Сестрица Алёнушка

Сестрица Алёнушка

Нагретый щедрым июльским солнцем лес благоухал бесчисленными запахами и ароматами. Беспечный птичий гомон, деловитое жужжание насекомых, шелест трав и кустов –умиротворяли, гипнотизировали. Вот где настоящий покой! Прислонив велосипед к молодой сосенке, я лакомился спелой малиной, срывая сочные бордовые ягоды и смакуя их, как вино. Обширные кусты обещали неограниченное удовольствие, пот заливал глаза, ноги царапало нижними веточками и порой обжигало упрямой крапивой. За малинником обнаружились заросли черники, перемежавшиеся алыми земляничными искрами. На корточках, а где-то и на четвереньках, я охотился на ягоды до тех пор, пока затекшая спина не потребовала немедленного отдыха. Абсолютно счастливый, с гудящей от жаркого воздуха головой,  притулился на сухой мох между тремя симпатичными елочками. Положил руки за голову, наблюдая, как качаются слегка их вершины, теребя светло-голубое безоблачное небо. Мимо пролетела разноцветная стрекоза: зависла на мгновение у лица, рассмотрела пришельца – и унеслась прочь. «Нереальное наслаждение! - подумалось мне. - Лежал бы вот так целый день».

Приятная нега разливалась по мышцам, веки сами собой начали закрываться. «И никакой медитации не нужно, - подумалось мне. - А ведь наши предки в таких лесах и жили, и еще всякие там сказочные русалки, Баба-Яга, Леший и иже с ними. И уживались же как-то.» Я прислушался к красивой птичей трели, и продолжил мечтать: «А еще там красные девицы были. Красавицы писаные. Скромницы, рукодельницы. Даже слова-то какие приятные, где они сейчас? Ни слов, ни девиц, ни рукодельниц.» Всегда хотел оказаться в сказке и встретить одну из ее героинь. Я не спеша, с удовольствием, зевнул, и представил себе девицу, в длинном льняном сарафане, с затейливой узорчатой тесьмой и щегольскими атласными ленточками. Длинные, ниже пояса, русые волосы заплетены в толстую косу, синие глаза застенчиво глядят на меня. Загорелые босые ноги придавили мох и прошлогоднюю сухую хвою, крепкие икры притягивают взгляд.

– Молодец, ау! – отчетливо произнесла девица.
– Ау! – с блаженной улыбкой ответил я.
– Живой, что-ли?
– Живой!
– А чего тогда лежишь тут, добрых людей пугаешь?
– Я-то? Кого напугал, тебя?
– Еще чего! – хмыкнула она. – Брата моего, Иванушку. Прибежал, переполошенный, «мертвяк в лесу лежит»
– Ну, с этим он поторопился. - я осторожно сел, подобрал ноги под себя по-турецки.
– Ну, коль живой, бывай тогда. На вот, испей, водицы с собой принесла.

Девушка протянула мне берестяной ковшик. Вода оказалась холодной и приятной на вкус, с легким запахом хвои.

– Не здешний, поди? - Спросила девушка.
– Почему, здешний.
– Одет чудно.

Я окинул взглядом шорты и майку. Ничего «чудного».

– Да ты и сама одета необычно... красиво.
– На добром слове спасибо, - она потупила взгляд.
– А вы где с братом живете? Давай, провожу!
– Да тут близко, рукой подать!
– И все же, мало ли что! Такую красавицу в лес одну страшно отпускать, еще Баба-Яга  утащит.

Шутка не удалась. Вместо ожидаемой улыбки по лицу девушки пробежала тень страха, и кровь отлила от румяных щек.

– Мне домой пора. Бывай, молодец! - бросила она и быстро пошла прочь.
– Стой! Красавица! Погоди! - крикнул вдогонку я, но она лишь ускорила шаг.
 
Я с досадой вскочил, и поспешил за ней. Девушка коротко оглянулась, и вдруг побежала, мелькая пятками и с умопомрачительной скоростью петляя между деревьями. Я несся следом, чувствуя, как отяжелел за последние годы сидячей офисной жизни.

– Да погоди ты! - крикнул я. - Не бойся!

Гонка продолжалась. Лес как-будто сговорился: тяжелые ветки елей стегали по лицу, мошкара бросалась в глаза, заставляя моргать и плакать. Светлый сарафанчик начал постепенно скрываться из виду впереди, еще немного, и я вовсе потеряю его и останусь один посреди леса. Не факт, что найду велосипед: направление давно потеряно.

Деревья постепенно стали редеть, начался подлесок, и наконец ноги вынесли меня на зеленый красивый луг, заросший травами и цветами. На противоположной его стороне стояла красивая русская изба из дородных бревен. Ярко-голубые ставни, или как там они  называются в деревнях, приветливо распахнуты, дверь открыта. Несколько ступенек ведут на крыльцо. Я едва успел взбежать по ним и заглянуть внутрь (просторная комната, стол и две лавки, большая белая печь в углу), как девушка выбежала навстречу, чуть не врезавшись в меня.

– Что? Что вы с ним сделали! – Она заколотила мне в грудь, срываясь в плач. – Нечисть поганая, сколько же можно! Когда оставите нас с братом в покое?

Я пытался сообразить, что к чему, а пока дал ей возможность выплеснуть энергию и немного подустать. Улучив момент, схватил ее за руки:

– Тихо-тихо-тихо, красавица. Без паники. Что случилось-то?
– Отпусти, гадюка, или нет, бери меня, оставьте Иванушку!
– Ну вот, - расстроился я. - А так хорошо всё начиналось.

Чувствуя непреодолимое желание обнять ее, все же отодвинул девушку подальше, продолжая крепко держать за руки и внятно сказал:

– Ты меня с кем-то путаешь. Никого я не брал и брать не собираюсь. Могу попытаться помочь. Если объяснишь толком.
– Ты не с ними? - подняла на меня заплаканные глаза она.
– Не с ними. Могу теперь тебя отпустить? Не будешь царапаться?

Она кивнула.

– Отпускаю! - я разжал руки, и сразу же получил две пощечины, а девица тем временем проскользнула мимо и снова понеслась к лесу.
Вот реактивная какая! - в сердцах воскликнул я и в несколько прыжков догнал ее, ухватив за сарафан. Она вскрикнула, метнулась в сторону, и вот уже мы оба валяемся в высокой траве, я – пытаясь ее удержать, она – пытаясь вырваться.
– Угомонись уже! Кто брата забрал? Куда ты бежишь?!

Наконец мне удалось плотно прижать ее к траве, при этом ее лицо и алые, манящие губы оказались в нескольких сантиметрах от меня. Было бы нечестно использовать этот момент, поэтому я лишь устало повторил:

– Что с твоим братом?

Она помолчала, в ее удивительных синих глазах промелькнуло сомнение.

– Ты правда помочь хочешь? - спросила она.
– Ну конечно!
– А бежал за мной зачем?
– Не знаю, зачем, ты же унеслась, не объяснила ничего. Меня ноги сами понесли.
– А про Бабу-Ягу почему сказал?
– Пошутил я!
– Хорошие шутки! Не пошутил, а накликал. Отпусти.

Я отпустил ее, поднялся и стал отряхиваться.

– Брат никогда не уходит из дома без спросу. Значит, его ведьма утащила. Мне к ней нужно. – озабоченно сказала девушка, вскакивая на ноги.
– Да какая еще ведьма? Кто это вообще?
– Ты же сам о Бабе-Яге говорил, а теперь не знаешь?
– Да я о сказочной говорил! Ненастоящей!
– Я пошла. - она решительно зашагала прочь. – Некогда мне лясы точить.
– Пойдем вместе. По дороге все расскажешь. Как тебя звать-то?
– Алёнушкой кличут. – обернулась она. – А тебя?
– Сергеем.

*   *   *

В обычной ситуации прогулка по прекрасному лесу с красивой девушкой была бы очень приятным делом. Вот только ситуация была вовсе не обычная, лес в том направлении, куда мы отправились, быстро перешел в труднопроходимую чащу, а девушка не обращала на меня ровно никакого внимания, думая и говоря лишь о брате. Продираясь сквозь чащобу вслед за Алёнушкой, я услышал душещипательный рассказ о том, как они с братом рано остались одни, и ей пришлось идти на работу. И что однажды, когда они с братом шли в такой же жаркий денек по широкому полю, он вдруг начал просить пить, да не из колодца, а из следов от копыт различных животных, и что она ему строго-настрого запретила. А он не послушался, и испил водицы, и стал козленочком. А продолжилась эта дикая история тем, что она вышла замуж за какого-то купца, который по-хорошему отнесся и к ней, и к ее брату-козленочку. И все бы хорошо, да только появилась Баба-Яга и уговорила ее пойти к реке купаться, а вместо этого надела на шею камень и утопила. Дальше было еще интереснее: ведьма обернулась Алёнушкой, купец ничего не заметил, а брат почуял, и стал бегать к реке, звать сестру. В ответ испуганная Баба-Яга уговорила козленка зажарить, но перед этим отпустила поговорить с сестрой в последний раз, где все это увидел и подслушал слуга. Он доложил купцу, тот нанял людей, Аленушку сетями вытащили, ведьму привязали к лошади и прогнали, а брат на радостях через голову трижды перекувырнулся и стал прежним мальчиком.

Когда я все это выслушал, у меня сердце сжалось от жалости к этой милой девочке, которая явно была не в себе. Тем не менее, она пылко любила брата Иванушку, и это одухотворяло ее образ и вызывало восхищение. Как бы там ни было, мы продолжали углубляться в чащу, и я уже начал посматривать в редкие прорехи между верхушками на небо: успеть бы до темноты вернуться назад .

Наконец, Алёнушка остановилась и прислушалась.

– Мы уже должны быть близко, люди говорили, она в этой стороне, в чаще избушку срубила.
– И что ты собираешься сделать, если Иванушка у нее?
– Глаза выцарапаю. – Зловеще пообещала она.
– Вопросов больше не имею.
– Тихо!

До нас донеслись какие-то необычные звуки. Я едва расслышал. Похоже, кто-то плакал.

– Иванушка! – девушка бросилась вперед.
– Стой! Не лети! Осмотреться надо! – крикнул я вслед, но разве ж ее остановишь!

Вполголоса ругаясь, я продрался через засохшие ели и оказался на небольшой полянке, главной достопримечательностью которой являлся высокий шалаш, сложенный из стволов деревьев и напоминающий индейский вигвам. Изнутри доносились крики, рычание и звуки борьбы. Я схватил с земли первую попавшуюся корягу и заглянул внутрь.

По земляному полу шалаша каталась Алёнушка с какой-то неопрятного вида старухой, в углу мычал маленький связанный мальчик с куском тряпки во рту.

– Мистика! - выдохнул я и схватил старуху за щуплые плечи.

Однако не тут-то было: оторвать ее от Алёнушки оказалось почти невозможным делом. Все же мне это удалось, хотя я и сам не удержался на ногах и рухнул рядом с ними на землю. Тяжело дыша от борьбы и нестерпимого смрада в шалаше, я крепко держал старуху, наблюдая, как Алёнушка бросилась к брату. Она развязывала его, временами протирая глаза и размазывая слезы по лицу.

– Прости, Иванушка, прости, дорогой, виновата я, не доглядела!.. - причитала она.

 Иванушка тоже заплакал, прильнул к сестре, обхватил ее руками. В этот момент я снова перевел взгляд на старуху и с ужасом понял, что обнимаю роскошную рыжеволосую женщину. Я невольно ослабил хватку и она воспользовалась этим, чтобы повернуть голову, завораживая  бездонными зелеными глазами.

– Приглянулась ли я тебе, молодец? - произнесла она таким низким, утробным голосом, что по моему телу пробежала волна желания. - Поцелуй меня!..

Она приоткрыла губы, и я против воли потянулся к ним, сгорая от нетерпения.

– Это ведьма, Сергей! Ведьма! Морок!

Слова доносились глухо, как-будто издалека. Я видел только зеленые смеющиеся глаза и влекущие алые губы. Внезапно крепкая пощещина обожгла лицо. За ней сразу же последовала вторая.

– Я же сказала тебе, это ведьма! Какой хочешь морок наведет!

Я наконец сфокусировал взгляд на раскрасневшемся лице Алёнушки. В руках она держала оброненную мной корягу.

– Можешь ее отпустить. Пусть только попробует шевельнуться – так вмажу промеж глаз, мало не покажется.

Я отпустил старуху и отполз к стене. Все тело болело, ныли ссадины и царапины. Всей этой фантасмагорией я уже сыт был по горло.

– Зачем тебе Иван? Отвечай, гадюка! Что хотела? – Алёнушка допрашивала ведьму, – угрожающе поводя корягой из стороны в сторону.
– Мужа моего отдай! Увела ведь купца-то, и хорошенькой прикидывается! - желчно выкрикнула старуха.
– Да какой он тебе муж, карга!
– А вот такой вот муж! Отдай, стервоза!

Алёнушка вдруг запрокинула голову и захохотала. Я с ужасом переводил взгляд с одной женщины на другую. Иванушка сжался возле стенки в комок и молчал, нервно сжимая кулаки.

– Не живем мы вместе. Забирай своего купца. –неестественно спокойным голосом сказала вдруг Алёнушка. – Как я могу жить с человеком, который брата моего зажарить хотел.
– Ты врёшь! –  воскликнула старуха.
– Вместо того, чтоб в чащобе тут как зверю торчать и злобу копить, давно уж нашла бы его, коль он тебе так нужен. А коли ко мне или к брату еще раз приблизишься – пришибу. Поняла меня? Поняла?!
– Поняла! – сдалась старуха. – Вижу теперь, у тебя другой хахаль.
– Хахаль? –  Алёнушка повернулась ко мне, протерла руками лицо, улыбнулась. –  Серёжа?
– Я не хахаль! –  быстро возразил я. –  Случайно мимо проезжал!

Алёнушка положила корягу на землю.

– Разве я тебе не нравлюсь? – она медленно шла ко мне, оправляя запачканный и порванный в некоторых местах сарафан.

Я загнанно оглянулся по сторонам: справа Иванушка, на четвереньках ползет к коряге; слева – старуха, потихоньку отступает к выходу из шалаша.

– Нееет! – закричал я, и захлопал руками по телу. - Нет! Нет! Нет! - во все стороны разлетались муравьи, непонятно откуда возникшие в таком количестве и ползавшие по шортам, майке, рукам и ногам.


Солнце успело немного опуститься. Я заснул, но спал недолго. Во сне меня прошибло потом, майка была мокрая. Нельзя вот так беспечно засыпать в лесу где попало. Вскочив и хорошенько отряхнувшись, я пробежался до велосипеда, отцепил бутылку с водой, сделал несколько жадных глотков.

Приснившаяся Алёнушка была очень привлекательна и абсолютно реальна, даже сейчас. Перед глазами отчетливо стояла ее стройная фигурка и растрепавшаяся коса. Почему же меня больше не тянуло в сказку?

Я оседлал велосипед и торопливо поехал домой.

17.07.2010