Смерть и глупая дева

Он хлопнул дверью, и ушёл, как оказалось – навсегда, и Диана сползла на пол прямо в прихожей, по стеночке, по шершавым, любовно выбранным белым обоям с фиолетовыми полосками и узенькой золотистой канвой. Диана очень рассчитывала, что эти обои впечатлят её подруг и её друзей, которые придут в гости, чтобы поздравить молодожёнов. Но выяснилось, что ситуация в точности повторяла старый плохой анекдот: «Я хочу быть в белом платье, а он вообще жениться не хочет». Поэтому обои были уже ни к чему.

Диана сидела на мягком розовом коврике для ног и выла. Её красивый рот расползся по лицу, как пара слизняков, подбородок то и дело кривился, нос и слёзные железы работали, как хорошая поливальная машина, размазывая косметику по лицу девушки. Жить не хотелось. Одной частью сознания Диана понимала, что это не конец жизни, и бывают вещи и похуже, но вторая услужливо подсовывала всё новые и новые аргументы в пользу того, что хуже этого быть не может. И Диана решила тут же, не сходя с места, умереть.

На самом деле, умереть не сходя с места, было нельзя. Рядом был только стеклянный кофейный столик, слишком хрупкий, чтобы разбить об него голову, но слишком прочный, чтобы его куском можно было разрезать горло. Ещё была трубка радиотелефона с остро торчащей обломанной антенной. Телефон пластмассовый, чёрный, ещё хранящий на себе отпечатки Его пальцев и немного Его тепла. Он шваркнул им о стену, перед тем, как уйти, и поэтому Диана не решилась рассматривать антенну как орудие суицида, а лишь взяла трубку дрожащими руками, задрожала и разрыдалась ещё горше, скорчившись в позе эмбриона и прижимая телефон к себе.

Через полчаса она успокоилась, встала, машинально шмыгая носом, машинально же сунула неудобную трубку в карман расклешённых джинсов и пошла в ванну. Там Диана открыла кран, заботливо вылила в ванну полбутылки любимого геля для душа (Givenchy, 45$ бутылка, с кокосовым маслом и мёдом, райский аромат, использовать только по особенным дням – но разве сегодня не такой как раз день?), и, пока ванна не наполнилась, решила напоследок напиться кофе и всласть покурить.

Так уж получилось, что в этот день Диану окружали только самые лучшие вещи. У неё и у Него сегодня должна была быть третья годовщина со дня встречи. Поэтому Диана заранее купила несколько пачек их любимых сигарет, бутылку белого вина, банку хорошего кофе и ещё кое-что по мелочи для маленького романтического вечера, например, упаковку свечек в виде сердечек. Девушка взяла её в руки, на минуту впав в ступор, затем, истерически хихикнув, швырнула свечи прямо в закрытую форточку. Раздался звон разбитого стекла, любопытные соседи наверняка высунулись посмотреть, что это произошло, но им, ха-ха, Диана уже ничего не должна была объяснять.

Хотя подождите…. Диана задумчиво насыпала в кофеварку кофе и включила её. А что если… а если Он не ушёл? Если Он ещё стоит у подъезда или нехотя идёт к машине, сожалея о сказанном, и вот вдруг слышит звон стекла, пугается, что у неё что-то случилось и… Девушка подбежала к окну, и, нимало не боясь порезаться, высунулась в окно, жадно осматривая окрестности. Но, увы, безрезультатно. Не было ни Его, готового ловить свою возлюбленную под окном, и знакомого автомобиля на стоянке не было. Зато было любопытное, хищное старческое лицо соседки по этажу из соседнего окна. Старая гнида, Наина Марковна, несмотря на проживание в её трёхкомнатной квартире одной из дочерей («Чтобы маме не было одиноко!»), визиты шумных племянников и членство в клубе «Кому за…» с периодическими некромантскими плясками под баян, обожала вмешиваться во все стороны жизни, касающиеся её хоть каким-то боком и не касающиеся вообще. Увидев Диану в рамке острых осколков она сморщила лицо, как кролик на солнышке, и вообще очень обрадовалась:

- Диночка, дорогая… - сладко заговорила она. – А я вот тут на кухне вожусь, а потом слышу, звон какой-то, а это у вас, а что у вас такое…

Раздосадованная отсутствием любимого человека Диана неожиданно молча сунула старушке в нос фигу, а затем, подумав, присовокупила:

- Идите в жопу, Наина Марковна, вот как вы мне надоели.

И резко дёрнула шторы.

У соседей послышался грохот падающего тела и пронзительные стоны: «Хамка! Хамка! Неблагодарная тварь! Лидочка, принеси мне корвалол! Ох… ой… помираю…»

Тем временем, кофе уже вскипел. Изысканно налила его в миниатюрную чашечку из чёрной керамики. Ах… когда-то Он и она покупали их во время путешествия в Китай. Он сам их выбирал, уверяя, что умный человек всегда легко отличит настоящую старину от подделки. Она верила, и не переставала сомневаться, даже когда случайно отскребла с донышка «клеймо мастерской Дэхуа», обнаружив под ним маленький штрих код.

Диана закурила. Она никак не могла себя определить. Ей было так больно, что дыхания не хватало, но затягивалась она глубоко и с удовольствием. Как ни странно, именно в этот день, который должен стать для неё последним, буквально через полчаса после страшной трагедии, её вдруг всё начало радовать. И сентябрьский золотистый ветер, который холодил её тело в трикотажном с кружевами топике нежно-голубого цвета, и убойный запах капель из соседней квартиры, и внезапное одиночество.

- Может, и не надо умирать? – спросила себя Диана.

Но тут же скривилась от боли. Оказалось, что если не двигаться и не думать, то – действительно, можно не умирать. Но одна-единственная мысль про то, что у неё в шкатулке, например, лежит собранная сотня долларов, а к декабрю к ним должно было добавиться ещё две, на подарок, который уже не будет подарен… Да, Диана была всего лишь менеджером по контекстной рекламе, а не наследницей Хилтона, ну так и что с того? В общем, нет. Он был тем самым настоящим мужчиной. Как настоящий мужчина Он не вернётся. А просить – не в её привычках. Она сегодня умрёт.

Ой, бля!

И вовремя – вода, снабжённая пышной шапкой душистой пены, уже потекла на голубой кафель. Закрыв кран, Диана попробовала локтем воду – горячая, пусть немного остынет. Тем более, что можно ещё напоследок и сигаретку выкурить, и чашку кофе выпить, и, может, съесть бутерброд с икрой или паштетом.

Подумав, от последнего девушка отказалась – кто-то рассказывал ей, что после смерти у людей перед окоченением расслабляются все мышцы, и, соответственно, сфинктер тоже, поэтому… Фу, какая гадость, что приходится об этом думать! Но всё-таки хотелось бы, чтобы напоследок её нашли бледную, красивую, как на обложках книг о вампирах, которые она иногда покупала. Диана открыла ящик стола со столовыми приборами, и, по-птичьи склонив чёрную головку набок, задумалась сразу о двух вещах: в принципе, насчёт дефекации – и слово-то какое противное! – она не беспокоилась, потому что подготовилась к отмечанию годовщины со всей ответственностью, на случай, если любимому захочется чего-нибудь пикантного, но если она съест хотя бы мороженого – сладкого почему-то захотелось ужасно, это как-то повлияет на состояние… после? И ещё, - если умирать, так расслабленно, в своё удовольствие, в горячей ванне, но ведь после смерти кожа, оставаясь в воде, будет морщиться, пропитываться водой, пальчики на ногах будут как маленькие креветки, криль…

Перебирая ножи, Диана решила: обойдётся без мороженого, а слив в ванне можно заткнуть плохой пробочкой, которая всё пропускает. И пустить воду, чтобы всё время, пока… в общем, чтобы было тепло. А если и прольётся – что ж, тем лучше, соседи найдут быстрее, потому что лежать просто так совсем не хочется. И Он должен успеть увидеть её раньше, чем гнусная природа разложения начнёт делать своё.

Вытянув ноги на кушетке, Диана с удовольствием пила кофе и курила, поглядывая на красно-золотые верхушки деревьев, прислушивалась к происходящему в соседней квартире – то ли померла Наина Марковна, то ли, наоборот, копит силы к визиту ответной любезности. В этот момент ей даже показалось, что это хорошо, правильно, умирать в такое прекрасное время года, такой молодой, красивой, не ставшей склочной любопытной бабкой, и не от какой-нибудь болезни, а вовсе даже – от любви.

В чашке остались только потёки и немного пенки. Пора было приступать. И в этот момент Диана поняла с тоской, что, несмотря на то, что рана на сердце ещё не то что бы не собиралась закрываться, а вовсю кровоточила, начинать умирать – страшно. А жить – больно. Значит, надо всё-таки что-то делать. Она побелевшей рукой извлекла из ящика большой такой тесак – им всегда было хорошо резать что-нибудь мягкое, типа очень свежего хлеба или полежавших помидор, - острое лезвие послушно рассекало любую материю. Значит, и кожу…

Диана зажмурилась и отправилась в ванну. Кураж «А плевать, пусть рыдает!» начал понемногу отпускать, и ей было откровенно страшно. Всё красивое тело, каждый ухоженный волосок, каждый ноготь и зуб хотели жить, расти и угасать сами по себе, как и положено, а не терять способность к существованию по прихоти взбалмошной девицы. И всё-таки Диана знала, что она это сделает. Мысль о том, как она сегодня останется жить, а завтра проснётся, а послезавтра увидит любимого человека с другой девушкой, заставила её раздеться, положить на аккуратно сложенный топик нож и залезть в ванну.

После сидения на холодной кухне горячая ванна показалась блаженством, а запах кокоса и мёда успокаивал, навевал сладкие, льстивые мысли.

«Брось, Дианочка, куда торопиться», - шептал он. – «Прими ванну, расслабься, потом позвони подружкам… Нарядишься, накрасишься, сходите в клуб, напьётесь до потери пульса, а завтра, глядишь, и легче станет… И найдёшь ты себе получше…»

- Я не хочу никого, кроме него, и ничего, - хриплым от ужаса и печали голосом сказала Диана и полоснула по вене.

Поначалу ей показалось, что ничего не произошло, но затем кожа раскрылась, словно стрелка на чулках поехала, показалась кровь и от ужаса сотворённого и грядущего Диана закрыла глаза…



… Когда она их открыла, то первым её ощущением было: «О, боже! Жива! Жива!» Но почему-то она была уже не в собственной ванной, а в каком-то небольшом коридоре, - деревянные полы, тусклые прямоугольные лампы, одна из которых противно мигала, стены бетонные, бежевые… «Наверняка – приёмная!», - подумала Диана. – «Наверное, в больнице меня откачали и переправили сюда… Но откачали же! Живая! Жива!»

- О, нет, милочка, вы заблуждаетесь, - мягко сказала женщина лет пятидесяти, сидевшая на скамейке с вязаньем, посматривающая на счастливую встрёпанную Диану, стоявшую посреди коридора абсолютно голой. – Вы думаете, что вы живы? К сожалению, вы ждёте в очереди к смерти…

Диана дико посмотрела на неё.

- Ну да!

- Да, уж извините за неприятную новость, - женщина пожала плечами, не прекращая вязать.

– Я вот третий раз уже тут. Знаете, возраст, мужчины уже только уважают, старость, морщины... Напилась таблеток. Вам, кстати, не холодно?

Диана посмотрела на себя – живот втянулся, грудь голая, соски торчком из-за напряжения, - но нет, не холодно.

Всё ясно, её, как других самоубийц, направили в психушку. Вот так. И эта тётка тоже думает всякую-такую ерунду, и другим говорит. Как можно сажать людей, который только что пережили такой стресс, с сумасшедшими!

- Конечно, не холодно, - усмехнулась женщина, напомнившая Диане Наину Марковну лет эдак тридцать назад. – Тут вы, дорогая, чистое сознание и всё.

Девушка передёрнула плечами, показывая, что тратить время на разговоры с сумасшедшими не хочет, но тут же вспомнила, что стоит посреди какого-то казённого коридора в костюме Евы, в то время как странная вязальщица сидит в какой-то потрёпанной кофточке и серой юбке с аппликацией из чёрных и белых шёлковых цветочков.

- Простите, а вы не подскажете, где тут… хотя бы халат можно взять или свою одежду? – спросила она неприязненно у пожилой «Марковны».

- А зачем халат? – спросила та. – Тут всё быстро, раз-два – и отправят в небытие. Если, конечно, даст Бог не… Слушай, а ты как сюда попала? Молодая же, красивая, - перешла женщина на ты. – В аварию попала или что?

- Неважно, - отмахнулась Диана. – Неприлично это всё-таки, даже если быстро. А вдруг кто-нибудь?

- Да ты не волнуйся, - успокоила «Марковна». – Тут, наверное, сейчас и так тысячи людей. Просто ты их не видишь. К чему толпу создавать, как будто на Земле этого мало?

- А что ж вы тогда здесь сидите и я вас вижу, - усмехнулась девушка, довольная, что даже в такой стрессовой ситуации не потеряла бойкости и умения быстро соображать.

- Так ты за мной, милая, - улыбнулась женщина и вдруг – исчезла. Только что сидела, поблескивали спицы, и вдруг – нет.

Диана поёжилась. Ей вдруг стало так страшно, как не было и в тот момент, когда Он сказал: «Извини… но прежних чувств уже нет. Думаю, нам лучше расстаться». Она вспомнила о том, что со вскрытыми венами оказалась у себя в ванне, - и в ужасе глянула на свои запястья. Но нет, как будто и не было лезвия, кофе, разбитого окна…

«Ой», - подумала Диана. – «Наверное, это просто сон. Или я и правда умираю и вижу это, или мы с Ним просто перепили, легли спать, и мне это снится. Ну, конечно, снится, не может же Он меня бросить».

Но сердце снова заныло, и что-то подсказывало, что это не сон.

А потом исчезла и Диана.

Вновь оказалась она в небольшом кабинете, вполне соответствующем тому коридорчику, в котором могла бы быть дверь, ведущая в этот кабинет… Мысли Дианы путались, и она не сразу смогла навести резкость и увидеть, что здесь она не одна. Зато успела разглядеть пару кривоногих стульев с клеенчатым сиденьем, стол из ДПС или дешёвого дерева, чей-то портрет на стене и силуэт за столом. На столе, впрочем, стоял вполне современный белый лэптоп с откушенным яблочком на крышке.

- Ай! – только и сказала девушка, прикрывая одной рукой грудь, а второй – пушистый лобок.

- Здравствуйте, - доброжелательно сказала фигура за столом. Это была именно фигура – классический чёрный балахон и коса в углу не оставляли никаких сомнений в том, что это была Смерть. Или её изображение.

- Здрасьте, - растерянно ответила Диана, но тут же постаралась, насколько это было возможно, взять в руки не только интимные части, но и себя целиком. – Что это такое? Это что, новая терапия для самоубийц? Или просто дурацкий сон?

- Дорогая Диана Самойловна, боюсь, что вы на самом деле умерли. Точнее, не умерли, а сейчас умираете. Прямо сейчас, - фигура что-то быстро набрала на клавиатуре и повернула лэптоп экраном к Диане. С ужасом и отвращением та увидела своё белое-белое лицо в застывающием пенном озерке, бордовую водицу, переливающуюся через край на губчатый резиновый коврик у ванны. Её передёрнуло. Это она? Но она же совсем не так… это шутка, это глупо! И противно!

- Я-я умираю? – жалобно спросила она. Вот теперь ей стало холодно, только не снаружи, а внутри.

- Ну да, именно вы, - весело подтвердила фигура. – Как вам? Знаете, совсем неплохой выбор! Правда, вряд ли вашему любовнику понравится и он будет сожалеть об этом, так как вы только опозорите его своим идиотским поступком, и, более того, должен вам сказать… хотя, конечно, это и не в моей компетенции, но я по-дружески, между нами… люблю я красивых и молоденьких, - вы бы через месяц помирились, а ещё через два вы бы его сами бросили.

Диана помертвела, насколько это было возможно в её положении. Помирились бы? И всё это было зря? Так Он её любит? О, нет, нет, нет!

Лица Смерти не было видно из-за большого капюшона, но Диане показалось, что тьма в нём стала… участливой.

- Что, жалеете?

Девушка молча кивнула, и лицо её изогнулось, готовясь принять новую порцию слёз.

- Ой-ой, вот этого не надо! – Смерть извлёк из ящика пачку бумажных салфеток и протянул их Диане. Та машинально прижала одну к лицу, открыв грудь, и почувствовала кокосовую отдушку. То ли от салфеток, то ли от кожи…

- Не плачьте, Диана. Вы же знали, на что шли, не так ли?

Та снова молча кивнула, силой сдержав порыв разразиться слезами.

- А жить-то хорошо, да?

Кивок.

- Ну что ж, дорогая. – Смерть откинулся на своём стуле и вложил один рукав балахона в другой. – Вы не представляете, сколько мне приходится общаться с такими, как вы. И чего вам, людям, не хватает? Иногда я даже завидую, зная, что вы от чего-то страдаете, что-то любите и чего-то так хотите, что уже не хотите жить. Например, ваша соседка Наина Марковна. Ведь, казалось бы, пожила старушка, посплетничала всласть, покушала за свою жизнь хорошо, - пора бы и честь знать? Ан, нет, как мы её повели в небытие, так брыкалась, кусалась, визжала так, что – представьте себе! – не удержали! Рванула назад и ещё лет двадцать будет радовать родных и знакомых своим поганеньким характером.

- Ой… и она тоже? – прошептала Диана.

 - Только не вините себя, - успокоил Смерть. – Она и впрямь была препротивная, так что небольшая фига ей не повредит, напротив. Тем более, что она всё-таки жива. Давайте лучше о вас поговорим. Хотите жить?

Диана не сдержалась и зарыдала, прижав обе руки к лицу, забыв про своё неглиже.

- Я так и думал. И больше глупостей таких делать не хотите?

Девушка замотала головой, и было понятно – больше не хочет, нет, пожалуйста.

- Ну что ж, Дианочка… Лично я бы таких, как вы, сразу в небытие отправлял, - он внезапно зло и резко наклонился к ней через стол, - не задумываясь. Но тот… тот, кто вас создал, захотел быть добр к вам, глупым людям. Поэтому – идите в 404 комнату, и расскажите о том, как же так случилось, что вы попали ко мне. Если повезёт, то Он вас отпустит назад, и возмущённые потопом соседи выломают дверь и спасут вас. Если же в три часа вы не уложитесь… Что ж, тогда вы узнаете, где небытие, зато там вас никогда уже не будут терзать муки неразделённой любви! Идите быстрее, ибо время пошло!

И Диана, подняв заплаканное лицо, повернулась и выбежала через обитую дерматином дверь.

И оказалась в том самом коридорчике, где вновь сидела её знакомая, травившаяся из-за наступления старости. Та совсем не удивилась её появлению.

- Что, передумали? - подмигнула она. Спицы и вязание куда-то девались. Диана слабо улыбнулась и кивнула. Она не совсем поняла, что случилось, но, кажется, у неё был, был ещё один шанс. И это было самым важным. Внезапно девушка почувствовала слабость в коленях.

- Сесть бы, - хрипло сказала она, подходя к скамейке.

И в этот момент коридорчик начал заполняться людьми. Всех возрастов, полов, цветов и субкультур, они стояли, прислонясь к шершавым бетонным стенам, сидели возле них на корточках, сидели на скамейках, бегали куда-то вперёд «Я на минуточку посмотреть», но их не пускали назад; они плакали, смеялись, молча ждали, оживлённо говорили и грызли пальцы и ногти. Кое-кто обернулся на голую Диану, но в большинстве своём они смотрели куда-то вперёд.

Ползали младенцы, которых матери хотели убить, а теперь молились об их спасении на земле.
Стояли смирно старики, привыкшие ждать, но не дождавшиеся смерти на земле, решившие ускорить её приход.

В окружении поклонниц стоял один популярный певец, который по пьяни наглотался таблеток, а эти дурочки рванули за ним.

Стояла рыжая девица в халате врача с изуродованным кислотой или ожогами лицом.

Люди стояли и ждали, изредка их касалась какая-то волна и они делали шаг, полшага вперёд.
Диана замерла.

- Это все… туда? – шёпотом спросила она, не уточняя – куда.

- Да, да, - кивнула женщина, сложив руки на коленях. – Кстати, дорогая, - вновь перешла она на официальный тон, - вы снова за мной, да.

- И… сколько ждать?

- Ну, вам же сказали, - три часа. Успеете – хорошо, а нет… - женщина грустно усмехнулась. – Мне вот тоже разрешили постоять. Хотя я три раза уже так… Нам ведь всем давали жизнь, и то, что мы решили отказаться от неё, а потом вернуть – это долгий разговор…

- Нет, а в смысле… как вы думаете, очередь длинная? Далеко этот кабинет?

Старая кокетка пожала плечами.

- Как вам сказать… это первый этаж, полуподвальный, а 404 кабинет – на четвёртом. Вот сами и считайте.

- О, боже… Но хотя бы быстро движется очередь? Я успею? – спросила Диана на грани истерики.

- Кто знает, кто знает… Посмотрите, сколько людей перед вами… и сколько за вами… И все они хотят жить.

Диана оглянулась. Очередь, казавшаяся бесконечной впереди, обрела такой же бесконечный хост сзади. И на неё уже смотрели, но с надеждой: вдруг пропустит? Вдруг уступит? Вдруг откажется.

Женщина-без-вязанья не предложила подвинуться на скамейке, и Диана села прямо на пол, уже не беспокоясь о своей наготе. Поджав колени, она торопила очередь и останавливала время, а людей становилось всё больше, и так угнетающе мигала лампа на потолке…

Она ждала и надеялась.


Рецензии