Так не бывает 5

               Сколько жизней нужно человеку, чтобы всё успеть, всё узнать, всё увидеть? Кто знает… Не зря ведь: век живи – век учись! А сколько можно наступать на одни и те же грабли и учиться на своих ошибках? Всю оставшуюся жизнь!
     Не возникай перед глазами! – Люсе хотелось сказать эту фразу обнаглевшему донельзя Серкову, но не говорила. Решила надеть на себя маску равнодушия, но не надела. Сорвиголова пошёл на второй круг, растрачивая свои ресурсы уловок. Стойкая Люся не сдалась магии демонических взглядов и вовремя уехала на сессию. Что ни делается - к лучшему!
     Расстроенный рождением второй дочери, а не сына, Санька то и дело отмахивался от обидных подколов. Если первая дочь Иринка была похожа на него, то вторая – вылитая мама! Ничего пока в ней нет от папы: достаточно светловолосая, без намёков на кудри, милое личико с мелкими чертами... нет, не папина дочь, это точно!
     Пока Люся почти две недели училась-мучилась, сдавала успешно экзамены и зачёты, Нинка Герасина время даром не теряла и вовсю встречалась с Петькой Быниным, который ничем не выделялся, разве что добродушным, покладистым характером. Среднего роста с натяжкой, круглолицый, в меру упитанный. В общем, парень неброский: мимо пройдёшь – не заметишь, но как стоял на воротах! Отличный гандбольный вратарь, цены ему не было, но вот в мужья для Нинки не годился: женат, хотя этот факт не мешал проводить время с другой женщиной.
     Нинка пригласила благополучно сдавшую сессию и вернувшуюся домой Люсю в гости к своему Бынину: мол, жена его с дочкой к родителям уехала на несколько дней, не мешало бы обмыть Петькину свободу. Люся  не отказалась. Неплохо посидели втроём. Пили вино, слушали музыку, разговаривали по душам совершенно непринуждённо. Давненько так хорошо не было. Истомину вдруг осенило почему так хорошо. Всё очень просто: с ними не было Серкова, вечно приносящего сумбур, а игрой на нервах – обиды. Пока Герасина мыла посуду, Петька, разговаривая с Люсей, проболтался:
     – Санька снова жаждет с тобой встречаться. Как ты на это смотришь? – неожиданно спросил он. На что гордая Люся отчеканила:
     – Ни за что! Я когда-то так сильно любила Серкова, как сейчас, увы, ненавижу. Старые обиды бесследно не прошли.
     – Ладно, забудь... Давай лучше выпьем за любовь! – Петька тут же налил вино и подал рюмку.
     – За любовь – не возражаю,– легко согласилась Люся, вставая:

                Любовь, погрязшая в грехах,
                Моих тревог давно не стоит.
                Но за любовь, что знает страх,
                За настоящую – пью стоя!

     Петька тоже встал, и они, чокаясь, выпили хмельной напиток.
     – Кто написал эти строчки? – полюбопытствовал он. 
     – Я написала, – ответила Люся, чувствуя, как душистое, прохладное зелье потеплело внутри, заиграло,  расслабило. В этот самый момент в комнату вошла Нинка, управившаяся с посудой, и предложила:
     – Давайте, выпьем за любовь!
     Люся с Петькой переглянулись и тут же расхохотались. Нинка причину смеха не поняла и удивлённо смотрела на них, ожидая объяснений. Да, что тут объяснять: за любовь, так за любовь!
     Позднее Люся узнает от Нинки, что Петька весь разговор с ней записал на магнитофон. Вот Бынька, хитрец, воспользовался её откровением! Наверняка, вместе с Серковым будут прослушивать...

               В спортклуб приехала комиссия проверить физкультурно-оздоровительную работу, за которую отвечала Истомина, но основная папка с документами куда-то подевалась. Люся перебрала все ящики многократно, но папки не было. Странно. Не могла она вдруг испариться! – недоумевала Истомина. Что за дела?! Всегда лежала, как говорится, под рукой... Люся растерялась. Начальник махнул рукой: ладно, не переживай, обойдёмся без этой папки. А на следующий день нужная папка лежала на своём месте!
     Чьих это рук дело, Люся уже не сомневалась: Катохиной! Это только она могла припрятать папку, чтобы старший инструктор села в калошу. Надька давно уже из медсестры перешла в инструкторы и быть под руководством Истоминой не желала. Властная по натуре, она сама стремилась в руководители. Поражённая её коварством, Люся после такой очевидной подлости старалась держать определённую дистанцию: никаких личных дел, только по работе!
     На горизонте снова замаячил Серков. Выглянув как-то из окна, Люся увидела его, стоящего у соседнего дома. Санька смотрел на неё и улыбался, как будто знал, что выглянет! В течение нескольких секунд она тоже зачарованно смотрела, но не выдержала откровенно зазывающего взгляда, отошла. Когда подошла к окну во второй раз, его уже не было. Через несколько дней, когда Люся сидела за рабочим столом в спортклубе, Серков неожиданно предстал перед ней, держа в руках... ах, нет, не цветы – сетку с молоком: якобы, в здешнем буфете купил для детей и вот мимо проходил...  Что ему надо? – Люся напряглась, но пригласила присесть. Сели визави и в упор глазели друг на друга: она серьёзно, а он – с улыбкой. О чём говорили, она даже не помнит. Витала какая-то недосказанность, возможно, чего-то очень важного. Между тем, рабочий день закончился, и Люся стала суетливо собираться домой, Серков тоже поднялся. Вышли из спортклуба и, как в море корабли, разошлись в разные стороны – по домам.
     Желание поделиться своими переживаниями привело Люсю к Герасиной. Та занималась прозаическим делом: жарила картошку, и ей явно было некогда вращаться вокруг высокой материи по имени Любовь. Сама по себе Нинка была проста как дважды два. Читалась легко, как книга для самых маленьких. Любовь воспринимала только как страсть на уровне инстинкта. Люсины душевные страдания не понимала и не принимала. Нравится парень – не дёргайся, люби! Вот такое незамысловатое кредо. Как только подружка управилась с картошкой, в дверь позвонили. Герасина открыла, и вот вам нате: картина Репина «Не ждали»! В комнату ввалились Санька с Петькой навеселе. Люся мгновенно вспыхнула, как лампочка Ильича. Чудеса и только! А сердце опять потонуло в радости. Нинка засуетилась, предлагая ребятам пообедать. Петька сразу приступил к трапезе, а вот Санька отказался. Выпить хозяйка им не предложила, хотя они намекали. Люся сидела как изваяние: ни жива, ни мертва. К счастью, парни долго не задержались, откланялись.
     На следующий день Нинка, смеясь, рассказала подруге, что вчера, когда наши молодцы вышли, Санька первым делом сказал другу: как жрать хочется! Я слюной чуть не подавился, когда ты картошку наворачивал... И в этом весь он, Санька!
     В ближайшее воскресенье состоятся соревнования по баскетболу. Чтобы оповестить ребят, организовать команды, надо ехать на промплощадку. Работа есть работа! Люся с Нинкой приехали в свой любимый АТЦ во время пересмены, зная наверняка, что интересующие их парни будут там. Поговорили, предупредили и... всю смену с часу до пяти вечера проездили на белазах! Нинка с Петькой, а Люся, разумеется, с Санькой...               
     Стремительно, неизбежно, как лавина с гор, нахлынуло беспокойство. Страх сделать неверный шаг и свалиться в бездонную пропасть пронзал сознание, выводил из привычного ритма жизни. Люся металась по замкнутому кругу памяти и не могла никак остановиться, путаясь в длинных одеждах воспоминаний. Потусторонняя, слепая мысль, восставшая из мира мёртвых, билась в висок с бешенной силой единственным словом «люблю», как будто ребёнок в утробе матери, давно вырывающийся на белый свет. Время великого прихода пробито. Оно уже есть!
     Карусель завертелась, закружила по новой, а на ходу не спрыгнешь, даже если ты – спортсменка! Люся бичевала себя за слабость, но круг замкнулся вторично. Вот только в первый раз она была свободным человеком, любила без оглядки, а теперь – другое дело: она замужем. Великая разница!

Окончание следует...
http://www.proza.ru/2010/09/15/887