Счастливая Валентина

 - Счастливая ты, Валька! - произнесла хорошо окосевшая подруга, - и Николай у тебя всегда трезвый, работящий, и детки, вона какие!
   - Да, - гордо ответила именинница, - Вовочка, кто б подумал, кандидат наук и бизнесом занимается, крутится! Сереженька? А, не беда, что беспалый родился, зато всегда рядом, и жена у него умница, и внучата у меня красивые! Да, счастливая я! Вот только они все без меня - никуда!
   Гостей была тьма. Полдеревни собралось провожать на пенсию (будто она туда пойдет!) главного бухгалтера - Валентину. В пятьдесят пять лет она имела крепкое собственное хозяйство, послушного мужа, ну очень хорошую должность! Валентина, чувствуя собственную необходимость, гордилась собой, была хлебосольна, любила попеть и поплясать. Стол под старой черешней ломился от яств. Чего там только не было: и запеченный поросенок, и фаршированная щука (в городе в ресторане заказывали!), и жаренные на гриле перепела, и судак, запеченный с капустой, икра - и красная, и черная, да не на бутербродиках в одну икринку, а горкой в хрустальных вазочках с серебряными ложечками! А напитки! Тут было и шампанское, и французское вино, и армянский коньячок, и, конечно же, самогоночка. Чистейший первачок, разлитый в хрустальные графинчики. Чувствовалось, что в этом доме так ели всегда, не только по праздникам.
   Гости уже насытились, счастливый муж вынес новенький японский магнитофон - подарок старшего сына, понеслась залихватская, стилизованная под народную, музыка!
   - Ну, что, женушка? Покажем, как надо плясать?!
   Краснощекая, дебелая Валентина подскочила, как юная девушка. Отбивая такт каблуками, пошла по кругу, широко разведя под шалью руки, как птица крылья, подпевая магнитофонной певице. Вокруг вился коршуном маленький, юркий муж. Вскоре плясали все. Плясали до упаду, до испарины. Потом снова пили, пели, плясали, ели. Разошлись за полночь.
   Валентина пошла спать. Невестки быстренько убрали столы, вымыли посуду. Изрядно выпивший, Николай рассказывал сыновьям, каких поросят присмотрел, да каких бычков прикупит, а на своих двух гектарах земли засеет кормовые культуры, какие перестройки наметил в доме. Все было как всегда. Дети разошлись. Младший отправился к себе - недалеко, через две улицы, старший с женой ночевал во флигеле.
   Николай долго еще курил, прежде чем отправиться спать. Он все еще ощущал себя мальчишкой: любил помечтать, посмотреть на звезды. Наконец, и его стало клонить в сон. Тихонько, чтобы не разбудить жену, прошел в дом. Разделся, лег. Валентины в кровати не оказалось.
   - Валя, ты где?
   Никто не ответил. Окатило щемящее чувство беды. Николай подскочил, зажег свет. Валентина в странной, неудобной позе лежала в кухне на полу. Он бросился к ней:
   - Валя, Валечка! Что с тобой? - повернул на спину.
   Валентина дышала как-то неровно, глаза не открывала и никакие попытки Николая привести ее в чувство не дали результата. Он так растерялся, вдруг заплакал, земля уходила из-под ног. Каким-то образом вспомнил, что во флигеле спит старший сын. Бросился туда. Уже через полчаса Валентина лежала в кровати. Все снова были вместе, и сыновья, и невестки. Суетилась медсестра, среди ночи вытащенная из постели, где-то из города мчалась скорая помощь.
   - Давление сейчас хорошее, - оправдывалась медичка, - сто сорок на восемьдесят, и пульс неплохой - шестьдесят.
   - Что же она не реагирует? - спрашивал каждые две минуты Николай.
   Младший не выдержал:
   - Па, я проеду на въезд, а то будут колесить по всей деревне, пока найдут.
   - Да, да, встреть их.
   Сергей выехал на разваливающемся, дребезжащем мотоцикле. Обычно им пользовались только для поездок в поле. В гараже стоял новенький внедорожник. А рядом у двора - "Лексус" старшего сына. У младшего была "Тайота".
   Николай часто выходил покурить во двор, где, казалось, еще звучали задорные каблуки пляшущей Валентины. Если рядом оказывались родные, они замечали, как он украдкой смахивает слезу.
   Скорая приехала быстро, если учесть, что от города тридцать километров. Недовольный доктор прошел в дом. Ему хватило одного взгляда:
   - Почему так долго не вызывали?
   - Все же было хорошо! Она около двенадцати ушла спать, мы тут управлялись по хозяйству, потом я еще посидел во дворе, зашел в дом в три часа ночи. А ее в постели нет! Включил свет, смотрю - лежит. Да мы сразу тогда и вызвали вас.
   - Если довезем до больницы, надежда будет, а может и в машине умереть, как вы? - спросил доктор.
   Сыновья растерянно переглянулись. Никто не хотел принимать решение. Отец, не слышал ничего, он сидел около больной, поглаживая ее руку. Вмешалась Ксения, младшая невестка:
   - Надо везти! Это же надежда, а дома она точно умрет!
   Никто спорить не стал. Вынесли на одеялах: носилки не входили в двери.
   - В этом году хотели начинать перестраивать дом, - оправдывался Николай.
   Его не слушали. Доктору было все равно, какой у них дом, какие двери и планы. У него была одна мысль - довезти бы живой пациентку. Николай поехал в скорой. Он держал жену за руку и приговаривал:
   - Валечка, дорогая, очнись! Посмотри на меня, не умирай!
   По городу мчались с мигалкой и сиреной. В приемной, сдавая больную дежурному неврологу, врач скорой предупредил:
   - Смотри, там муж сумасшедший, всю дорогу уговаривал ее не умирать. Он не понимает, насколько она тяжелая.
   - Разберемся, - ответил коллега.
   Пока подъехали дети, Николай подписал какие-то бумаги, слушал доктора, но - не слышал. Он стал еще меньше, тоньше, лицо осунулось, и сразу появились глубокие морщины. Вокруг его жены бегали какие-то посторонние люди, они кололи ее в пальцы, в вены, накладывали присоску на грудную клетку, на ноги и руки - зажимы, делали рентген, завозили в какой-то кабинет. Написано было: "Ремзал*". Что это такое, Николай не понял. И все с трудом отгоняли несчастного мужа от каталки. Он мешал. Наверху доктор разговаривал уже не с ним. Он вызвал сыновей.
   Николай подпирал стенку интенсивки, всем своим видом показывая, что не уйдет. Его еле уговорили уехать.
   Утром Валентина оказалась живой, но без сознания. Пришла в себя она только на третьи сутки. Сознание было неполным. Она то узнавала своих, то - нет, говорила что-то невнятное. Каждый день Николай приезжал в больницу, он привозил памперсы и жидкие каши жене, шоколадки медсестрам, докторам - кур, делал все, что, по его мнению, могло помочь. Главное, он разговаривал с женой. Он рассказывал, что привез поросят, какой славный бычок стоит на заднем дворе, как несутся куры, какой выводок привела гусыня. Старший сын уехал. Отпуск у него закончился. Надо было работать, да еще и бизнес. Младший возил отца. После случившегося с женой, тот не садился за руль. Чувствовалось, что каждый вечер он прикладывался к бутылке. Так чуть-чуть.
   Настал день выписки. Валентина уже неплохо говорила. Память вернулась, но левые рука и нога не двигались. Домой ее привезли на скорой. Пришла подруга. Та самая.
   - Как же ты так, Валька?
   - Да вот, - с тоской ответила та, здоровой рукой поднимая больную.
   Дома, казалось, стало легче. Николай крутился по хозяйству, кормил жену, давал таблетки. Привозил из города докторов, но толку не было. Валентина лежала в лежку. Ни рука, ни нога не шевелились. А доктора обещали. Николай нанял сиделку, купил инвалидную коляску. Он вывозил свою жену каждый день на воздух. Медсестра делала уколы. Привозили из города массажистку. Николай научился делать зарядку с женой. Он тормошил ее, рассказывал деревенские новости, советовался, как и что сделать по хозяйству. Валентина давала советы, но как-то невпопад, бездумно, безразлично.
   Маленький и худой Николай, казалось, высох совсем. Периодически он попивал. Ксения не скрывала своего недовольства. Она считала, что свекор плохо ухаживает за женой, что он дает ей таблетки не во время, неправильно, много пьет. Младший сын, Сергей, старался помочь отцу, но что он мог? Свое хозяйство, работа. Следующий день рожденья Валентины отмечали с тем же размахом, только танцев не было. Да и танцевать было негде: Николай начал приводить в действие свой план по перестройке дома, и весь двор был завален стройматериалами. Похудевшая, с перекошенным от инсульта лицом, в новом дорогом импортном платье, Валентина сидела в коляске во главе стола. Рядом та же подруга:
   - Валя! Ты уж постарайся, выздоравливай! Может, еще спляшем?
   - Спляшем, обязательно еще спляшем, - отвечала именинница, совершенно не задумываясь.
   Ксения внимательно следила, чтобы в тарелку свекрови не положили чего-то не диетического: Валентине готовили отдельно. Рядом сидел и покашливал Николай. Долго гости не рассиживались: у больной режим.
   А утром все снова таблетки, зарядка, прогулка. В хорошую погоду Николай привозил Валентину на задний двор. Она смотрела, как муж кормит скотину, улыбалась. Хозяйство не пошатнулось! Николай справляется, в доме во всю идет перестройка, провел все удобства. Валентина смотрела умильными глазами.
   Потом обед, лекарства, сон, зарядка, прогулка. Изо дня в день. Новые врачи, анализы, капельницы на дому. Но Валентина таяла. Она стала легкой, как пушинка. Теперь Николай один ее поднимал и переносил в кресло. Ела она все меньше и меньше. Приходилось уговаривать, как ребенка: "за маму, за папу". Периодически появлялась Ксения, возмущалась, что Николай недокармливает мать, что он попивает, много курит, и вообще, все запустил!
   Однажды Николай проснулся, а Валентина - нет. Провожали ее всем селом. Потом было поминальное застолье, обильное, как всегда, но без музыки и песен, в уже перестроенном доме со всеми удобствами, высокими потолками, огромными пластиковыми окнами, широкими дверями. Все сделал для Валентины, все сделал! В кухне красовалась новенькая стиральная машина-автомат и (о Боже - где это видано!) - посудомоечная машина! Говорили об усопшей тихие, добрые слова.
   Все та же подружка сказала:
   - Что бы вы ни говорили, Валентина была счастливая! Вот, - дом полная чаша. Все есть! И любили ее все, и друзей сколько, а вот ведь - все равно умерла!
   Николай не плакал. Он слушал, поддакивал:
   - Да, Валя, она была такой! Валя была умница! Наверное, и счастливая была!
   Гости разошлись, дети посидели еще какое-то время и тоже разбрелись по своим местам. Как обычно. Николай долго курил во дворе. Вспоминал свою жизнь, свою Валю. Поглаживал рукой старую черешню - вместе сажали, обошел вокруг дома: "Валя. Валя! Как я старался!" Прошел на задний двор: скотина ухоженная, холеная, кормов запасено на год вперед. Заглянул в гараж. Там стоял внедорожник сиротливо-припыленный, за руль которого Николай так и не сел. Похлопав машину по крылу, он прошептал: "Прости друг, завтра я тебя помою. Может, еще и прокатимся..."
   А недели через две, удивленные, испуганные и пристыженные сыновья выслушали новый приговор:
   - Понимаете, рак надо лечить на ранних стадиях. Надо было обратиться год назад. Сейчас, от легкого не осталось ничего, метастазы везде: и в печени, и в костях. Мы - бессильны.
   Хоронили Николая тоже всем селом, на сороковой день после смерти жены.
   - Забрала она его! - шептались старухи.
   А лучшая подруга всплакнула над свежими могилками:
   - Права, ты, Валя, была, права! Никуда они без тебя, никуда...
   29.11.2009