Счастливая порция

Жила-была Порция. Имя такое есть. Вот девочку так и звали. Одна-одинешенька жила.  Папа на работе. Мама в магазин ушла. Бабушка на диване спит.  И стало ей скучно. И пошла она в лес. Дремучий. Где волки живут.  Идёт одна Порция по дорожке, по тропиночке в самую глухомань.
А вот и волки. Ой, как страшно!  Видят волки: идёт Порция одна. Хорошо. Но мало. И не стали её есть. Говорят: одной Порцией на всех сыт не будешь, тем более – такой маленькой. Пусть подрастет сначала. А там посмотрим.
Идёт Порция дальше и плачет. Обидно ей: мало того, что одна-одинёшенька, так её даже волки есть не хотят! Шла-шла и сама проголодалась. Видит: яблочко на дорожке лежит. Наклонилась его подобрать, а оно – возьми да покатись. Порция за ним. А оно ещё быстрей. И Порция быстрей. А яблочко – вприсядку, вприпрыжку! Ух, ты! Опаньки!  Катится и хохочет, как от  щекотки.  Нет, чтобы человека чин по чину смирно дожидаться, нет – усвистало , упрыгало– ветру не догнать!
Осерчала Порция на лес, на волков, на яблочко. Не пойду дальше. Домой  хочу! Эгей! Эгегей!!! А где дом родной? Ни дома не видать, ни дороженьки… Вот оно как – за яблочками-то гоняться!
Стала Порция сквозь дремучие дебри пробираться. Кусты трещат, ветки гнутся, паутинки рвутся, паучки разбегаются. Ох, ты! Колготки порвала. Баба нахмурится. Мама расстроится. Один папа ничегошеньки не заметит. Обрадуется только доченьке. Но это пока не в счет. Что делать-то, а?  «Да, лучше б меня волки съели!» - огорчилась Порция. Стыд-то какой – в рваных колготках ходить!
Погоревала она, погоревала и слышит, как впереди что-то шумит тихонько. Не перестаёт никак. Подошла ближе, кусты раздвинула: Ну, и дела! Какая река огромная, широкая, ни перепрыгнуть, ни перелететь, и назад ходу нет, сзади кусты стеной сомкнулись.  Направо – бережок. Налево – бережок. Куда идти? Всё  кругом одинаково.
А не пойду я никуда больше! Сидит Порция на бережке, камушки в воду кидает. Много накидала. Целую гору. Взобралась она на эту гору и дальше камушки из-под себя вперед покидывает. И на следующую накиданную гору перешла. И ещё раз. И ещё. Оглянулась: а она уже посреди реки на каменном своем рукотворном острове, а бережок-то далеко, а другой – тоже не близко. Испугалась Порция. Бегает по острову, рыбу криками нервирует.
Услышали Порцию рыбаки. Заволновались: из-за её  криков  весь клёв пропал! Что ты будешь делать с этими девочками! Позвонили они в город папе, маме и бабушке тоже. Нажаловались.
Сидит Порция на самой вершиночке острова. Грязная. Голодная. Колготки рваные. Тихо-тихо сидит. Даже не плачет. Ой, жалко-то её как!
А вдали красивый белый корабль появился. И прямо к Порции плывёт. А на корабле том и мама, и папа, и бабушка – платочками ей машут. Радуются, что нашли. Счастливые.
И что интересно: никто-никто на Порцию так даже и не нахмурился. Вот как все по ней соскучились. И вовсе она не одна, оказывается, и всем-то она нужна. Вечером выбежала на минуточку во двор, а там, в дальнем углу, волки стоят, смущаются, цветы в лапах держат.
- На, Порция, это тебе. Мы тебя никогда есть не будем, мы дружить пришли. Можно?
- Конечно, - смеётся Порция, - в гости  заходите, чаю с конфетами попьём, слышите, как у нас весело: это яблочко хохочет, надрывается. Хорошо, что я его тогда не поймала…