Лакомый кусочек

   Тов.Бататов уже давно и тайно воздыхал по секретарше домового комитета Двубортниковой. Все в ней ложилось на душу председателя домкома. И некоторая субтильность стройного туловища, и неброские пропорции женских признаков. Но главное – белокурость Двубортниковой смущала покой тов.Бататова.
 
   Очень волновал воздыхателя вопрос, всюду ли по телу она такова или это результат творчества парикмахеров и волнующий сердце цвет блонд только у прически на голове.
Уж как ухищрялся тов.Бататов, тщась узреть интимные места Двубортниковой. Выйдет ли та во двор, свежевыстиранное белье на просушку развесить на веревке, протянутой через детскую площадку. На цыпочки приподнимется, тянется наволочку прищепить к веревке, а тов.Бататов уже рядом крутится, в подмышки норовит заглянуть. Впрочем, каждый раз его досадное огорчение ожидало – Двубортникова следила за телом и тщательно выбривала желанные впадинки.

   А то, бывало, под лестницу спрячется и сторожит, когда секретарша вприпрыжку по ступенькам сбегать будет. А уж дождется – все норовит взглядом под подол ее платья поднырнуть, сокровенное место узреть. По причине быстрого сбегания, рассмотреть не удавалось и тогда выйдет из укрытия и окликнет:
   - А куда вы это, матушка, спешите так? Протокол последнего заседания оформили?

   - Да какая же я вам матушка, тов.Бататов? – засмеется прелестница. – Вы, поди, лет на тридцать старше меня будете.

   Засмеется этак заливисто, подхватит пальцами обеих рук подол и закружится. От этого верчения у тов.Бататова своя круговерть в организме начинается и явственное чувствование восстания мужского естества.

   А молодая кокетка с усмешкой тут же все восставшее ему и опустит:
   - Ваша матушка – Свенсоншведская. Одобрит ли ваши знаки внимания ко мне?

   Все в доме знали, как боится тов.Бататов свою Свенсоншведскую половину.