Ранние огурцы

Как-то не считалось зазорным по огородам лазить. Пакостили, конечно, но это и геройством было. С высоты взрослости, - это плохо, так «нез-зя!». Но тогда, в те, не совсем сытые, детские годы, мы не брезговали ни чем.
Дикая ранетка, росшая за деревней, едва успевала сбросить цвет, мы уже лезли на неё и набивали животы терпкими, вяжущими завязями. Если же удавалось выследить отбившуюся от дома курицу, устроившую гнездо где-то в крапиве, - всё, ты богач. Через два дня приносишь в магазин пару коконек, - сдаёшь их и, здесь же на вырученные десять копеек, покупаешь печенье, - м-м-м.
Правда, осторожность нужна, - если мать прознает, всё, гулянье кончилось. Крапивные яйца поступают в домашний бюджет.

…- Слышь, Колян, А чё мы, хуже, что ли? Давай к Пашке в огород залезем. Он, падла, огурцы жрёт, а нам всё по бороде.
- Его с собой возьмём. Он и гряды знает, и собаку подержит, если та выпущена.

Огороды спускались к озеру, будто сами тянулись к воде, - напиться вдосталь. Между пряслом и урезом воды светлела узкая полоска упругого, приятного на ощупь босой ногой, песка. Эта полоска днём служила шикарным пляжем, теперь же, ночью, она, как путеводитель вела пацанов к огородам, где уже появились пупырчатые опупки – огурцы. Первые зеленцы.
Хозяйки огородницы трепетно на них поглядывали каждый день, - дожидались того момента, когда можно будет снять парочку, - на пробу.
Пашка, с дуру, проболтался, что в обед окрошку хлебали. Пацаны отложили свои дела и молча уставились на него. Колян сообразил раньше:

- Слушайте вы его, врёт, как сивый мерин.

У всех отлегло. Но Юрка, его все Чертёнком звали, подвинулся к Пашке и тихонько спросил:

- С огурцами, окрошка-то?

- Да, бабанька много огурцов нарезала.

Колян снова вмешался:

- Цыть, я сказал! Каки нахрен огурцы, чуток редиски посочила, а этому уж приблазнилось, придурок.
Он его защищал, что ли, оберегал, будто. А Колян у нас в авторитете был, - самый старший.

И вот теперь, едва дождавшись ночи, пацаны молча, целенаправленно двигались к Пашкиному огороду. Стояла плотная, тягучая духота, - где-то близко гроза. Уже слышно, как переваливается, лениво ворчит гром, иногда сверкает, где-то за озером. Комары, предчувствуя мокреть, совсем озверели. Кто-то предложил:

- Чё зря ноги мять, давай здесь залезем и по всем огородам пойдём. Может еще, у кого появились, проверим.

 Так и сделали. Бесстрашно раздвинули крапиву, перелезли через прясло, надломив верхнюю жердь, направились вверх по картошке.

Огуречники всегда делались недалеко от дома. Кто-то загораживал их тыном из тальника, а в основном просто где-то в затишке клали навозную гряду, а когда та начинала «гореть», в луны засыпали землю и садили огурцы. В тепле, да в заветрии они быстро всходили и набирали силу.

Пацаны чуть пригибались, подкрадываясь ближе к дому, старались разглядеть затаившуюся гряду. Заметив, стремглав кидались к ней, начинали шарить в темноте руками по тёплому навозу, по влажным от вечернего полива лунам, - выискивали зарождающиеся плоды,- опупки.

- Нет ни фига…
Кто-то громко шептал и все кидались дальше, перемахивали в следующий, соседний огород. Снова, находили гряду и, процедура повторялась.

Третий, пятый огород. Кто-то со злости рванул плеть и повесил на забор.
Первые капли, огромные, тёплые ещё, начали впиваться в стриженые затылки. Рокотание грома стремительно приближалось, накатывалось.

- Карась, сука, ты наврал, однако, что у вас огурцы. Ни у кого нет, а у вас есть?
У Пашки кликуха была Карась, как и у отца его. Правда отца у Пашки давно уж нет, он его и не помнит. Тот умер, когда этому только четыре года было.  Говорили, что по пьянке замёрз.

- Ни чё я, ни вру. Правда, хлебали окроху.

- Заладил одно по одному.

- Эй, пацаны, я, кажется, редиски нарвал.

- Пихай за ворот, там разберёмся.

- Долбаки, какая редиска, - это же свёкла молоденькая.

Кто-то уже специально выдирал с гряды огуречную ботву и развешивал на заборе.

Гроза разыгралась не на шутку.
Смешались огороды, заборы, гряды, полосы картошки, снова гряды. Мелькали мокрые, тёмные фигуры, - бегали, мелькали, торопились.
 Молнии сверкали ослепительно, на несколько секунд высвечивая окружающую действительность до мельчайших подробностей. Струи дождя беспрепятственно проникали в самые потаённые места, рождая какие-то неясные, странные желания. Хотелось упасть возле тёплой, колючей гряды, заголить живот, подставить его бесстыжему дождю и ждать чего-то сверхъестественного.
 Пацаны обшаривали очередную навозную кучу. Карась дурачился: раскинув руки, задрал лицо к струям дождя:

- Моланька! Полысни! Полысни, я огурку найду!
Все хохотали.

Действительно, молния, в очередной раз озарила огород и все увидели, как к Пашке, сзади, подкрадывается мужик, со здоровенной палкой на замахе. Смех оборвался, но никто не кинулся в панике. Свет от молнии уже начал меркнуть, когда палка обрушилась на спину любителя огурцов.
Карась даже не понял, что это было, взвыл и ринулся в сторону и тут же влетел, на всём ходу в печь.
Это на лето многие делали в огородах примитивные печурки. На них варили картошку в больших кастрюлях, или чугунах. Потом толкли эту картоху, смешивали её с рубленой крапивой и кормили скотину: курей, гусей, свиней, кроликов и всех остальных.
Вот Пашка и влепился в такую печь со всего размаха. Та, естественно, развалилась до последнего кирпича, а Карась, не останавливаясь, с воем, полетел в дальний конец огорода.
Вся компания, как-то незаметно, рассосалась сама собой.

Собрались в будке автобусной остановки. По металлической крыше шлёпали отдельные капли стремительно пронёсшейся грозы. Карась покряхтывал, чуть кривился набок.
Чертёнок передразнил:
- Моланька, полысни, огурку найду!
Все дружно хохотали.

Утром, мы ещё спали, по деревне голосили бабы:

- Сволочи! Да чтоб вам пусто было! Повыдрали все клечи! Пропадите вы пропадом!

Больше всех разорялась Пашкина бабанька, - у них больше всех напортили в огороде.

А.Томилов. 2010.