Больница. День второй

День второй. Палата интенсивной терапии
Не спал всю ночь. Только закрою глаза – в голове плывут непонятные картинки. Я их назвал цветными глюками. Плюс кровать – как на ней вообще можно спать? В перерывах между просмотром глюков выходил в туалет покурить. Не знаю, можно ли курить в туалете, но мне в два часа ночи не у кого было спросить. В отделении темно и полная тишина. Да и медсестры, наверное, тоже спят. Хорошо, что сортир расположен напротив палаты. Иначе б точно заблудился.
В семь утра к нам зашла сестричка, больные называют ее Ирочкой. Симпатичная вроде (просто в глазах почему-то до сих пор двоится). Ирочка сделала мне укол, взяла кровь с пальца и вены, измерила температуру. Тридцать девять и четыре! Теперь с глазами все понятно.
- Вас переводят в другую палату. Интенсивной терапии.
Вот так! Я говорил, что последний раз лежал в больнице в детстве. Но что такое палата интенсивной терапии, я прекрасно знал. Там лежат только тяжелые больные.
- Да вы не переживайте, побудете в интенсивке до завтра. А завтра понедельник, обход. Врачи вас посмотрят, и решат, как быть дальше.
Успокоила, блин. А я и не переживаю… Мне страшно.
Сестра повела меня по коридору. Длинный. По коридору ходили взад-вперед несколько человек, какие-то все скрюченные, сгорбленные. Больные, одним словом. Впрочем, думаю, я выглядел не лучше. Ладно, отделение изучу позже, когда состояние станет получше.
Палата интенсивной терапии (ПИТ) находилась через три палаты от моей, и представляла собой довольно просторное помещение на восемь персон, с перегородкой посередине. «На четыре мальчика и четыре девочки».
Палата была пуста. Это значит, что во всем отделении я был самый тяжелый больной. М-да. Я выбрал кровать у стены и сразу лег. Что-что, а кровати здесь были гораздо удобнее: высокие, широкие, матрасы мягкие, подушки большие. Отдыхай – не хочу! Шучу.
Минут через десять пришел врач. До сих пор в затруднении – то ли он первый в палату зашел, то ли перегар, разящий от него. Позже я узнал, что медсестры кличут его «Штепсель», он хороший врач и хронический алкоголик. Я по личному опыту общения с людьми убедился, что все алкоголики – хорошие и добрые люди. Просто плохие и злые не спиваются.
- Добрый день! Как вы себя чувствуете?
- Хреново, доктор, - поверьте, я ему не врал.
- Ну ничего, сегодня мы за вами понаблюдаем, а завтра вы еще раз сдадите анализы, пройдете обследование. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Только необходимо пролечиться.
- От чего пролечиться? – поинтересовался я.
- Диагноз поставит лечащий врач после тщательного обследования. Но я думаю, что у вас киста поджелудочной железы.
Понятия не имею, что это такое. Что ж, доктору виднее.
- Вам сейчас нужен покой, отдыхайте. Я еще к вам зайду - сказал Штепсель и покинул палату.
Чуть позже в палату зашла медсестра (уже не Ирочка), а с ней восемь флаконов медикаментов и длинный штатив для капельниц. Ну, прям Нептун с трезубцем! Капали меня долго, до вечера. В перерывах между капельницами бегал в туалет, заодно и покурить. Не нужна мне ваша «утка», сам еще в состоянии… Во время капельницы отключился, думал, часа два проспал. Оказалось, десять минут. Наверное, тут время течет по другому. И вновь эти цветные глюки.
Приходила мать. Грустная. Жаль мне ее, из-за меня ведь спать теперь не будет. Я сказал маме, что чувствую себя нормально, скоро выздоровею и попросил у нее прощенья. Как обычно, за все. Хотел обнять и поцеловать , но в палату интенсивной терапии не пускают. И меня не выпустили – видимо достал своими перекурами.
Друзья не приходили, наверное еще не знают, где я оказался. Ах да, совсем забыл, звонила Ольга… Я не брал трубку. Зачем? Не вижу смысла.
 А Штепсель меня обманул. Так больше и не заходил.

Продолжение следует