ТНВД

В 08.00 на разводе на работы машинной команды Фомин объявил:

- Соболев, Удовиченко! Вам индивидуальное задание. После развода зайдете ко мне в каюту, все расскажу подробно. Жариков – механизмы, которые числятся за Соболевым и Удовиченко, провернуть вам.

Женя Жариков:
- Ну-у-у-у, Николай Петрович! У меня своих забот выше головы…

- Знаю я ваши заботы…  покурить, потрепаться, поваляться… три «п». Для вас проворачивание лишний час поспать или в каюте лясы поточить, если не углядеть. Провернете главный двигатель, потом в дизельную – динамки  и спецы  провернуть и далее по списку.

- Да, ладно…

- Жариков, не пререкайтесь!

- Я же говорю – ладно…

В каюте Фомин давал наставления:
- Возьмете ключи, головки и еще что-то из инструмента на ваше усмотрение… Насос ТНВД  я нашел. Осталось только снять…

- А где? – это мы с Удавом хором.

- Значит так… идете пешком до Большого Улисса по линии…

Мы скорчили рожи…

- Хорошо, можете на автобусе – всего одна остановка. Только как пятерка ходит – сами знаете. Лучше пешком, быстрее будет – минут десять в один конец… Значит, по железнодорожной линии доходите до переезда. Потом никуда не сворачивайте – прямо по линии, метрах в ста стоит дрезина…

- Какая дрезина?

- Железнодорожная, Удовиченко… Увидите сами, других там нет. Вы знаете, что такое дрезина?

- Ну, типа лайба на рельсах…

- Во-во! На ней еще что-то типа подъемного крана. Это наша дрезина.

Сказал как – то странно, наша, мол, дрезина. Мы, конечно, были дол****бы с Удавом по молодости, ему восемнадцать, мне девятнадцать, только про ведомственную принадлежность уже кой-что могли соображать. Железнодорожное ведомство никак не могло пересекаться с флотом.

- На дрезине установлен дизель, такой же как наши динамки – К 487. Соболев, вам понятно? Ваше заведование, между прочим… На «двойке»  насос - что?… Барахлит… Так вот ваша задача – снять ТНВД с дизеля на дрезине и доставить на борт… Будет в запасе…

Шевельнулись некоторые неприятные мыслишки… не к стати вспомнился фанерный завод в пригороде Владивостока….

На мой подозрительный взгляд, Фомин заверил:
- Договоренность достигнута, все законно… Ну,… давайте… только в  темпе… А то с 9 -ки пронюхают, сдернут вперед нас… А я вам тогда этого не прошу… Вперед!!!!... Трепанги!!!!...

Он всегда добавлял «трепанги». Потому, что по Фоминскому умозаключению  и его представлению о мире слово «трепанги» производная от слова «трепать», а не морской обитатель. И, как правило, «трепать нервы» ему, Фомину. Или «трепать» дизель по его заданию. Вот такие вот загадки лингвистики в составе командном СБР – 162 были. А еще, забегая вперед, хочу добавить коронную фразу Фомина, употребляемую им тогда, когда требовалось озадачить человека после его не совсем хорошей, или прямо скажем, плохой работы… Вот эта фраза: «Я вам рекомендую хорошенько подумать над своим поведением». Существовали производные этой фразы, типа «проанализировать свое поведение», «задуматься о дальнейшей вашей судьбе», и совсем уж пафосное «подумать о том, что вы оставите после себя», «что вы скажите своему сыну, дочери» и т.п.

Мы с Удавом решили особо не торопиться…

Если мыслить глобально, то у нас было времени еще три года …. До получения военного билета, служащего венцом нашей работы в ВСГ и делающего из нас окончательно свободных людей.

В локальном же измерении мы поставили перед собой задачу вернуться не раньше обеда, но никак не позже его. Наш повар, а по флотски – кок, Петровна очень хорошо готовила, была просто богом на камбузе, пропустить ее обед было делом преступным по отношению к своему собственному желудку… Надо было только вовремя прибыть в столовую… ни в коем случае не опоздать – иначе можно было просто тупо остаться без обеда. Петровна была женщиной своенравной, даже капризной в силу, во-первых, своих женских  исключительностей, а во – вторых, каприз и своенравность порождались знанием себе цены как прекрасного повара.  Второго такого во всей бригаде трудно было найти…

Мы спустились в нашу надстройку – надо было взять ключи и перекинуться парой слов на посошок с коллегами. Увидели, разумеется то, что предполагали увидеть – в большой не занятой каюте машинная команда при поддержке матросов занималась «проворачиванием» механизмов в виде сигарет в руках.

- Ну и что вам Фома за индивидуальное задание придумал?

Ну как же! Интрига имеет место быть в любом деле, а любопытство во флоте – неотъемлемая часть его жизни, уж поверьте мне. Не сунуть нос в чужие дела все равно что приобресть бессонницу. Но не успели мы заинтриговать народ, жаждущий событий, а еще больше жаждущий обсудить эти события, как нарастающую интригу развеял Женя Жариков, произнеся своим меланхоличным и чуть гнусоватым голосом:

- Небось, опять что-то **здить посылает… Я в прошлому году по молодости весь Улисс оббегал… То там открути, то тут сними… Теперь – то он хер меня пошлет, теперь ваше слово - молодые… я его сам пошлю. Вот вас, молодых, и тренирует… вам положено. Вот придет через год новый выпуск – и вы можете его смело посылать…

- Женя, что значит «**здить»? – это я поинтересовался. – Он сказал, что все договорено…

- Договорено - то  договорено, может и действительно какой разговор был, только ты наверняка об этом знать не можешь, поэтому,   когда будешь насос скручивать – по сторонам оглядывайся. Иль Удава на шухер поставь, так на всякий случай. Не зря же он вас двоих посылает… Там одному-то работы на двадцать минут…

- А тащить?

-Вот вдвоем и потащите… В аккурат к обеду припрете. Раньше придете – дураки… Шанс надо на полную катушку использовать. А Фома вам сегодня пол дня подарил…

И затянувшись сигаретой, начал воспоминания, совсем как ветеран на уроке мужества в школе:
- Помню послал он меня… катер подогнали какой –то… вроде никого нет… то есть, к вечеру мужики подпили, кто домой потащился, кто на вахте – в коечку вахту править… Фома тут как тут, нажак на палубе заприметил… посылает меня, мол, я договорился, шильца им преснул, они позволят тебе наждачок скрутить….  Бля!!! Договорился!!!! Мужики балдые, агрессивные плюс жучка лохматая (она – то лай и подняла) - меня с ломами гнали до самой нашей территории, думал не уйду…

Толпа с интересом случала, ожидая развязки…

Женя продолжал лениво сквозь затяжки:

- Я к Фоме… Спрашиваю: «Николай Петрович, это как вы договорились, что меня чуть не угробили?», а он – ты, Жариков, слишком рано пошел, надо было когда темно будет, подожди шмат , когда стемнеет… Вот он какой этот северный олень, Фома…
 

С палубы донесся цокот каблуков по трапу. Бегом передвигаться по судну мог только один человек…

- Фома!!! Быстро, быстро, быстро…

Народ ломанулся из каюты в машину, благо что вход был тут же, а мы с Удавом скорчив озабоченные физиономии двинулись на выход из надстройки. В дверях столкнулись с Фоминым.

 - Вы еще здесь!!!

Изумлению и возмущению Фомина казалось не было предела.
- Я думал, что вы уже насос обратно несете!... Жариков, а вы тут что делаете!? Я кричу в главную машину, думаю, заработался человек – не слышит… А он тут!!! От трепанги!!!!....

Главная машина была в кормовой надстройке. За Женей Жариковым был закреплен главный двигатель и в данный момент Женя обязан был находиться на его проворачивании, но никак ни тут, где располагалась вспомогательная машина.

Женя спокойно и рассудительно заявил, ни разу не покраснев:
- Николай Петрович, вы же сами сказали, что механизмы Удовиченко и Соболева мне проворачивать. Вот поэтому я тут, провернул, обратно иду – в главную машину чтобы главный провернуть… с вами столкнулся…

- Так быстро!!! Пятнадцать минут после развода прошло…

 Но Женю, с его последовательно – логичным складом ума, к тому же абсолютно невозмутимого в любых жизненных ситуациях, очень трудно было сбить с толку:
-  Не пятнадцать, а двадцать пять… И вы же сами удивились тому, почему эти двое еще не вернулись, а все еще здесь… Времени было достаточно…

- Трепанги!!! Быстро, быстро, быстро…Чего стоим!?...

И помчался в дизельную. Горе тому, кто спустится туда уже после него…

Женя выразительно покрутил пальцем у виска и махнул рукой:

- Татарин он и есть татарин… Пошли, пацаны, на выход… Шибко не торопитесь, скажите, что болты закисли… не отдавались…


Была слабая надежда на то, что дрезину мы не найдем, однако, не заметить ее было никак не возможно. Она действительно стояла на рельсах метрах в ста от железнодорожного переезда.

Удав в сердцах ругнулся:
- И не лень же было Фоме выходить из автобуса, потом от остановки шлепать до дрезины, лазить по ней…

- Не-е-е…  Женя рассказывал как-то, что Фома пешком на работу ходит… Он на Интернациональной живет, вот спускается на линию и по ней уже до самых причалов по шпалам шлепает… Ну и увидел эту лайбу…

Подошли ближе… Да, дизель такой же как и у нас на СБРе… правда, изрядно потрудившийся в своей нелегкой дизельной жизни.

- Ну, что, Юра… давай!!!

- Давай, Серый!!!

И мы полезли в нутро дрезины.

Гайки действительно закисли. В те времена никаких препаратов типа ВД-40 не было,  только иногда мы слышали рассказы о чудодейственных жидкостях, привозимых из далекой заграницы и вмиг помогающих открутить закисшие соединения. Но, разумеется, и в глаза не видели их. Керосин, уксусная эссенция – вот весь арсенал по борьбе с «трудными» болтами. Делали это так – соединение проливалось сначала керосином, затем оборачивалось кусочком ветоши, которую затем также обильно смачивали. Все это оставлялось на некоторое время, иногда на целую ночь. Керосин обладает высокой проникающей способностью, протекая и размягчая окалину в резьбе, что способствует дальнейшему откручиванию болтов и гаек.

Разумеется, керосина у нас не было. Не было и времени ждать… Болты скрипели, но деформируясь на гранях головок под ключами, все –таки худо – бедно поддавались. Силы у нас с Удавом на двоих было не меряно. Приложиться всей дурью и молодой необузданной силою было просто в кайф. Работа хоть и медленно и трудно, но все – таки двигалась. Оставалось отдать только трубки высокого давления – с ними предстояло особо повозиться (накидным, удобным, ключом   к ним не подберешься, а простым гаечным – трудновато, губки ключа расходятся, затяжка на гаек на трубках «от пуза»).

И вот, когда осталось совсем немного, с низу, с насыпи вдруг раздалось:
- А это чего вы тут делаете?

Мы увлеченные работой, не услышали и не заметили, как к нам подошел мужичок. Сейчас он стоял в низу, на насыпи напротив двери в дизельный отсек дрезины, и, запрокинув вверх голову, спрашивал нас.

- Эй!!! Жопы уберите… Я кого спрашиваю?

Мы с Удавом повернулись. Внизу, напротив наших ног стоял мужик, совсем не слабой комплекции, и видимо, вообще совсем не слабый, коль так борзо вопросы задает находясь совсем в невыгодном положении и один против двоих.

- Ну чего, блять, уставились!!!… Что там творите, я спрашиваю?! Кто такие!?

 Первый шок-испуг прошел и я ответил:

- Что не видишь – насос снимаем…

- А кто разрешил?

- Фомин.

- А кто такой Фомин?

- Капитан-лейтенант, стармех наш…

- Да по мне пох, ваш Фомин… хоть сам адмирал… пошли бегом отсюда!

- Сейчас снимем и пойдем…

- Блять! Я сказал – бегом отсюда!

Мужик схватил какой-то дрын, валявшийся рядом, и саданул им по платформе. Получилось совсем не хило, увесисто и гулко. Вечер переставал быть томным. Вернее, утро. Но фраза существует про вечер…

Удав собрал глаза в кучу, нахмурил лоб и скрутил свою знаменитую «восьмерку». Он всегда в минуты раздумья крутил «восьмерку», т.е. собирал губы в трубочку, да таким образом, что верхняя и нижняя губы собирались в идеальные кружки, очень похожие на  цифру «8». Восьмерка была почти идеальной…

- Ты чего мне  тут губки строишь, щень пузатая… Пшел отсюда…

Это он Удаву на его «восьмерку».

Удава зацепила «щень пузатая»… Пузатым он никак не мог быть. Наоборот, длинный, худой… удав, одним словом. Но в долгу не остался, стараясь доказать, что он еще к тому же «не щень», и выдал тираду скороговоркой, которую всегда выдавал в случаях, когда требовалось обменяться любезностями:

- А ты, пень – собакам ссать, чердак – котам ***ться… С тобой люди культурно говорят, а ты, пень обоссаный, грубишь… Ты вообще, кто, северный олень?

- Что-о-о-о!!! А-а-х, ты-ы-ы!!!  Я тебе покажу сейчас – пень… Я – бригадир… Сейчас будет бригада, здесь же вас и закопаем…

Вероятно мужик имел в виду бригаду путейных рабочих.

- А мы сейчас пару пароходов поднимем, сюда приведем… И всю бригаду вашу … а тебя два раза!

Разговор постепенно переходил в плоскость «сам дурак», т.е. угрозы – угрозами, но дальше виртуозного базара они никуда пойти не могли. Мужик не решительный был и дальше чем на дрыном по лайбе заходить в одиночку не хотел. Мы тоже спускаться не спешили – фиг знает, что у него там на уме с дрыном – то в руках…

Мужику надоело бодаться и видя, что его лихой наезд с дрыном особого успеха не имеет в виду нашего тактического и количественного превосходства,   решил подвести черту утреннего раута:

- Сейчас мужики соберутся… на работу. Они вам мозги вправят… А я за ментами.

Развернулся и решительно пошагал прочь.

- Дело пахнет соляркой, Серый! Пора в отрыв! Если мужики сейчас набегут – нам мало не покажется.

- Жаль… осталось только трубки отдать – и можно скидывать…

- Да хер с ним… Давай вал провернем, собьем угол опережения… за***ться запускать…

- Давай! Хотя будут ли его пускать… Фома что-то говорил о том, что списана эта баржа…

Удав крутанул вал насоса, благо что он был уже не зафиксирован, изменив угол подачи топлива в цилиндры. Теперь запуск дизеля без предварительной процедуры установки угла был невозможен. А сама процедура – вещь несколько кропотливая, требующая времени… и знаний как это делать.

Мы быстренько собрали наши ключи, спрыгнули на насыть и ускоренным шагом ринулись по направлению к пароходу.

Прыгая по шпалам, Удав вдруг начал смеяться, вспомнив:
- Серый, то что угол сбили – это одно. А вот еще, посмотри…

И Удав засунув руку в карман штанов робы, которые из-за того, что была размера на два больше, казалось, двигались отдельно от Удава, вытащил горсть болтов.

- Крепеж весь я в карман складывал… Хи-хи-хи…. Теперь им еще и болты искать подходящие…

Да уж, любимая фраза лейтенанта Абрамова – «если мы не можем победить врага, наша главная  задача врага за***ть», не была пустым звуком и удачным военным речевым оборотом…

На параходе Удав с победным видом высыпал перед Фоминым крепежные болты и сказал:
- Это все, Николай Петрович! А насоса нет…

- Куда ж он делся?...

- А там же где был…

И мы в цвете рассказали Фомину о том, как нас чуть не поубивали злые мужики, как едва унесли от них ноги, и что милиция, возможно, уже в пути к нам…

Фомин внимательно посмотрел на нас своими голубыми глазами. Вот-вот  выдаст коронную фразу: «Я рекомендую вам серьезно проанализировать свое поведение!», однако, сказал иное:
- Надо в темное время суток…. Соболев, вы как?

- Я – никак, Николай Петрович…

- А вы, Удовиченко?

- Я тоже – никак…

Обоими сказано достаточно твердо. Настолько твердо, насколько может сказать подневольный человек, над которым сгущается возможность одеть «гады» и совсем другую робу…

Фомин еще раз подарил нам долгий томный взгляд и молвил:
- Ладно…. Идите работайте… трепанги!!!!


На следующий день Фомин прибыл на пароход рано утром. В руках нес сумку. Не легкую судя по испарине, выступившей на лбу и промокшей форменной рубашке.

На разводе Фомин продемонстрировал содержимое сумки. Там лежал завернутый в ветошь ТНВД.

- Вот, учитесь… Соболев – почистить, помыть солярой, промазать солидолом, отверстия закрыть ветошью. Как выполните – доложить, я открою ЗИПовую, там на хранение оставим…

Женя Жариков:
- Николай Петрович! Это вы по форме… по дрезине…  лазили! Болты крутили!

- Да, Жариков! И заметьте, никто не гнался за мной…

- А кто бы за вами гонялся… Офицер, капитан-лейтенант, у кого возникнет подозрение, что он **здит государственное имущество…

- Жариков! Следите за тем, что говорите! Никто ничего не крал! Насос наш, я договорился давно… Просто с Соболевым и Удовиченко возникли недоразумения, которые те на месте не смогли разрешить… ввиду своей неопытности…

После развода на работы Жариков шепнул мне:
- У него там в ЗИПовке этих насосов пять штук!

Не знаю про пять, но я видел только три. Мой насос был четвертым…

…. А вечером на косу, ведущую к нашему плавпирсу,  подъехал милицейский УАЗ. Никто не вышел из него. Было видно, что сидящие в нем рассматривали наши пароходы.  Постоял немного, потом уехал…

Вот и вся история с насосом высокого давления….