Шоколадный набор

Крышка коробки была большая и яркая, на ней было много цветов, бабочек и аппетитных конфет. Очень хотелось скорее открыть эту крышку и насладиться их вкусом. И вот, когда последнее препятствие было пройдено, глазам открылось всё это великолепие. Ровными рядами, каждая в своей ячейке и  на мягкой гофрированной салфеточке, лежали эти произведения кондитерского искусства. Но  без чая или кофе они были бы проходным билетом к стоматологу и эндокринологу одновременно. Поэтому мы не надолго оставим нашу коробку.

На каждой уважающей себя кондитерской фабрике, в коробку вкладывается карточка с надписью: «Упаковщица №…». И  в этой коробке лежала такая, но написано на ней было совсем другое, а именно: «Конфеты с говорящими начинками: откуси и послушай»

Такой набор  нельзя было купить специально, он сам выбирал к кому пойти в гости. Как он это делал  - не известно, но только раз в году, среди тысяч и тысяч наборов кому-нибудь выпадало купить именно его. Пока конфеты ждали того, чтобы их съели они лежали в своей коробке и тихонько переговаривались.

- Меня съедят первой! – капризно заявляла маленькая шоколадная уточка. Она вытягивала вперёд свой клюв, напоминающий надутые губки спесивой барышни, немного приподнималась, выгнув грудку колёсиком  как бы предлагая себя попробовать на вкус.  Но, увы, она была без начинки, и если откусить от неё кусочек, то сразу становилось ясно, что внутри – пустота. 

В соседней ячейке нервничал её давний ухажер и поклонник – марципан в шоколаде. Он очень переживал, что уточку действительно съедят первой, что же тогда делать ему?  Ведь  у него внутри, под красивой шоколадной оболочкой были всего лишь засахаренные фрукты, а не какое-нибудь пралине. И надкусив его, слышалось только смачное чавканье, ведь марципан намертво прилипал к зубам, и оторвать его от них было не просто.

На другом конце коробки лежала сладкая парочка хрустящих печенек в шоколадной глазури. Одно из них  было покрыто белым шоколадом, другое  - чёрным. Когда их ели слышался тихий хруст и  ещё более тихий смех. Их мало интересовали соседи по коробке, они  были заняты только сами собой и лишь изредка (чтобы про них окончательно не забыли) напоминали  о себе, осуждая ту или иную начинку своих товарищей, считая, что только сладкая печенька  достойна восхищения.

Рядом с ними  было ещё две сладкие парочки: первая – это две монетки, одна в виде еврейского шекеля, а его напарница была фальшивой монеткой. С одной стороны это  была русская десятка, а с другой стороны – английские пять фунтов. Они все время выясняли кто из них благородней и ценнее. Откусив их, сразу клонило в сон, потому что  слышалось монотонное, нудное  и пустое нравоучение, вызывавшее как минимум зевоту, а как максимум – летаргию.

 Второй сладкой парочкой были засахаренные драже: клюква и  орех в сахаре. У них уже давно истёк срок годности, и потому есть их было не только неприятно, но и опасно. Если  клюква сначала  ещё могла обмануть сладкой сахарной оболочкой, под которой скрывалась не мыслимая кислятина, то у ореха, что снаружи была прогорклая сахарная корка, то и   внутри  не менее горький высохший плод. Смельчаки, рискнувшие их попробовать, слышали только хруст сломанных зубов,  звуки: «тьфу и беее» от  кисло – горькой неожиданности, да ещё звук открывающегося кошелька, потому что после такого десерта непременно понадобится помощь доктора, а медицина у нас давно уже перестала быть бесплатной. Что-что, а денежки выманивать эти две условные сладости очень любили.

В самом углу коробки лежали трюфели. Одна конфетка была покрыта чёрной шоколадной стружкой и какао, а её напарник был весь в кудряшках вафельной крошки. Они считали себя элитой конфетного мира, а потому  даже и не стремились быть попробованными. Ещё они считали, что такой деликатес как они, могут, есть только особы королевского рода, а с плебеями им не о чем было разговаривать. И если вдруг, случался такой ужас и их кто-нибудь надкусывал, то слышалось возмущённое фырканье и фраза: «Как ты посмел!?» Хотя, справедливости ради, надо сказать, что начинка у них была соевая, в общем  аристократией и суфле с ликёром, там и не пахло.

Были две большие зефирки.

Одна, шоколадная,  слегка усохла, но от этого не перестала быть крупнее остальных, по ней сох (как в прямом, так и в переносном смысле) чернослив в шоколаде. Он очень переживал за то, что когда его покрывали шоколадом, залили и без того не длинную  палочку, и от этого она смотрелась малюсенькой. Он всё пытался прилепить к ней  не весть, откуда взявшийся кусок шоколада, а чтобы тот не отваливался,  сверху прикладывал фольгу. Но зефирка продолжала кочевряжиться и на его потуги смотрела сверху вниз. Есть их ни кто не хотел, от чего они продолжали сохнуть, изводя друг друга беззвучно.

Вторая зефирка была пышной и бело-розовой, иногда, она напоминала свеже сваренный пельмень. Как она очутилась в коробке, не понятно. Ни каких особых звуков она не издавала, только таращилась на мир слегка припухшими волнами, напоминающими глаза.

Тут же лежали  странные загогулины, похожие  скорее не   на конфеты, а на кусочки мыла, да и по вкусу они  были ближе к моющему средству, а не к сладостям. Один обмылок был белый, другой чёрный, они всё время очень громко обвиняли друг друга в том, что их ни кто не хочет. Даже не пробуя их на вкус, отчётливо слышалось: «Это всё из-за тебя шлюшка!»- пищал писклявый тенорок. «Нет! Это из-за тебя, дурака кусок!» - вторил ему не менее  дребезжащий визг.

 Россыпью лежали мармеладки, одни были в шоколаде, а другие просто в сахаре. Были там и бесформенные куски шоколада. По краям расположились сладкие  бутылочки в красивых фантиках: одни были с ликёром, другие с коньяком, а некоторые (давно лежащие) практически с уксусом внутри.

По другому краю торчали  шоколадные  зверюшки: был там и осьминог, обвивающий своими щупальцами сундук с золотом; был  и  крепенький поросёночек с весёлой хохлацкой  ухмылкой; ещё был хорёк с наглой мордой и (как казалось) вечно бегающими глазками. Все они между собой переговаривались в предвкушении  очередного чаепития, ссорились и ругались, выясняя кого же надо съесть первым.

Но тут в комнату, с кружкой чая в одной руке и с бутербродом в другой, вошёл человек. Он сначала посмотрел на коробку, потом на бутерброд, после чего решительно закрыл крышку. Допил с удовольствием чай, а красивую коробку подарил какому-то нужному человеку, отблагодарив его за что-то. Тот, тоже не оставил набор у себя, «осчастливив» им ещё кого-то.

Так следы её и затерялись. А вам она не попадалась?