На заре ты ее не буди...

На заре ты ее не буди

Он проснулся от странных беспокойных звуков. Открыл глаза, повернул голову.
Жена лежала на животе, лицом к стене, чуть подогнув ноги и как-то нехорошо напрягшись.
И тихо стонала.
Он прислушался.
- Ой, миленький!.. Ой! О-о-й!.. Ну, еще.. Ну-у!.. Ой! О- о-ой!..
Он чуть приподнялся на локтях. Кровать предательски скрипнула - и жена затихла.
Он подождал еще немного. Жена недовольно вздохнула во сне, вытянулась вся, потерла ногу о ногу и застыла, мерно засопев.
Он осторожно прилег на спину. Но спать уже совсем не хотелось. Глянул в окно - темно. То ли уже утро раннее, то ли поздняя ночь - не понять. И будильник сегодня звонить не будет - воскресенье. И часы настенные на кухне. Но ведь не спится. Видно все же утро.
Повернулся на бок - от жены. Закрыл глаза. А в голове мысли шевелятся беспокойными букашками, щекочут да покусывают. И жена - сопит, знай себе, словно ничего и не было.
Нет, не заснуть!
Встал осторожно с постели и пошел на кухню.
Прикрыл дверь кухонную, включил свет. Посмотрел, щурясь, на часы - четверть седьмого. Подошел к окну - скоро, уже и небо серебрится над крышами домов. Открыл форточку - пахнУло волглым зябким воздухом, какой бывает только перед самым рассветом.  Поставил чайник, сел на табуретку и закурил.
«Что же это она? - позволил, наконец, подумать себе осторожно. - Неужто, правда?»
Чайник ожил на пламени и беззубо засвистел.

Тетка жену недолюбливала. С первого дня у них не заладилось. Была тетка бездетной и, после смерти сестры, приглядывала за ним: приходила прибирать, готовила иногда и все сватала ему невест с фабрики.
А он женился на Анне - рыжеволосой черноглазой студентке, полунемке, полуказачке.
«Не пара она тебе! - заявила тетка после первой встречи. - Шустрая чересчур».
Слишком они быстро сошлись и стали жить без загса - вот на что намекала тетка.
И все ей не нравилось в Анне - и то, что худая, и то, что много смеется, и то, что простой борщ приготовить толком не умеет. И все пыталась отвадить нежеланную невестку, пока не поженились. А после свадьбы, зашла пару раз сама - и все. Потом - только по большим праздником, да по приглашению с долгими уговорами. И хоть все у него с Анной шло как надо, - и дочку родили, и квартиру обставили, и Анна научилась не только борщи мастерски заправлять, но даже пироги печь, да соленья солить, а сама расцвела неожиданной поздней красотой женской, - все равно морщилась тетка на Анну и шептала на ухо племяннику:
- Ты смотри, не зевай - присматривай за своей павой!
Но на фабрику устроиться помогла - в бухгалтерию. Хотя и там с ней - как с чужой. Встретятся в коридоре, кивнет кисло в ответ на улыбчивое «здрасте, Светлана Никитишна» - и дальше семенит.
А Анна ему говорила про тетку:
- Ревнует она тебя. Потому что любит. И я бы ревновала.
- А ты, значит, не любишь? - спрашивал он.
- А за что ж тебя любить, дурака лешего? - улыбалась хитро Анна, и начинала шпынять, вспоминая все его грехи: и выпить любит, и с друзьями слишком добр - в долг дает безотказно и не требует после, и неряшлив, и курит в комнатах и, вон, ведро мусорное не вынес - а ведь просила!..
В шутку, конечно.
Потому как сразу на колени лезла, и до того раздразнивала иной раз и сама заводилась, что, где были, там и было. Пока Настька не подросла, так и любились по всей квартире…

Он отставил запыхтевший чайник и выключил газ. Но чай пить расхотелось что-то, и он полез в холодильник. В бутылке оставалось грамм двести. Он подумал и вылил все в кружку. Отпил треть и снова закурил.

Тетка постоянно ему намекала: и тому улыбнулась, и этому ручку позволила поцеловать. Только он Анне верил и на теткины намеки не поддавался. Что ж теперь делать, если жена у него такая веселая и красивая? И где не появится, везде ей рады - что пожилые, что дети, что мужики, что женская половина. И все стараются с ней да вокруг нее быть. И в профкоме она, и в родительском комитете, и с первого дня подруги со своими сплетнями да проблемами - мало им телефона, так в гости напрашиваются и сами что ни воскресенье зовут. А уж мужики… Мужик на то и мужик, чтобы увидеть, оценить и добиваться - такая у него природа. Но разве Анна виновата в красоте своей веселой? И разве она когда от него скрывала ухаживания? Сама и рассказывала - как приманила легко и как культурно отвадила. И смеялись они вместе над неудачливыми ухажорами. И был это ему намек лукавый от жены: вот, мол, какая у тебя я, цени! Он и ценил про себя. И снисходительно смотрел на то, как чужие мужики, после веселого застолья, спешили наперебой пригласить на танец - и что-то там нашептывали на ушко, и прижимали, и целовали ручки. Да пусть их - целуют, тешутся. Тем горячее она будет целовать его - потом, дома, чуть пьяная и совсем потерявшая голову от его показной холодности…
Было однажды, назначили им нового начальника - молодой, видный, деловой. И сразу он обратил на Анну внимание. А она с ним - как со всеми. Думала - нормальный. А он понял по-своему и стал наглеть. И пришлось ей сказать открытым текстом, но опять же - культурно. А начальника заело. Посчитал, видно, что над ним посмеялись. А над ним и смеялись все - как он пыжится - знали ведь какая Анна.
Жаль, что не сказала она ему вовремя, что так далеко зашло, - убил бы урода!..
И закончилось все как в благородных фильмах - пощечиной. Все, конечно, встали на ее сторону. Тетка - первая. Тем более что и начальником тот хмырь оказался никудышным. Словом, убрали начальника с фабрики, перевели куда-то. А Анна отплакала свою обиду в подушку и стала с тех пор чуть строже с мужиками…
И вот снова - тетка…
 
Он выпил еще чуть из кружки, почти не чувствуя вкуса, и раскурил потухший окурок.

Тетка позвонила дней десять назад. На работу. Редко она звонила на работу, вот он и разволновался сразу, когда позвали. Подумал - не случилось ли с ней чего?
Она рассусоливать не стала. Сразу выложила про Анну. Мол, вчера, после работы, видела ее с каким-то парнем молоденьким на остановке. Парень белобрысый, в очках темных и клетчатом пиджаке. И очень они интимно разговаривали (так и сказала тетка - интимно). Как близкие люди разговаривали. Парень даже держал ее за руки, а Анька громко смеялась. И тетка минут пять стояла и смотрела на них, пока не пришел ее автобус. А Анька все эти пять минут смеялась и даже ни разу в сторону автобусов подъезжавших не посмотрела. И посоветовала ему тетка непременно расспросить жену о парне - кто таков? Потому что парень этот точно не с их фабрики. И стоять вот так при всех и любезничать с молокососом - не скромно это для взрослой замужней женщины. Что люди подумают?

Ему, само собой, не все равно было - что подумали люди о его жене. И самому это казалось странным. Но жену он спрашивать, почему-то, не стал. И она ему ничего не сказала тогда. И это еще больше насторожило. Он подождал пару дней, а потом плюнул в сердцах - мало ли? Может, тетка вредничает - наплела от злости своей застарелой? А если и не наврала - ерунда какая-нибудь. Не может Анька!.. да еще с каким-то молокососом… Ведь дочь у них - Настенька. Четырнадцать лет девке!..
Плюнул и забыл почти.
И совсем бы забыл, если бы позавчера  тетка снова не позвонила - уже домой прямо, поздно вечером. И голос у нее в этот раз был колючий, словно она иголки в него втыкала, и слова совсем уж откровенные. Опять этот парень объявился. На том же месте и в то же время. У всех на виду, значит. С цветком красной розы! И Анька, бесстыдница, эту розу взяла и парня в щеку поцеловала. А потом они пошли на остановку такси и уехали вместе. Вот так!..
И ведь правда - в тот день Анна пришла чуть позже. И у нее была красная роза. Она и сейчас еще в хрустальной вазе в гостиной красуется.
Анна была в тот момент в комнате у дочери - когда тетка звонила. И долго ему пришлось ждать, пока они наговорятся. А когда вышла, улыбаясь, сразу прильнула, позвала спать и ушла в ванную. Остыл он уже к тому времени, ни то бы точно спросил - насчет розы. И в спальне она к нему ластиться начала, но почувствовал он как-то, что мысли ее - словно чем-то заняты посторонним. И не ответил на ее ласку. Вроде как устал. Она даже обиделась. Или сделала вид.
На следующий день, в субботу, он допоздна работал. Вспоминал о вчерашнем теткином звонке, морщился и все думал, как придет домой и спросит. Если сама не скажет. Но опять промолчал.
Анна весь вечер сидела в гостиной - перелистовала фотоальбомы. И была грустная чуть, хоть и улыбалась про себя. Видно было, что ей хорошо так сидеть одной на диване. И Настюха к ней не приставала. Вот и он к ней не подошел. Каждые полчаса выходил на балкон и курил, курил…
И вот сегодня утром…
Что это было?..

Он допил водку и снова поставил чайник. Семь часов. Совсем рассвело. Где-то в чистом поле или на берегу моря уже загоралась заря всеми красками. А здесь, в городе, утро только и угадывалось по тому, как становился прозрачным воздух, четче очерчивая контуры домов, да по небу, поднимавшемуся все выше и выше, слегка розовея, прежде чем налиться голубизной. Хороший будет сегодня денек - солнечный, тихий…

Но что делать?!..
 Ведь нельзя - так. Она спит себе и черт-те что там ей снится, а ты здесь сиди - думай, изводись…
Не по-мужски это! Правильно тетка говорит - избаловал я Анну. Люблю слишком. Ослеп совсем. И может у нее и раньше уже что было, только хитрее себя вела. А теперь совсем уже…
Пойти вот сейчас, сбросить одеяло - и розу эту чертову на предъяву!.. И если соврет хоть слово!.. Ведь не могла тетка про розу выдумать и чтобы совпало! Ведь кто-то ей эту розу дал! Она и розы-то не любит! Сирень да ромашки! Если дарят, Настьке отдает розы. А тут на тебе - в вазу! В гостиной!..

Чайник уже пАрил вовсю. Он выключил. Взял сигарету. Постоял, смял в пальцах, бросил на стол и пошел в спальню.

Она все так же лежала, отвернувшись к стене. Только одеяло чуть сползло с ее округлых матово-золотистых плеч и обнажило до половины спину. Она любит спать голышом. Так и не изменила привычки. Даже зимой, когда, бывало, отключали свет и стекла изнутри индевели от мороза, накидывала сверху вещи теплые, укрывала его и себя с головой и прижималась всем телом, обвив руками и ногами.   
- Надышим, - говорила она, и начинала дышать ему в ухо.
Ему никогда не было с ней холодно. Что правда, то правда…

Позже - решил он. Пусть дочь позавтракает и уйдет. По воскресеньям она почти весь день где-то бродит. Вот как уйдет, так и поговорим.
Он осторожно прилег с краю, так что едва смог укрыться одеялом, которое, почти все, подмяла под себя жена.
- Ых, - вздохнула плаксиво Анна, провернулась к нему и прильнула пунцовым ото сна лицом.
Он замер. Сердце больно забилось от нежности и обиды.
- Ты где был? - спросила жена смятыми губами. - Я замерзла.
Он не ответил. Она подняла лицо.
- Что-то случилось? - спросила встревожено.
- Спи, - сказал он. - Еще рано.
- Ты что - выпил? От тебя пахнет!
- Не спалось, - ответил он.
- Мог бы и потерпеть сегодня, - незло укорила жена и снова уронила голову.
- Почему - сегодня? - спросил он, чуть помолчав.
- Потому что сегодня мы идем в гости.
- Ты уверена?
- Уверена.
- Вряд ли я пойду.
- Пойдешь как миленький, - сказала она и чуть прикусила ниже соска.
Это уже было слишком. Отодвигаться было некуда - и он слегка отодвинул локтем жену.
- Грубиян! - довольно захихикала она, приняв это за игру. - Разве так можно обращаться с женщиной.
Приподнялась и села на колени. Она таинственно улыбалась. Свет из окна рисовал радужный нимб вокруг ее золотых волос.
- У меня сегодня самый счастливый день! - сказала она, вытягивая губы дудочкой, как маленькая девочка. - Ты не поверишь, если я тебе скажу!
- Может, и поверю, - ответил он.
- Нет, не поверишь, - помотала она головой. - Я вчера купила тебе новую рубашку. А Настьке - туфли на высоких шпильках. Итальянские! Она давно такие хотела.
- Это в честь чего?
- Я же говорю - в гости пойдем! Какой же ты дундук, Андрей! Представляешь, сижу я на работе, это было двадцатого, и вдруг звонок на мобилу. И голос в трубе - мужской, очень даже приятный, свеженький. Здравствуйте, говорят, это Анна Васильевна? Я говорю: она самая. А он: вы меня не знаете. Но мне очень надо с вами встретиться! А я: зачем встречаться, если мы не знакомы? А он: это для меня очень важно! И для вас тоже, я надеюсь. Я знаю, где вы работаете и подожду вас на остановке, если не возражаете. Я не займу у вас много времени. Ну, я, конечно, говорю: ждите, если это для вас так важно. И целый день потом думала - кто же это мог быть? Голос - ну, совсем незнакомый. Все в уме перебрала и остановилась на Настьке. Думаю про себя - никак воздыхатель появился? У нынешних, сам знаешь, все с опережением. Так что испугалась - жуть! Ведь если он, рассуждаю про себя, решил на маман выйти, значит - дело далеко зашло!..  В общем, выхожу я к остановке, вижу - парень сразу мне на встречу. Высокий, светленький, стильный такой - клетчатый пиджак, очки черные… красавчик, одним словом. Точно, думаю, хахаль Настькин! Старшеклассник! А он вежливо так улыбается: здравствуйте, Анна Васильевна еще раз. Я вас сразу узнал. И руку подает как взрослый. Пришлось поздороваться за ручку. И я спрашиваю: а откуда же вы меня знаете, молодой человек? А он говорит: по фотографии. Вы совсем не изменились. И тут у меня что-то екнуло в груди! Смотрю я на мальчика и кажется мне, что я его когда-то уже видела. Только вот не вспомню никак. А он улыбается хитро, вытаскивает из бумажного пакета большую фотографию и протягивает. Я как глянула!.. Боже ж ты мой! Наш класс! Девятый «б»! На выпускном!.. И вот ты не поверишь - сразу поняла: Ирка! Ее сын! И нос, и глаза, и даже уши!..

Анна снова бросилась на грудь мужа и заплакала.
- Что ж ты плачешь, дуреха? - осторожно погладил он ее рыжие кудряшки.
- Так как же не плакать, Андрей?! - подняла она к нему счастливое лицо. - Она же самая-самая моя подруга была! И  - есть! И - будет всегда! Мы же с ней семь лет за одной партой просидели! А когда ее после девятого класса родители увезти решили, мы даже с ней из дому сбежали - чтоб не расставаться!
- Далеко увезли?
- Далеко - в Якутию! У нее отец был военным. Вот они и уехали. Мы переписывались года два. А потом как-то потерялись. Я приехала сюда - поступать. Ну, а потом встретила тебя - и завертелось.
- И как же тебя нашел этот мальчик?
- Через интернет. Ирка все его просила - найди да найди мою подругу. Она ведь тоже за военного вышла. Еще раньше меня. Мотались по всей стране, пока его не перевели сюда. Он уже полковник, между прочим. А она помнила, что я тоже где-то здесь. От кого-то узнала, что я уехала поступать. Вот и решила найти.
- А что - в интернете есть номер твоего мобильного? - усмехнулся Андрей.
- Да нет, конечно! У меня вообще ничего нет в интернете! -  снова вскочила на колени Анна, - Даже в одноклассниках. Есть такой сайт, там все друг друга ищут по школьным фоткам.
- Да слышал я.
- Ну, вот Игорь, так зовут Иркиного сына, и стал меня там искать. Нашел почти всех наших, кроме меня. Я ведь фамилию поменяла. Но потом на меня все-таки вышел. Настырный оказался паренек. Через Зойку. Ты ведь знаешь Зинаиду? Вот она и дала ему мой телефон. А он ее попросил ничего мне пока не говорить.
- Значит, ты встретилась со своей подругой?
- Да нет! В том-то и дело! Мы только сегодня с ней и встретимся!.. Я, конечно, сразу хотела к ней помчаться, но Игорь умолял меня этого не делать. Оказывается, у Ирки как раз сегодня день рождения! И он решил преподнести меня в качестве главного подарка! Вот так!
- Да, смышленый паренек. Нашелся, как сделать приятный подарок матери. И главное - совершенно бесплатно.
- Да, не дурак. И воспитан как надо, между прочим. Мы ведь еще раз с ним встретились. В пятницу. Специально, чтобы обговорить время моего торжественного появления и прочие детали. Он там целый сценарий расписал. Пришел с розой, представляешь? Пригласил в кафе. Отвез на такси. Накормил мороженным. И домой тоже на такси отправил. Джентльмен! Я даже подумала: ох, Настюхе бы нашей такого!
- Ну, это ты брось! Рано ей еще.
- Да я так, чисто теоретически.
- А почему ты мне раньше не рассказала, Ань? Тоже сюрприз хотела сделать?
- Угу. Вроде этого.
- Тогда считай, что получилось.
- Нет, не получилось. Болтушка я. Ничего в себе держать не могу.
- И хорошо, что не можешь. Держать в себе, говорят, вредно. Значит, ты мне рубашку купила?
- Купила. В самый раз под твой синий костюм.
- А Настюхе - туфли?
- Итальянские!
- А себе?
- А что - себе? У меня все есть! - и она снова бросилась к нему на грудь и крепко обвила руками шею. 
 - Муж - есть, дите - есть, а теперь и подруга любимая объявилась, - загибала она пальцы за его головой. - Полный комплект для счастья. Ну и работа, конечно, пропади она пропадом.
- Нет, так не пойдет, подруга, - сказал он, приподняв ее счастливое личико за подбородок. - Быстренько вставай и корми нас. А потом - айда по магазинам! Будем тебя наряжать, раз ты у нас подарок.
- Да брось ты! Вот еще - тратиться. Если только сумочку новую купить?
- И сумочку - тоже! Вставай-вставай, лентяйка!
- Не хочу! Рано еще! Давай еще чуть поваляемся? - заканючила она. - И вообще - уже два дня, между прочим, меня никто не любит! А когда меня не любят, я становлюсь несчастная и злая! Ну, же! Глубже и туже! Пока дите не проснулось!
- Мам, вы встаете? - послышалось из-за дверей. - Я уже чай заварила.
- Облом! - мелко захохотала Анна.
- Как же я тебя люблю, солнышко ты мое утреннее! - задохнулся от счастья Андрей.