собирали по два рубля на похороны. Я спросила, кому. Нам ответили, что это нашему соседу: его вчера жена ударила по голове шваброй.
       Теперь мы осторожно вступали в контакт. Нас приглашали на корабли, предлагали поменять ведро картошки (от нас) на банку красной икры. Мы избегали новых знакомств.

Из путевых заметок:

       «Шторм был сутки, и сутки наш барак был забит чужими людьми. Я вспомнила, как ещё на теплоходе нам объясняли, что приезд женщин на рыбообработку тут называется
 « сайра идёт», - и поняла, что для нас они – посторонние, а для них – мы «пришли». Постоянные, говорят, живут тут не больше трёх лет: на материк тянет. А так -
кого сюда можно завербовать?  Чаще всего неудачников. С кем я только уже ни разговаривала: все ищут какую-то правду, кто жену, кто мужа, кто с кем-то развёлся, а кто – постоянный скиталец.  Много отбившихся от кораблей моряков , много бывших судимых. Какой-то поиск с надрывом…И женщины, получается,  сайра.»

Из писем маме:

«  …Вчера и сегодня рыбы не было. Нас отпускали с работы. Можно далеко не ходить,  а всего лишь забраться на сопку и смотреть на океан. Он идёт полосами, серыми, голубыми, синими, бесконечный,  и как по ледяной пустыне серебряным светом растекается  солнце, такое же безграничное,  вроде холодное и близкое, а такое недосягаемое. Сидишь на сопке и смотришь и не можешь оторваться.
Ну пока. Целую».


(Наброски с места события)