Люби меня как я тебя

Люби меня как я тебя


Ненавижу будильники.
          У меня их два. И я ненавижу их по очереди.
          Полгода назад я сменила работу, а вместе с ней – и режим дня. Я – сова, а теперь, с понедельника по пятницу, мне приходится подниматься в шесть утра.
          Каждый вечер я завожу два будильника.
          Первый звонит тихо и робко, но я всё равно на него обижаюсь.
          Через 15 минут звонит второй – зло и настойчиво, выдёргивая меня из тёплой постели и ставя перед необходимостью принимать душ, завтракать и покидать уютную квартирку.
          Спать я ложусь поздно, но не позднее соседей, у которых постоянно орёт музыка.
          По этой причине я купила беруши, изолирующие меня от звуков внешнего мира, но не спасающие от будильников.
          Вчера я забыла, что у меня начался отпуск. Ещё бы! – огромное желание помнить о таком счастье – отпуск в ноябре! Начальник объяснял мне хитро и путано о том, что, раз я осталась в том же ведомстве, то отпуск мне положен, но так как я не отгуляла его летом (летом же мне сказали, что отпуск не дадут, так как я пришла работать в этот отдел недавно), я просто обязана отдохнуть сейчас. Я остолбенела от такой наглости. Моё возмущение было заткнуто двухнедельной путёвкой в областной санаторий.
          Ноябрь уже безжалостно ободрал все листья с деревьев. Несколько дней дул такой ветер, что казалось, он хочет ободрать и кору, обломать все ветви, затем выдрать с корнями липы, каштаны и сирень и зашвырнуть их в жадную пасть холодного неба.
          Итак, я забыла, что я в отпуске.
          Под дребезжание взбесившихся будильников я вскочила, привычно выдернула затычки из ушей и случайно выронила одну на постель.
          Я откинула одеяло, жёлтенькая «бочка» проворно прыгнула в сторону и исчезла.
          Я проснулась.
          И сразу же поняла, что просыпаться мне не обязательно. Но режим сработал – я встала и, для начала, решила достать закатившуюся затычку.
          Я немного отодвинула кровать и пошарила рукой вдоль плинтуса. Происходящее напоминало детскую игру «Угадайку». Пальцы нащупали что-то жёсткое и прямоугольное: я поняла, что это – обувная коробка. Надо же! Что в ней может быть?
          Я легла поперёк матраса, ногами упёрлась в стену и оттолкнулась от неё. Кровать со скрежетом подвинулась, щель стала больше. Я заглянула вниз и увидела запыленный конверт.
          Я почти свалилась, пытаясь разглядеть адрес отправителя, но уже узнала почерк и осторожно, не веря, достала находку.
          Кто это говорит?
          Я.
          Я себя уговариваю.
          «Всё хорошо. Всё хорошо. Ничего страшного не случилось. Всё, как обычно. Я проснулась. Я грею воду для чая. А в руках у меня письмо. Я ждала его целый месяц. Вот оно. Его надо прочесть. Ну, открой же конверт! Хуже не будет! Хуже уже некуда…»
          Я села на стул. Стул. Коричневый. Деревянный. Очень удобный. У стула напротив на спинке зазубринка. Котик постарался. Надо бы морилкой замаз… О чём я думаю?!
          Я смотрю в окно. Отражение тихо сходит с ума. Его знобит так заметно, что я начинаю волноваться, протягиваю руку к скрипящему стеклу  и глажу тёмное лицо: «Не переживай, сейчас посмотрим, что там!»
          Я поддеваю уголок. Он не отклеивается. Тогда я рву конверт по краю. Рука дёргается, и вместе с конвертом я отрываю клочок письма.
          Ничего, приложим.
          На странице всего несколько строк.
          «Добрый день, вечер, ночь и утро, моя любимая!..»
          На секунду я глохну, слепну, мир крутится, как взбесившееся чёртово колесо.
          Этого не может быть!
          Я задыхаюсь.
          Я ловлю ртом воздух, меня так трясёт, что кажется – я сейчас взорвусь! Эти несколько строчек! Я перечитываю их в тысячный раз, смеясь и плача: «Не обижайся на меня, я хотел, как лучше! Не будем ссориться из-за глупостей! Позвони мне прямо сейчас! Я люблю тебя!»
          Я курю. Курю. Курю. Что-то я должна сделать. Что-то очень важное. Руки не слушаются и курить очень сложно – сигарета не сразу попадает в рот.
          Я начинаю завидовать Таньке. Она может курить, держа сигарету губами. При этом она может ещё и разговаривать. У меня так никогда не получалось. Может, стоит потренироваться?
          Левую руку куда-то повело. Я посмотрела на неё. В руке – конверт. Мой кот взял его зубами за край и потянул на себя. Требует внимания.   
          Дорогая, очнись!
          Ах, да. Конверт. Письмо. Надо позвонить.
          Я набираю знакомый номер. Трубку берёт женщина. Красивым грудным голосом она мягко произносит: «Саши нет. Он на работе. Что ему передать?» - «А Вы кто?» - глупо спросила я.
          «Я – его жена. А что, собственно…»
          Я кладу трубку.
          Я внимательно разглядываю конверт. Дата на штемпеле совпадает с днём нашей ссоры. Значит, прошёл уже месяц.
          Целый месяц! Я чуть с ума не сошла за это время! Сначала я хотела выбросить телефон в мусоропровод, чтобы он не вызывал желания позвонить Саше.
          Всего лишь месяц, и – жена! Когда успел? Может, это – та женщина, о которой он мне когда-то рассказывал? Они собирались пожениться, но потом что-то случилось и… Что случилось? Не помню.
          Кот снова вцепился зубами в конверт. Я треснула его письмом по морде. Вот надоеда! Кот обиделся и ушёл.
          Кстати, почему письмо оказалось под кроватью? Я уставилась на него. Бумага по краю сплошь усеяна мелкими дырочками. Что это? Я повнимательнее посмотрела на обслюнявленный угол.
          Мой кот, Барсик, имеет обыкновение развлекаться тем, что ворует разные мелкие предметы. От конфет до колготок. Всё, что по силам, он хватает и, наигравшись, приносит мне в кровать.
          Несложно представить, что было месяц назад.
          Я увидела, как письмо падает в щель для почты, планирует на пол. Барсик радуется новой игрушке и носится с ней по квартире, спотыкаясь, наступая лапами на края конверта.
          Потом он, по обыкновению, приносит свою добычу на постель. Одно неловкое движение – бумага скользит по покрывалу и проваливается под койку.
          И Саша женится.
          Не на мне.
          Убью.
          Я убью этого кота!!!
          Что с ним сделать, сволочью этакой?! Задушить? Повесить? Утопить? Зарубить? Я хватаюсь то за топор, то за верёвку, но эти варианты меня не удовлетворяют. Я представляю, как кот будет, колыхаясь, плавать на дне ванны… А мне потом там мыться. Нет уж, ещё не хватало.
          Я вспомнила!
          В прошлом году у меня умерла тётка. Старуха увлекалась покупкой лекарств, которые всё равно не принимала. Я взяла себе всю аптечку. Так, на всякий случай. Таблетки и ампулы в ней были дорогие и дефицитные.
          Посмотрим-посмотрим, что там есть.
          Кот пришёл, он ласкается ко мне, я машинально глажу его, трясу за холку – как он любит, почёсываю между ушей. Барсик уже не мурлыкает, а рычит от удовольствия. Сейчас я всё сделаю, кисонька.
          Я нахожу ампулы со снотворным и беру шприц побольше. Заворачиваю кота в старую куртку, связываю и всаживаю ему сразу пять ампул.
          Через несколько минут кот перестаёт вырываться.
          Я развязываю кушак, выпрастываю полудохлую тварь на пол и ору: «Что, скотина?! Получил? Получил, что заслуживаешь?! Ты убил меня! А теперь я убила тебя!»
          Кот сначала пытался встать, но тело не слушалось его, и он падал. Потом пытался ползти ко мне, но и ползти уже не мог. Он смотрел на меня огромными ярко-жёлтыми глазами и плакал.
          Он тянулся ко мне.
          Он ждал помощи.
          Чёрт, всё не так!!!
          Он не понял, что я его убила! Он ничего не понял!
          Он умер слишком легко!
          Я завыла и шарахнула об пол будильником.
          Как во сне, я достала из-под кровати запылившуюся берушину, нанизала её на нитку, повесила на шею. Включила на всю громкость «Пляски смерти» и закружилась по комнате вокруг остывающего мохнатого тельца. Я подскакивала и вскрикивала в такт музыке, вбивая в пол каблучки шлёпанец, с каждым шагом приближаясь к усопшему врагу. Разорванное в мелкие клочья письмо грязным снегом засыпало место казни.
          Наконец, я добралась до него! Музыка оборвалась. Я подняла за шкирятник то, что осталось от беззаботного кисоньки, и, диким взглядом вперившись в его остекленевшие глаза, заорала: «Не-на-ви-жу-те-бя-а-а-а-а!!!»
          В дверь позвонили.
          Я уронила кота, вытерла вспотевшие ладони об подол и пошла открывать. Наверное, соседи. Всё-таки, семь утра. А что – в семь можно! И потом – им, почему-то, всегда можно! Я зло шмыгнула носом: «Ну, держитесь, уроды!»
          С лицом, перекошенным от злобы, я сняла цепочку, щёлкнула замком, саданула по двери ногой: «Какого?!..»
          Саша?
          Саша???
          Он ворвался в коридор, воткнул букет гербер в подставку для зонтов, замер и тихо-тихо спросил: «Что случилось?»
          Я взяла его за руку и повела в комнату. Он смотрел на усыпанный клочками бумаги труп кота и молчал.
          «Саша!» - я прижалась к его груди, он обнял меня и поцеловал в лоб, как делал всегда, когда хотел успокоить.
          «Сашенька, - я жалобно заплакала, - Барсик умер… Ты пропал куда-то, и Барсик… Он умер! Я звонила тебе, а тебя нет…»
          Саша ответил глухим голосом: «Ты не захотела со мной мириться. Я сдал квартиру и уехал. Вернулся только сегодня и сразу решил поговорить с тобой. Я люблю тебя! А, почему, собственно, здесь столько мусора?» - «Я думала, что ты никогда не приедешь. Вместе с Барсиком я похоронила память о тебе. Я разорвала твоё письмо. Но теперь понимаю, что сделала это напрасно! Я помню его наизусть! Я помню каждую букву и каждый сгиб на этом листочке! Саша!!! Ну, почему тебя так долго не было?!»
          Я картинно опустилась на пол, красиво заламывая руки. И чуть не подлетела под потолок: в бедро ткнулась слетевшая со шприца игла.
          Одной рукой я гладила Сашино лицо, а он целовал мои пальцы. Другой лихорадочно вытаскивала из паласа запутавшуюся иглу. Наконец, выдернула её из ворса и закинула под шкаф. Вместе со шприцем. Потом уберу.
          «Родная моя, ну что ты?! Да, конечно, жалко Барсика, но… А это – что? – он вдруг отодвинулся, указывая на моё нагрудное «украшение», - Зачем ты его на себя нацепила?»
          Я закусила губу. Всё. Мысли кончились. Голова стала пустая-пустая и зазвенела, как морозное утро.
          Я посмотрела на ненавистного кота («Чтоб ты сдох месяцем раньше, тупая скотина!») и тут заметила под его лапой вторую затычку.
          «Наверное, это – глупо, - сказала я, старательно размазывая слёзы, - но беруши были его любимой игрушкой! Я поделила их: эта – мне на память, эта – ему в могилку…»
          Мы с Сашей закопали Барсика под кустом жасмина и положили на слипшуюся от дождей и листьев землю букет зелёных гербер.
          В санаторий мы отправились вдвоём.
          Когда мы по короткой улице шли от станции к высоким жилым корпусам, навстречу нам попалась старушка. В руках она держала очаровательного чёрного котёнка.
          Саша подбежал к бабке: «Продайте котика?!» Та зыркнула тусклым глазом, погрозила пальцем и потрусила прочь.
          Я заметила, что она остановилась возле первой избы и открыла калитку.
          Ночью в посёлке случился пожар. Столетняя карга, не пожелавшая продать котёнка, превратилась в пепел вместе со своим скарбом.
          Когда суматоха улеглась, пожарные уехали, и зеваки стали расходиться, Саша протянул мне чёрный пушистый комочек с жёлтыми глазами-бусинами: «Гляди-ка, даже не запачкался! Наверное, вечером погулять попросился или в окно выпрыгнул. Повезло ему. Счастливчик, да и только!»
          Я взяла котёнка: «Давай, оставим его у себя! Может, он и нам принесёт счастье?»
          Саша поцеловал меня: «Ты – самая лучшая!»
         

                2002 г.


На фото: в процессе написания рассказа ни один кот не пострадал)))
А это - Тарзан, который всегда делает физиономию, соответствующую случаю, Например, смотрим фото (читать не надо, это реклама моего котяры))): http://www.proza.ru/2011/02/26/1683