Солнечные проблески детства

Растерянно оглядываясь на  пролетевшие, как один миг, годы, то отчетливо  вижу, себя  как в сухой и жаркий день под нестерпимо  палящими лучами южного солнца медленно бреду   пыльной дорогой  домой, то  стою на автобусной остановке в тоскливом ожидании  старого желтого автобуса № 2. Или  вижу,  как с особенной тщательностью и старанием мою полы и передвигаю стулья в родительском доме  или стою у кровати больной  матери и жду когда же она  наконец -то улыбнется.   

Или  возникает картина более  светлая и уютная,   когда весной, в первые теплые и солнечные дни,   ровненько сажаю  в только что  перекопанную, пахнущую  перепревшей листвой и  парным молоком, мягкую  землю,  крепкую рассаду  помидоров  или сыплю  мелкие, похожие на паучков, серые семена  моркови в проделанные мною острой палочкой неглубокие  бороздки.Или  держу в руках   только что вылупившего желтого  утенка с  клювом похожим на пластмассу, и тем самым  напоминающего игрушку.

А вот картинка из моего детства. Первый класс, большой  не по росту  синий портфель, новые учебники и  тетради, карандаши, среди которых есть и красный, и малиновый, синий и фиолетовый и даже белый, что особенно  удивляло и вызывало радость и восхищение. А  запах, исходящий от них, который  до сих пор ощущаю - запах свежеструганного дерева, запах новизны! Серый ластик  и большие  чистые  альбомы для рисования, простой карандаш, который  всегда нужен был для  первого контура и штриховки.  Я старательно рисую пузатый кувшин,  всё время осторожненько тру ластиком,  аккуратно подрисовывая  простым карандашом носик, принимаюсь за  круглую ручку кувшина, ручка выходит то толстая, то тонкая.  А еще,  как говорит Нина Васильевна, моя первая учительница, надо   нарисовать тень и  те  штрихи, которые показывают  объем кувшина. Я это делаю почему-то с большим усердием и  удовлетворением.

Школьная новогодняя  елка. Сценка с зайчиком и волком, где зайчик – это я, а волк  толстенький мальчик, который в тот день  внезапно заболел. Моя грозная учительница, которая тоже  почему–то не пришла, и я под музыку аккордеона   в одиночестве  весело скачу по сцене вокруг елки.

Или возникшие первые неясные мысли о жизни и смерти, когда  стояла,  держась за стальные  прутья  забора огибающего   городской парк, где были такие высокие и старые деревья, что никак  не могла взглядом  достать до конца их кроны. В глубине  этого парка была еще одна  школа, толпа людей и  венки, венки.. Хоронили  школьника ... Это  вызывало удивление, слезы  и тревогу.

Остались в моей памяти  совсем  ранние годы детства.  Детсад,  высокие и развесистые  деревья,  детские  резиновые сапожки  и ковер, застеленный  в  центре теплой и уютной  комнаты, где  сидели мы с  сестренкой и восторженно  смотрели на одну и ту же  куклу, не смея взять ее в руки, она была совсем рядом, на полке белого шкафчика с аккуратно расставленными  внутри игрушками. И тихий час, и  радостный уход в субботу  домой с пакетиком  различных сладостей, и  детские ясли, и братик с панамкой в руке.

И дом, где папа мастерил домбру, и  постель с большими цветными подушками, и  вьюнки  перед топчаном, где спали мы. Эти  фиолетовые вьюнки были цветами детства,  на которые  осторожно садились   серые  стрекозы, похожие на  прозрачные самолетики.

А еще была  широкая  и глубокая река Жайык (Урал), река моего детства, где по берегам  летом стоят лодки, наполовину наполненные водой, сидя  на одной из которых, можно было  просто так  поболтать  ногами  или увидеть  через прозрачную теплую  воду лежащий  гармошкой желтый песок.

Часами смотрела я на рыбаков, вытягивающих из реки широкие и большие сети, внутри которых бултыхались и сверкали под солнцем  серебристые  рыбины . Один раз  за мое долгое стояние и смотрение рыбаки подбросили мне одну такую большую рыбину и я с трудом , волоча ее за хвост  по песку и дороге, притащила  ее домой.  Это была  красная рыба – севрюга.

Праздники  моего детства  это особенное воспоминание.  Это -  детские утренники,  первомайские и  ноябрьские парады,  городские новогодние елки во Дворце культуры  с  театральным представлением и непременным показом  мультфильмов для детей и наконец  долгожданными новогодными подарками от деда Мороза! По возвращению домой каждый из нас радостно  нес в своей руке прозрачный шелестящий пакет, где томно  светились оранжевым цветом два мандарина или апельсина,  блестели  разноцветными обертками  множество  различных конфет, среди которых особенно радовали  своим присутствием  «Мишка на севере», «Красная шапочка» или просто  карамельки под названием «Раковые шейки». Важно лежала большая плитка  шоколада с изображением  московского кремля,  а пачка  печенья и  пачка хрустящих  вафель  дополняли всю эту красоту и  вызывали в нас полное восхищение.
А  первомайские парады? Помните, сколько  было  в них радости и торжества!

Маршевая музыка духового оркестра, шеренги людей,  идущих с криками ликования  и я, просто  машущая красным флажком и  яркими шариками, сидя на папиных плечах. На мне новое, с белым воротником и  накладными кармашками платье, на голове горделиво завязан заботливой сестрой  пышный белый  капроновый бант,  а на ногах -  новые мягкие синие сандалики, сияющие четкой белизной шва по бортикам  и  вставленными полукругом в центре,  переливающими  как  капельки ртути,  крупными блестящими заклепками! Я часто  посматривала на кармашки своего нового платья и эти блестящие заклепки на сандаликах, и в радостном восхищении   кричала вместе  со всеми «Ура!»

А дома нас ждал торт, который мама   всегда пекла в день праздника, назывался он торт  «Мишка», а ее пироги с рыбой, запах лаврового листа которого аппетитно издавался уже в прихожей,  или пирожки с капустой или мясом, или «параміш» беляши с мясом, в отверстие которых папа наливал ложку  сливочного масла, специально для этого растопленного, все   это  было просто  объедение! 

Папины спектакли. Это удивительный мир, где нам было очень уютно и  хорошо. Его  театр, сказочный и теплый, с  коврами, лежащими в проходах зала,  со  светом, падающим из софит  на  широкие парчевые  малиновые занавеси с   яркими желтыми кистями, и папин голос, доносящийся со  сцены, такой родной и домашний, что мы слыша, искали его  по голосу, долго не узнавая  в гриме.

И  торжественный звук оркестра, и  дирижер, усердно и призывно взмахивающий палочкой.  Особенно впечатляли нас  своим богатством и  яркостью красок бархатные костюмы артистов, их головные уборы, атласные тюрбаны, украшенные  сверкающими камнями, ханские камзолы- бешпенты, чапаны из парчи  и женские наряды с  металлическими серебристыми поясами,  украшения в волосах и на запястьях рук, переливающие особым блеском и издающие  звон осыпающихся  монет.   

Декорация,  которая  была сделана так, что все было просто реально - это озеро   с плавающей в ней лодкой. Плеск воды, и лес с  его шумным пением птиц, кукующей  вдалеке кукушкой,  и разразившаяся  по сценарию на самом трагическом месте   гроза, с непременным сверканием молнии и грохотом грома.

Такие понятия как  домбра, кобыз,  куй,  скрипка, «Алдар Косе», «Кыз –Жібек», «Козы Корпеш – Баян сулу», улы Абай ата, С.Муканов, У.Шекспир, Ч.Айтматов, грим, роль,  гастроли  и  многое другое  были нам близки и понятны с самого детства, как наши игрушки.  Все это воспринималось нами,  как  большой  папин театр. 

А когда  всей семьей ездили далеко на север, в гости к дедушке Касыму, мама наряжалась в белый женский наряд  бабушки Жакай – «кімешек», на руках сверкали «білезік» и в волосах звенели «шолпы»( мониста), мы так радовались этой затее, думая, что мама  хочет  показать   родным ,что такое театр.

А еще нам были близки и очень понятны  А.Пушкин, М.Лермонтов, М.Некрасов, Л. Толстой,   детские книжки С.Маршака, А.Гайдара, С.Михалкова, русские народные сказки, (многие из которых впоследствии оказались английскими, немецкими сказками), «Маленький принц» А. Экзепюри, сказки   братьев Гримм, Шарля Перро (однажды читая его, я воскликнула:  «Золушка- «лучее» всех!»). Старинный томик под названием «Сказки для театра» Карла Гоцци с красочными  картинками до сих пор удивляет нас своими «буффонадами», а «страшные»,  «Дунганские сказки», мы тогда читали при  обязательно ярком  свете и тесно прижавшись друг к другу.  Текст многих советских  стихов, сказок знали наизусть («Мойдодыр», «Муха –Цекотуха», «Буратино», «Кошкин дом», «Наша Маша громко плачет», «Одеяло убежало...», «Откуда дровишки? Из лесу вестимо...», «Под голубыми небесами, великолепными коврами, блестя на солнце снег лежит...»). Часто с особым удовольствием и усердием, перебивая друг друга, декламировали мы их.

Громко  и радостно пели детские песни «Мы малину соберем, соберем...», «Взвейтесь кострами, синие ночи...», иногда, когда были у нас  гости,  вместе с мамой пели «Айттым салем, Каламкас...», или сидя в  зрительном зале,   подпевали  массовке «Гакку, гакку, гакку ...».

Медленно и  плавно взмахивая руками и закругляя их, при этом изображая  белую лебедь, танцевали нежный и родной танец «Камажай», бодро маршируя и отдавая честь,  плясали «Матросский танец» .

Часто вспоминаю, как тихо и уютно было тогда, когда мы  играя, сидя под круглым и большим столом, покрытым белой льняной  с голубыми разводами скатертью, слушали  папины  куйі и песни под домбру, среди которых   была самой всеми любимой и  очень ассоциировалась с папой и  с родным домом печальная песня  «Балкадиша», что когда я  была далеко от дома, в Алма-Ате, слушая по радио до боли родные слова: 

«Дегенмен , Балкадиша, Балкадиша,
Куйеуін 75-те,
Шіркін –ай шал, Кадиша –ай....
Шакырып екі женген келіп отыр,
Руксат бізден сізге.
Шіркін – ай, Балкадиша-ай,
Шіркін –ай, Балкадиша –ай ...» *

Зауреш тате , посмотрев на меня, вдруг спросила : «Гулжан, осы сен папаннын «Балкадишасын»  сагындын гой деп ойлаймын**.   И домой хочется, наверное...  ».

* * *

Вспоминая о тех днях, я вновь возвращаюсь к  моему детству, где каждая пора природы была особенной. Лето - пора  купания, отдыха на  пляже семьей, детских игр в мяч, фантики и  в детской  беседке до самого темна и пора сливочного мороженного, которое продавалось в бумажном стаканчике  с  деревянной палочкой. Неповторимый сливочный вкус этого мороженного запомнился мне навсегда.  Весной и осенью идет теплый  дождь, который льет  как из ведра и мы весело бегаем  босыми  по  лужам и подставляем ладошки . Зима – это особое время, время катания на коньках, с ледяной горки и веселых игр в снежки.
Особенным впечатлением осталось в памяти катание с берегов  Жайыка почти до  середины реки – вот такая горка! Мы садились  на лед и, закрыв глаза, со страшной скоростью летели вниз,  некоторые из нас -  более бесстрашные (среди них, чем особенно мы гордились, наш старший  брат Мурат) важно  катились стоя  на ногах, балансируя  широко раздвинутыми руками.

* Жаль тебя,Балкадиша, ведь тебя сватает старик, которому уже 75 лет...
** Гульжан, я думаю,что ты соскучилась по папиной песне "Балкадиша"