И все же жизнь прекрасна глава 4

Снова больница
Глава 4


   В конце мая меня увезли в Ростов-на-Дону, в четвертую городскую больницу. Опять были и вытяжение, и гипс, но теперь уже с операциями. В конце июня мне сделали первую операцию по удалению тазобедренных контрактур и наложили послеоперационный гипс до подмышек, растянув ноги почти на шпагат. В начале сентября мне сделали операцию на правом колене, а в начале октября на левом, причем все операции были под общим наркозом. Все это время я находилась в таком же огромном гипсе. После последней операции у меня разболелось сердце. Осложнение после наркоза сделали вывод врачи и с неделю держали меня на камфаре и капельницах. Появилась бессонница: без брома я не засыпала
 -  И это в пятнадцать лет, что же будет дальше, -  вздыхали медсестры.
  Еще в августе я поняла, что в школу я попаду в лучшем случае где-то в феврале месяце. Мне очень не хотелось отставать от своего класса, хотя в нашей школе это не считалось позором: дети очень много времени проводили в больницах и часто отставали. В нашем классе только три человека учились по возрасту, остальные были старше на один, два, а некоторые и на три года. Я была второй по возрасту, моложе меня был только один мальчик, все остальные старше. Сесть еще раз в седьмой класс я не допускала и мысли, и решила надо поступить в заочную школу. На это меня вдохновила наша санитарка Лариса. Она рассказала, что недалеко от ее дома есть заочная школа и что она, Лариса, может мне помочь. Я с радостью приняла ее помощь и поступила в эту школу в восьмой класс. Лариса принесла мне учебники и задания из школы и я, лежа на больничной койке, писала упражнения, решала задачи. Лариса относила тетради с выполненными упражнениями и приносила новые задания. Я до сих пор с благодарностью вспоминаю няню Ларочку, так мы ее называли.
   Приближался Новый год, а я все еще находилась в больнице, и, казалось, что обо мне врачи забыли. Из дома приходили письма, в основном их писала моя сестра, один раз приезжала мама. Писали мне из школы одноклассницы и классный руководитель Валентина Александровна, на день рождения она прислала мне бандероль, в которой была книга и шоколад. Я скучала по школе больше, чем по дому. Там же в больнице, я написала свое первое не очень-то умелое стихотворение, и посвящалось оно школе.
   В декабре с меня сняли гипс, сделали слепок для аппаратов и снова загипсовали. В конце декабря начали поднимать на ноги: в гипсе ставили возле кровати, что бы привыкала к вертикальному положению, а привыкать было к чему: пролежала я более полугода, даже не сидела за это время, да и как можно сесть в таком панцире.
   Где-то в январе, я уж и не помню точно когда, был общий обход врачей. Меня, перед обходом, поставили на ноги, чтобы показать достижения медицины. Стою я возле кровати, входит толпа врачей, подходят ко мне, выслушивают лечащего врача. И тут одно медицинское светило говорит мне:
- Подними руки вверх, девочка!
  Да у меня они и сидя не поднимаются, не то чтобы стоя, полиомиелит мои руки прихватил не в такой степени, как ноги, но с ними он тоже не поскромничал. «Светило» потрогало меня за плечи, я по просьбе пожала ему руки. И, авторитетный приговор был, как снег на голову: ходить я не буду, слишком велико поражение рук, чтобы двигаться на костылях. Получается, что все напрасно, операции, боль, все – все зря? Все это только эксперимент, но ведь я живая, я человек, не кролик! Почему надо мной, да еще и не удачно? Ну, ведь не сегодня мои руки стали слабыми, неужели врачи не заметили это раньше? После обхода врачей со мной случилась настоящая истерика, я рыдала часа два, не переставая, а может, мне это просто показалось. Наплакавшись, я сказала, что еще видно будет, кто прав окажется. Жизнь показала, что правым оказалось, как ни печально, «светило», но тогда я об этом еще не знала и, несмотря ни на что, все же надеялась на лучший исход.
    Где-то в феврале меня перевезли на протезный завод, в стационар: на подгонку аппаратов. К тому времени я уже немного «ходила»: медсестра становилась ко мне лицом, мы брались за руки, ее ладони на моих локтях, а мои на ее, она двигалась спиной, а я, поворачиваясь всем туловищем из стороны в сторону, шла на нее. Такой вот танец получался. Мы потом еще и шутили по этому поводу: ходить не научилась, а уже танцую. Здесь же, в стационаре, с меня сняли гипс, и я получила еще один удар ниже пояса: мои колени не поддавались разработке, то есть не сгибались. Оказывается, что после таких операций, которые были проведены на моих коленных суставах, разработку надо начинать через три, максимум четыре недели, а меня продержали в гипсе на полгода больше. Как ни старалась массажистка, ничего не получилось: колени согнулись градусов на тридцать и все. Они у меня не сгибаются и до сих пор, что приносит мне большие неудобства. От повторных операций я отказалась, на это у меня нет ни сил, ни здоровья, ни к чему мне эти эксперименты.
     В конце марта мои аппараты были готовы. Наконец-то закончилась моя больничная эпопея, и я вернулась в Новочеркасск, привезя с собой тетради с выполненными заданиями заочной школы.