Я остаюсь

«От любопытства дохнут не только кошки!» - зло подумала я.
          Наверное, он связался со мной из любопытства. Мы были слишком разными, практически – с разных планет.
          Но любопытство - даже не интерес, – пропадает быстро, как только его удовлетворяют. Я его удовлетворила – очень скоро он знал обо мне всё. 
          Что делать мужчине с женщиной, о которой он всё знает, и которая чуть не ежечасно признаётся ему в любви? Да ничего не делать. Самое мудрое решение.
          Он и перестал делать что-либо. Бесстрастно читал и слушал мои дифирамбы и занимался своими делами. Для него было главным, что я ему не мешала.
          Я не мешала. Но как долго можно упиваться любовью в одиночестве? Неделю? Две? Три? Месяц? А ведь была, была любовь, - пусть моя, шальная, безумная, но и он принимал участие в этом безумстве, и не раз…
          А потом всё кончилось.
          Я больше не хотела жить. Я решила уйти, но забрать с собой его непробиваемое ледяное спокойствие.
          Я помнила, где бабушка хранила секретный свёрток – глубоко в антресолях, в старой ночной вазе пылился наградной дедушкин пистолет. Ещё со времён гражданской войны.
          Я достала опасную игрушку, протёрла, смазала, зарядила и сделала своему любимому предложение, на которое ответить отрицательно не смог бы ни один мужчина.
          Мы уехали в лес, пострелять. Стрелял он из рук вон плохо. Я выгребла из кармана патроны и затеяла новую игру – в погоню. Сначала он убегает, я его ловлю, потом убегаю я.
          Любимый сомневался. Его не убедили мои слова о том, что все заряды холостые. Я демонстративно заполнила барабан, приставила дуло к своему виску и нажала на курок. Милый дёрнулся, но устоял. Я  направила оружие на него. Он криво усмехнулся. Следующий выстрел я сделала ему под ноги. Мой друг выдохнул и кивнул: «Да, впечатляет!»
          Я достала монетку: «Твой – орёл, моя – решка. Кто у нас первым прячется?» Выпал орёл. Монетку я покупала в магазине приколов.
          Я поохотилась за вошедшим в роль беглецом минут двадцать, и, конечно, не поймала. Он был доволен.
          Потом перезарядила пистолет и протянула ему. И побежала, прячась за деревьями и валунами и считая выстрелы. Перед последним я неудачно подвернула ногу. Любимый, слегка разочаровавшись, что развлечение прервалось, присел рядом: «Ну, что? Больно? Могу пристрелить, чтоб не мучилась!» Я обняла его за шею и прошептала: «Пристрели! Давай, прямо в сердце!», распахнула блузку, пристроила ствол над левым соском.
          Он наклонился к моим губам и, одновременно, нажал на спусковой крючок. Хороший выстрел. Он ещё пару секунд пытался заставить меня ответить на поцелуй, потом опустил глаза и закричал.
          У меня красивая кровь. И она потрясающе смотрится на белых кружевах.
          Я видела, как он рылся в моих карманах, отыскивая патроны. Я не волновалась. Во-первых, он никогда не причинит боли себе, любимому. Во-вторых, боезапас закончился.
          Сейчас он попереживает, может, поплачет от шока. Потом припрячет то, что от меня осталось. Моя душа внимательно всматривалась в его лицо: «Милый, каково тебе? Плохо? И как ты будешь жить с этим? В милицию не побежишь. Доказать, что произошёл несчастный случай, невозможно. Впрочем, как невозможно доказать, что меня убил именно ты. О пистолете не знает никто. Ну, так что? Ты готов к вечным мукам, УБИЙЦА?»
          Убийца вдруг погладил меня по щеке, деловито убрал пистолет в рюкзак, раздел меня и разделся сам. Почему он никогда не любил меня так сильно? Через час, лёжа рядом и покуривая мои сигареты, он сказал: «Ты всегда хотела знать, что мне в тебе нравится. Голова. Мне нравится твоя голова. Ты постоянно удивлялась, что я много глажу тебя по голове. От твоей головы невозможно оторваться. Зато теперь её можно оторвать. Как тебе каламбурчик?»
          Он привёл себя в порядок, взял меня за ноги и поволок к огромному муравейнику, кипящему под сосной. Постоял, наблюдая, как муравьи оккупируют тело, увязая в сперме и возбуждаясь от запаха запёкшейся крови. Потом вздохнул: «Прости. Мне надо на работу. Я скоро вернусь. Не обещаю, что буду навещать тебя каждый день. Но я что-нибудь придумаю. Не скучай!»
          Он шёл к станции, на звук далёкого поезда. Моя душа калачиком свернулась у него на плече. Прямо с вокзала он направился в книжный  и купил учебник по судебно-медицинской экспертизе. Дома разложил на кухонном столе ножи и топорик. Выбрал топорик, убрал всё на места.
          На работе он много курил. Меня это всегда бесило. Потому что именно с ним я стала дымить как паровоз. Невозможно было не взять очередную сигарету, наблюдая за его довольным ртом.
          Надоедливый ангел теребил меня, призывая на небеса. Ага, счаз-з!.. Я уже вспомнила все свои бывшие жизни, - на небесах явно нечего делать. Я там со скуки помру.
          Мой любимый уснул сном невинного ребёнка. Я растянулась рядом и сказала: «Я люблю тебя!» Он улыбнулся.